"Зеленые человечки" как повод сесть в тюрьму

В Чехии развернулась общественная дискуссия об отношении актуальных художников и государства. Художник Роман Тыц, лидер группы Zhotoven, известной провокационной художественной практикой, отбыл срок тюремного заключения по обвинению в нарушении общественного порядка. В 2007 году Тыц заменил стекла пятидесяти пражских светофоров, украсив их непривычными пиктограммами.

Через несколько дней также начнет отбывать трехмесячный срок тюремного заключения водитель автобуса Роман Сметана, разрисовавший граффити несколько предвыборных плакатов. По мнению многих чешских обозревателей, этот поступок можно рассматривать не как хулиганство, а как художественный жест.

Роман Тыц отсидел за решеткой месяц. Суд вынес решение о лишении его свободы после того, как художник отказался заплатить денежный штраф – наказание за замену стекол нескольких десятков пражских светофоров. Привычные изображения стоящего или идущего человечка с красной или зеленой подсветкой сменили смешные картинки людей в самых разных ситуациях – от не вызывающих критических реакций общественности женщин с детьми или мужчин с собаками на поводке, до противоречивых стариков на костылях, повещенных или пьющих пиво граждан. Свое решение не платить штраф Тыц обосновал в письме, направленном на имя суда. Там сказано следующее: "Если бы я заплатил эти деньги, которые мне любезно пообещала предоставить одна из галерей современного искусства, то согласился бы на правила вашей денежной игры. Выкупа я платить не хочу".

"Зеленые человечки" как повод сесть в тюрьму

Роман Тыц – не первый чешский художник, привлекший внимание правоохранительных органов к своим выходкам. Давид Черны, например, после "бархатной революции" перекрасил в розовый цвет стоявший на постаменте посреди одной из пражских площадей танк Т-34, символ освобождения Советской армией Чехословакии в 1945 году. И хотя де-юре речь шла о нанесении ущерба памятнику советским танкистам, художника простили. Чешская общественность призывала простить и Тыца. В его поддержку состоялась демонстрация, художники составили петицию, а адвокаты говорили о чрезмерной строгости наказания. Судьи подчеркивали, что вынесенное решение связано не с художественной акцией, а с отказом заплатить штраф. Те же доводы озвучил и судья в Оломоуце, вынесший решение на 100 дней отправить за решетку водителя автобуса Романа Сметану, который испортил несколько предвыборных плакатов местных политиков, пририсовав им усы и сделав приписки, что их обещания – ложь. Если Тыц уже отсидел положенное, то Сметана отправится за решетку лишь на этой неделе. Многие сомневаются в том, что такие показательные сроки оказывают воспитательное воздействие. Художник, покинувший тюрьму, на вопрос, выполнило ли воспитательную функцию заключение, ответил: "ни в коем случае".

В Чехии, как и других странах Европейского Союза, противостояние актуального искусства, часто нарушающего привычные общественные нормы, и репрессивного аппарата государства, в целом протекает в режиме диалога. Формально хулиганские выходки, на деле явно содержащие художественный элемент, суд и полиция обычно склонны рассматривать как акт творчества – в том случае, если речь не идет об угрозе безопасности людей. На эту тему рассуждает пражский комментатор и журналист Остап Кармоди:

– В Чехии, конечно, значительно спокойнее, чем в России, здесь художникам не приходится прятаться от полиции. Тем не менее, определенная напряженность есть. Тот же Тыц пошел в тюрьму, настаивая на том, что никому не нанес вреда своей акцией и потому штраф платить не должен. У него и раньше были стычки с полицией. Например, однажды он и члены его группы устроили такую акцию: они брали фотографии двухразных людей, делали из одно фото и вклеивали его в паспорт, с которым потом некоторое время жили. Когда они сделали выставку об этом, туда пришла полиция и Тыц с ними повздорил. Тем не менее, нет ощущения, что сейчас его настигла месть со стороны государства, угрожающая его жизни и здоровью.

– Почему вы так считаете?

– Совершенно другой уровень доверия общества к полиции. И хотя к правоохранительным органам у людей порой бывают претензии, тем не менее, не возникает ощущения, что это репрессивный аппарат государства. И что, раз оказавшись в жерновах пенитенциарной системы, жизнь человека меняется необратимо, он идет по проторенной дороге, с которой невозможно свернуть.

– Верно ли я понимаю, что некоторые чешские актуальные художники сознательно идут на провокацию, на мелкие нарушения, формальные нарушения закона?

– Несомненно. Давид Черны, например, иногда действует на грани если не закона, то того, что считается в обществе хорошим вкусом. Например, когда он предложил установить на фасаде национального театра золотую статую онаниста, фонтанирующего паром, это было не за гранью закона, потому что он ее не установил все же, но это было провокативно.

– Тем не менее, многие произведения того же Давида Черны считаются типичным примером чешского актуального искусства. Многие его скульптуры участвуют в выставках, становятся частью пражской городской культуры. Скажем, по пражской телебашне ползают огромные черные младенцы, которые десять лет назад, когда Черны их только изготовил, казались художественной провокацией, а теперь стали привычной деталью городского пейзажа.

– Задача многих современных художников, не только в Чехии, но и в любой другой стране – расширять рамки дозволенного и задавать обществу вопросы о нем самом. У многих это получается, и если поначалу люди бывают возмущены произведениями художников, то впоследствии они начинают задаваться вопросом, было ли оправданным их возмущение. Можно вспомнить работу того же Черны "Акула" - муляж связанного Саддама Хусейна в одних плавках, помещенный в аквариум. Эта инсталляция была запрещена на двух выставках, правда, не в Чехии, а за границей. В Праге она выставлялась на местной биеннале.

– Почему чешское государство не задействует в полную силу свой репрессивный аппарат для того, чтобы добиться от всех граждан страны полного формального соблюдения закона?

– Потому что здесь государство – это не механизм, который заставляет граждан строиться в ряд и маршировать в ногу. В какой-то глобальной концепции государство призвано обеспечивать своим гражданам комфортное существование и задавать некоторые рамки взаимодействия друг с другом. Но и здесь бывают сбои, как, например, в этой истории с водителем автобуса, который рисовал усы политикам. Он не художник, а простой водитель автобуса, и в этом контексте, это был не художественный акт, а акт хулиганства. Но неясно, кто праве решать этот вопрос. Судила его жена одного из тех политиков, которому он пририсовывал усы, и именно поэтому в обществе было большое возмущение этой историей.

– Как вы считаете, кто все-таки побеждает в этой постоянной схватке актуального искусства и государства?

– Речь не идет о каком-то бесконечном и явном противостоянии. государства и художников. Просто есть некоторая граница, которая осознается большинством в обществе. Государство, как некий инструмент общества, эту границу более-менее охраняет, но когда речь заходит о том, что, возможно, эта граница несколько устарела, и общество это принимает, то государство оказывается более-менее готово принять эту точку зрения.