ВАШИНГТОН---Президент Абхазии Александр Анкваб недвусмысленно высказался против прокладки автомобильной трассы через Главный Кавказский хребет. Помимо этой темы Анкваб коснулся перспектив реализации проектов по глубоководным портам. «Черное море на абхазском отрезке очень специфическое, и всякое неправильное вмешательство человека приведет к очень плохим последствиям», - резюмировал абхазский лидер. Означают ли эти заявления Анкваба изменение отношений между Сухуми и Москвой? Можно ли говорить о том, что руководство непризнанной республики взяло курс на социально-экономическую автаркию? И насколько вообще реальна автаркия для маленького образования, в значительной степени зависящего от России? На эти вопросы отвечает политолог Сергей Маркедонов.
Your browser doesn’t support HTML5
Слушать
«Июльские тезисы» Александра Анкваба, несмотря на повод для их произнесения, имеют лишь косвенное отношение к вопросам дорожного и портового строительства. Более того, можно говорить о том, что президент Абхазии лишь контурно обозначил верхний слой проблем, которые серьезно волнуют и политиков, и общество в непризнанной республике. Ведь развитие инфраструктуры - это не только привлеченные инвестиции и рабочие места, открывающиеся туристические возможности и, в конечном счете, «открытие Абхазии» и ее втягивание в международную экономику. Ключевым словом здесь является «открытие» или интернационализация республики, которая наряду с очевидными экономическими выгодами несет в себе сложные этнополитические вызовы. Абхазия - не Нагорный Карабах и даже не Южная Осетия, где численное доминирование «титульного этноса» очевидно. В абхазском же контексте «открытие», среди прочего, означает и возможное изменение этнодемографического баланса. Даже если в таковом будут принимать участие северокавказские народы, которых абхазы рассматривают как своих братьев. Не будем сбрасывать со счетов и другой, не менее важный сюжет. Форсированное развитие инфраструктурных проектов невозможно без прихода крупного российского капитала, представители которого твердо уверены, что тот, кто платит, тот и «заказывает музыку». В Сухуми же, при всем уважении к Москве и к народам Северного Кавказа, предпочитают своих «композиторов». Даже если их квалификация вызывает серьезные вопросы. Таким образом, в очередной раз высшее должностное лицо непризнанной республики поставило ребром проблему «цены вопроса» для самоопределения Абхазии на новом историческом витке развития.
И эта постановка ведь не является чем-то доселе неизвестным. Можно вспомнить в этом же контексте последовательную и жесткую борьбу абхазского руководства по «земельному вопросу». Чего стоит одна только идея о недопущении этнических грузин, имеющих гражданство РФ, к возможному восстановлению имущественных прав! Впрочем, не стоит забывать и про такой фактор, как историческая память. Понятное дело, политики и идеологи помогают ее формировать в «правильном направлении». И все же, маленькой народ прекрасно помнит, что форсированная индустриализация в Абхазии привела, среди прочего, к разрастанию численности грузинской общины, что стало одной из причин конфликта и четырнадцатимесячной войны. Можно вполне обоснованно говорить и о дефиците рабочей силы, и о масштабных промышленных задачах, стоявших перед СССР, но сегодня историческая память фиксирует совсем не эти сюжеты. И страх перед повторением грузинского сценария также присутствует в той подводной части «июльских тезисов», о которых Анкваб умолчал. Кстати сказать, подобного рода опасения - не монополия абхазов. Вспомним, какие фобии породила дискуссия о строительстве дороги из Джавахети в Аджарию. Некоторые грузинские политики увидели в этом чуть ли не происки Еревана. До сих пор в той же Грузии не утихают споры о том, насколько обоснованным было строительство Рокского тоннеля.
Конечно, у Абхазии нет достаточных ресурсов для того, чтобы самостоятельно без Москвы и Северного Кавказа поправить экономику и социальную сферу. Нет их и для автаркии, поскольку превращение республики в гетто повредит ей же самой. Но вот запрос на максимальный учет интересов де-факто государства очевиден. И игнорировать его, вставая в многозначительно дидактическую позу по отношению к маленькой Абхазии, было бы как минимум неразумно.
