Григорий Шведов – бардак на Кавказе, в первую очередь, в головах

ПРАГА---Сегодня нашим «гостем недели» является главный редактор интернет-портала «Кавказский узел» Григорий Шведов, с которым беседовал главный редактор «Эхо Кавказа» Андрей Бабицкий.

Андрей Бабицкий: Григорий, у вас, наверное, успело сформироваться какое-то общее представление о Кавказе, как об особой, специфической территории. Вы можете сформулировать главную кавказскую проблему, как вы ее сегодня видите?

Григорий Шведов: У меня есть очень простой ответ, он связан с созданием «Кавказского узла». Когда в самом конце 90-х годов мы про «Кавказский узел» думали (это все происходило в «Мемориале»), как-то сразу в нескольких головах родился этот концепт, что должен быть общий ресурс для Северного и Южного, и не только для Кавказа, а может быть и Юга России. Я вижу главную проблему в границах, в разделенности. Есть разделенность границ, есть разделенность народов. Мы видим Азербайджан, массу других территорий, где разделенно живут народы, на Северном Кавказе, на Южном. Но не только это, есть очень много разделений сегодня, которые очень плохо влияют на жизнь: внутри конфессиональное разделение в исламе, внутри конфессиональное разделение в христианстве, - их слишком много стало. Разделение по линии традиции и современности. И эта раздробленность, как булгаковский бардак, в первую очередь, в головах. То есть граница – это плохо, но хуже гораздо то, что, мы видим: даже взаимоотношения в семье, в одном тейпе, в тухуме, даже взаимоотношения в одной республике, или в одной стране во многом определяются конфликтностью, раздробленностью, разными взглядами, готовностью конфликтовать, неумением договориться.

Слушать

Андрей Бабицкий: А чем, на ваш взгляд, это определяется? Культурой, особенностями, связанными с традиционным укладом жизни, какими-то конфессиональными причинами? В чем проблема?

Григорий Шведов: Поверхностно скажу: мне кажется, есть привнесенное, а есть свое. Вот вы перечислили много таких реперных точек, я бы добавил еще одну не точку, а еще одну кривую – время. То есть все это в контексте убыстрившегося невероятно за последние два десятилетия времени, которое какие-то процессы затормаживает, какие-то, наоборот, выводит на какой-то невероятный хайвей. С другой стороны, внешние факторы ведь тоже есть. Сейчас очень сильное проникновение других культур, других интересов. И это, кстати, не только какой-то там международный терроризм, «Аль-Каиды», это очень сильное влияние, например, соцсетей. Я думаю, что Фейсбук, в конечном итоге, будет влиять не Северный Кавказ, может быть, больше, чем какие-то идеи, привнесенные из арабского Ближнего Востока.

Андрей Бабицкий: Есть еще одна, мне кажется, особенность у Кавказа – это разнонаправленные процессы. С одной стороны - модернизация, то, о чем вы сейчас упомянули, а с другой - архаизация, фиксация каких-то совсем уж несовременных форм жизни, как это происходит в Чечне. Это тоже, наверное, такие силы, которые взрывают Кавказ на отдельные части?

Григорий Шведов: Я был во время «Евровидения» в Азербайджане, мне кажется, проявляет себя тоже такая вот черта – невосприятие чужого, другого мнения, которое, может быть, раньше легче воспринималось в той архаичной модели, потому что просто было общение по-другому устроено. И как ни странно, сейчас общение и культура вроде бы принесли больше доступности, больше контакта, коммуникация вроде бы должна была облегчиться, ан нет, мы видим, что по некоторым направлениям, наоборот, выросли какие-то невероятные стены.

Андрей Бабицкий: Это очень интересный момент. Я определяю одной из особенностей кавказской культуры – закрытость: когда кавказское сознание старается удержать информацию, особенно негативную, о каких-то процессах, происходящих внутри кавказских обществ. То есть между собой это можно обсуждать, но человек со стороны знать о том, что у тебя происходит, не должен. Эта особенность как-то влияет на вашу работу с корреспондентами?

