Наместник предложил закулисный торг

ВАШИНГТОН---«Пограничный спор» между руководителями Чечни и Ингушетии наконец-то получил оценку представителей федеральной российской власти. Северокавказский полпред Александр Хлопонин и Министерство регионального развития выразили свое отношение к чечено-ингушской политической дискуссии. Насколько эффективными будут последствия такой реакции? Смогут ли они помочь в разрешении двусторонних противоречий?

Оказывается, в России центральная власть умеет не только играть в молчанку, держать многозначительные паузы, давать «утечки» и полунамеки, но и реагировать на непростые этнополитические проблемы. После того, как в Чечне была создана республиканская комиссия по установлению границы с соседней Ингушетией, а в первый осенний день прошло ее установочное заседание, стало ясно: «пограничный спор» просто так сам собой не рассосется. Тем паче, что в Чеченской республике к делу подошли ответственно. Подготовили пакет документов, подтверждающих территориальные претензии к «братьям-вайнахам» и доказали тем самым, что пускать ситуацию на самотек не намерены.

Наместник предложил закулисный торг

Первым свое слово сказал полпред президента на Северном Кавказе Александр Хлопонин, который до недавнего времени пребывал в тени. Большая часть его инициатив и публичных выступлений была связана с перспективами северокавказских курортов, однако чечено-ингушская дискуссия заставила вернуться к своим прямым обязанностям. Кавказский «наместник», оценивая «пограничный спор», выразился по-боксерски, потребовав от обоих его фигурантов «брейка». Но, оценивая реакцию полпреда, хотелось бы обратить внимание на ряд ее принципиально важных особенностей. Хлопонин заявил о необходимости убрать дискуссию из публичного пространства. То есть с глаз долой, из сердца вон. В этом и был главный пафос его выступления. Вы, мол, два братских народа, хватит препираться на людях. В переводе с бюрократического языка на русский это означает приглашение к закулисному торгу. Рабочие группы будут заниматься изучением ситуации, определением неформального веса и влияния, а потом выработанное в кулуарах мнение донесут до «широкой общественности».

Наверное, определенные резоны в таком подходе имеются. Ведь вынеси в сегодняшних условиях подобный вопрос на референдум, лекарство могло бы оказаться хуже самой болезни. Но, с другой стороны, разве не доминирование закрытых и личностных отношений вместо институциональных является причиной большинства тех проблем, которые существуют сейчас на Северном Кавказе? Ведь не секрет, что многие вопросы лидеры северокавказских республик решают поверх полпреда, имея дело с «группами поддержки» в Москве, будь то администрация президента, правительство или Дума. И отсутствие стратегического видения перспектив разрешения ситуации, продемонстрированное Хлопониным, лишь в очередной раз фиксирует это. Но от того, что мы будем сидеть в теплом доме зимой и утверждать, что на улице нет снега, осадки автоматически не прекратятся. К сожалению, «наместник» на Кавказе де-факто предложил именно этот сценарий, уход в неформальное обсуждение проблемы. Наверное, он лучше знает, как можно продвинуть тот или иной сюжет в подобных рамках. Но ведь никто не даст гарантии, что все стороны будут удовлетворены таким решением, принятым «мирком и ладком».

Но, в конце концов, полпред хотя бы предложил хорошо известный ему административный вариант преодоления тупика. Реакция же Минрегиона и вовсе повергает в смятение. Профильное министерство решило взять на себя функции профессионального юриста и сослаться на определение Конституционного суда РФ, суть которого сводится к необходимости решать возникающие проблемы на основе взаимного согласия российских субъектов. Наверное, для эксперта-юриста такая оценка была бы вполне достаточной. Но ведь уже очевидно, что согласия нет, дискуссия вышла на публичный уровень. И (прошу прощения за тавтологию), уровень такой дискуссии далек от высоких стандартов полемики. При этом министерство не предлагает никаких конкретных механизмов достижения такого согласия. Создается ощущение, что чиновники искренне считают, что для двух руководителей республик определение высшей судебной инстанции России такой же императив, как аналогичное определение Верховного суда США для губернаторов Калифорнии и Техаса. Между тем Северный Кавказ от закона и права так же далек, как два упомянутых штата от перспективы вхождения в состав Мексики. А значит, реакция бьет мимо цели. Она предпринимается только для галочки. Есть проблема, отписались, отметились, а разрешение реальной головоломки неинтересно.

Риторический вопрос - будут ли внимать подобным рекомендациям Рамзан Ахматович и Юнус-бек Баматгиреевич?