Во времена моей молодости забить косячок не считалось на нашем побережье чем-то зазорным – сильных наркотиков не было, границы СССР были почти непроницаемы для контрабанды, а баловство с производными от растущей на обочинах конопли временами даже казалось легким вызовом системе. Старшеклассники покуривали «план» в школьном туалете, а джигиты постарше собирались в компании и думали, что они крутые парни.
Никому и в голову не приходило, что всего через несколько десятков лет наркомания станет реальной угрозой для здоровья нации.
Долгое время в послевоенной Абхазии было слишком много других злободневных проблем, и наркотики стали как бы привычным фоном нашей непростой жизни. Наркоманское сообщество, как изящно называют себя некоторые не лишенные лоска представители этого племени, тусующиеся на сухумской набережной, занимает свою довольно обширную нишу – это как бы невидимое государство в государстве со своей историей и географией. Таксисты рассказывают, что их нередко нанимают ночью, чтобы съездить за очередной порцией наркотиков в Драндскую тюрьму. Если бы пути распространения наркотиков вдруг стали видимыми нашему глазу, мы бы ужаснулись тому, как тесно они переплетены с нашими обычными путями.
Говорят, что значительная часть наших наркоманов дважды в неделю ездит за метадоном в Зугдиди, некоторые в поисках квалифицированной помощи добираются и до Тбилиси – есть ли более яркое доказательство того, насколько назрела необходимость создать и у нас в стране лечебное учреждение, куда наркозависимые могли бы прийти в надежде, что с ними будут работать по современным методикам, уважая их человеческое достоинство.
До сих пор у общественности нет твердой уверенности в том, что государство всерьез начало бороться с наркотиками, хотя первые ласточки внушают легкую надежду. То, что 25 июля новый парламент принял поправки к УК, отменившие одинаковую уголовную ответственность за распространение и использование наркотиков, наконец, кладет конец этой абсурдной ситуации, когда больные приравнивались к преступникам. За три года действия этого непродуманного закона простые потребители наркотиков привыкли чувствовать себя легкодоступной добычей недобросовестных представителей власти. Хорошо, если недавнее заседание Совета безопасности, обсуждавшее тревожное положение в этой области, станет реальным шагом к реальной борьбе с наркотиками.
Но и само общество должно зашевелиться – если мы всерьез хотим, чтобы соблазн наркотиков ушел в прошлое, к борьбе с ним должны подключиться очень многие. Общественная палата, например, подготовила большой пакет рекомендаций для власти, предварительно проконсультировавшись со специалистами.
Хотя, честно говоря, большие надежды я возлагаю на возникшую примерно год назад в Гагре организацию, объединяющую тех, кто уже смог прекратить прием наркотиков, и тех, кто хочет добиться этого. Они делятся своими проблемами и поддерживают друг друга, надеясь распространить свой опыт и на другие абхазские города.
Напуганные недавней активностью правоохранительных органов, когда вместо наркоторговцев сажали потребителей, единственное, о чем они просят, чтобы государство не вмешивалось в их дела.
Конечно, спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих, но после спасения надо выйти на берег, а вот его благоустройство все-таки в компетенции государства.
Никому и в голову не приходило, что всего через несколько десятков лет наркомания станет реальной угрозой для здоровья нации.
Долгое время в послевоенной Абхазии было слишком много других злободневных проблем, и наркотики стали как бы привычным фоном нашей непростой жизни. Наркоманское сообщество, как изящно называют себя некоторые не лишенные лоска представители этого племени, тусующиеся на сухумской набережной, занимает свою довольно обширную нишу – это как бы невидимое государство в государстве со своей историей и географией. Таксисты рассказывают, что их нередко нанимают ночью, чтобы съездить за очередной порцией наркотиков в Драндскую тюрьму. Если бы пути распространения наркотиков вдруг стали видимыми нашему глазу, мы бы ужаснулись тому, как тесно они переплетены с нашими обычными путями.
Говорят, что значительная часть наших наркоманов дважды в неделю ездит за метадоном в Зугдиди, некоторые в поисках квалифицированной помощи добираются и до Тбилиси – есть ли более яркое доказательство того, насколько назрела необходимость создать и у нас в стране лечебное учреждение, куда наркозависимые могли бы прийти в надежде, что с ними будут работать по современным методикам, уважая их человеческое достоинство.
До сих пор у общественности нет твердой уверенности в том, что государство всерьез начало бороться с наркотиками, хотя первые ласточки внушают легкую надежду. То, что 25 июля новый парламент принял поправки к УК, отменившие одинаковую уголовную ответственность за распространение и использование наркотиков, наконец, кладет конец этой абсурдной ситуации, когда больные приравнивались к преступникам. За три года действия этого непродуманного закона простые потребители наркотиков привыкли чувствовать себя легкодоступной добычей недобросовестных представителей власти. Хорошо, если недавнее заседание Совета безопасности, обсуждавшее тревожное положение в этой области, станет реальным шагом к реальной борьбе с наркотиками.
Но и само общество должно зашевелиться – если мы всерьез хотим, чтобы соблазн наркотиков ушел в прошлое, к борьбе с ним должны подключиться очень многие. Общественная палата, например, подготовила большой пакет рекомендаций для власти, предварительно проконсультировавшись со специалистами.
Хотя, честно говоря, большие надежды я возлагаю на возникшую примерно год назад в Гагре организацию, объединяющую тех, кто уже смог прекратить прием наркотиков, и тех, кто хочет добиться этого. Они делятся своими проблемами и поддерживают друг друга, надеясь распространить свой опыт и на другие абхазские города.
Напуганные недавней активностью правоохранительных органов, когда вместо наркоторговцев сажали потребителей, единственное, о чем они просят, чтобы государство не вмешивалось в их дела.
Конечно, спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих, но после спасения надо выйти на берег, а вот его благоустройство все-таки в компетенции государства.