Григорий Шведов: Влияет очень сильно, потому что корреспонденты тоже люди, и они тоже очень часто исходят именно из этого посыла. Но не только в работе корреспондентов. Вот мы, например, с одним благотворительным фондом стали делать проект помощи детям. Люди собирают сами деньги на операции детям. Мы столкнулись с тем, что существует такой стереотип: не надо оглашать информацию о ребенке, которому нужны деньги на операцию, причем, которую нельзя сделать внутри региона, нужно обязательно выезжать, нужны больницы, которых нет. Давайте не будем выносить даже вот это: казалось бы – больной ребенок, его надо срочно лечить, его нужно срочно везти. Вот ровно то, о чем вы говорите. То есть только информация социальная, правозащитная, что называется, витальная: человеку прямо сейчас нужно сердце, прямо сейчас нужен позвоночник, прямо сейчас нужно чем-то заниматься. Да, в черкесском, так сказать, мире я с этим столкнулся, и мне детально объяснили, чего не стоит делать.

Андрей Бабицкий: Учитывая нашу специфику я хочу спросить вас о ваших впечатлениях о Грузии, о происходящем там.

Григорий Шведов: Мне кажется, что будет оправдано обругать многих в Грузии - и политических, и неполитических действующих лиц, и я сам очень часто присоединяюсь к этому хору многоголосия критики, но меня, вообще, радует, что там происходит, даже несмотря на то, что я сам критично отношусь к конкретным действующим лицам. Если я переезжаю из Грузии в Азербайджан, если я еду в Армению, при всем моем критичном отношении, если я пытаюсь как-то обобщить, при каких-то невероятных минусах, например, тюремной системы, как она сейчас организована отвратительно, мне кажется, что «грузинская модель» нуждается в изменении, ее нельзя продолжать в том виде, в котором она есть сейчас. Но она дала наиболее яркие демократические цветы открытости. Я с болью смотрю на социальные результаты, как живут люди в деревнях, как живут люди в районах (очень часто хуже, чем на Северном Кавказе), я вижу районы, где как не было газа, так и непонятно, будет ли он там когда-нибудь. Но если попытаться в целом обобщить, мне кажется, сейчас и политическая конкуренция как-то оживилась, и, несмотря на проблемы со свободой печати, мы все-таки видим распространение информации. Опять же, сравнивая с Россией, сравнивая с Азербайджаном, сравнивая, конечно, с Южной Осетией, Абхазией и Карабахом, я вижу, что при многих недостатках все-таки свобода выражения мнения, более активный бизнес, хоть какое-то политическое движение имеет место в Грузии.

Андрей Бабицкий: Сейчас многие высказывают опасение в связи с последними действиями грузинских властей, что в преддверии выборов политическая модель правления в Грузии становится все более авторитарной, все более полицейской, все более репрессивной. Нет у вас ощущения, что какие-то неловкие действия такого типа могут все успехи грузинских реформ свести к нулю в очень короткое время?

Григорий Шведов: Конечно, это возможно. Я, вообще, когда говорил, говорил даже не про грузинскую власть, а про общество. Вот мне кажется, что общество более свободное и больше востребует свободы. Есть спрос на нее, и есть готовность отстаивать эту свободу. Поэтому, может быть, сделан шаг назад, может быть, и испробована «российская модель» в Грузии, мы все прекрасно понимаем. Но дело для меня не в этом, меня всегда больше интересовали люди. Я вижу людей, которые развиваются взглядами на Европу, на Соединенные Штаты, на демократические страны, а не развиваются взглядами на соседние государства, и не смотрят на постсоветский мир. Эти молодые люди – это тот креативный класс, который вышел в Москве в декабре. Эти молодые люди, на мой взгляд, не готовы будут к кремлевскому сценарию в маленькой Грузии. Я на них надеюсь.