ВАШИНГТОН---Идея выхода Ставропольского края из состава Северо-Кавказского федерального округа (СКФО) обрела "Новую силу". Отделение незарегистрированной партии с таким названием объявило о сборе подписей за практическую реализацию этой идеи. Организаторы акции в качестве конечной цели видят вхождение Ставрополья в состав Южного федерального округа. В какой мере такое изменение может помочь в решении актуальных социально-экономических и этнополитических проблем края?
Подобные лозунги возникают на различных уровнях не в первый раз. Их озвучивали и представители разных маргинальных националистических течений, и депутаты российского парламента, и активные блоггеры. Пересказывать их в хронологической последовательности вряд ли имеет какой-то практический смысл. Намного важнее зафиксировать: идея разлита в воздухе. И даже если сегодня число сторонников этой идеи не достигает критических показателей, многократное ее проговаривание заставляет обратить на это явление пристальное внимание. Тем паче, что в условиях отсутствия качественной дискуссии по данному вопросу на первый план выходят не рациональные резоны, а эмоции, способные любую острую тему перевести в формат "Сам дурак!" Но такой подход вряд ли продуктивен для понимания процессов, которые происходят сегодня на Ставрополье, а также в отношениях края с соседними национальными республиками Северного Кавказа.
Your browser doesn’t support HTML5
Фронтир между русским и кавказским миром
Между тем для северокавказской безопасности (и для развития всего российского Юга) значение Ставрополья никак не меньше, чем Чечни или Дагестана. Уже то, что край географически находится в центре СКФО, граничит со всеми его республиками (и Калмыкией, входящей в состав Южного Федерального округа), а также является домом для кавказского полпреда, в разы повышает его геополитическую капитализацию. Край называют "форпостом России", центром "русского мира" на Кавказе, который на фоне соседей кажется более безопасным. Но в действительности в последние два десятилетия здесь развиваются весьма непростые процессы, которые требуется адекватно понимать и брать в расчет при планировании северокавказского будущего.
Ни один из российских регионов не менял свой имидж столь радикально и в столь быстрые сроки, как Ставропольский край. До распада СССР в 1991 году Ставрополье становилось ньюсмейкером исключительно в связи с очередными победами в нескончаемой "битве за урожай". Край имел устойчивую репутацию консервативного аграрного региона, поставляющего руководящие кадры для ЦК КПСС. Свидетельством тому появление в высших эшелонах партийно-советской вертикали таких персон, как Михаил Суслов, Федор Кулаков, Михаил Горбачев. Для них Ставрополье стало своеобразным политическим трамплином в высшие эшелоны власти. После 1991 года некогда стабильный регион в одночасье превратился в окраину государства. В отличие от Ингушетии, Чечни, Северной Осетии или Дагестана, Ставрополье не стало пограничной территорией Российской Федерации. Однако край стал неспокойной и моментами воюющей окраиной, своеобразным фронтиром между русским и кавказским миром.
Но ключевая проблема в том, что и республики Северного Кавказа, и Ставрополье – части одного государства, а жители СКФО, будь то русские, ногайцы, даргинцы, карачаевцы или чеченцы, – граждане одной страны. К каким бы культурным "мирам" они ни принадлежали. Спорить о том, кто в крае или в республиках "коренной", а кто "не очень" – занятие неблагодарное. Какую шкалу измерения мы будем брать за основу? Ведь если доводить ситуацию до абсурда, то и русские крестьяне, пришедшие осваивать ставропольские земли в XIX веке, будут записаны в "пришельцы".
Между тем те же ногайцы или туркмены (трухмены) живут на территории Ставрополья не одно столетие, да и дагестанские чабаны появились здесь намного раньше, чем в "лихие 90-е". Следовательно, полиэтничным край был всегда. И таковым он останется и в составе СКФО, и в составе ЮФО. И даже в том случае, если вдруг в Кремле решат образовать отдельный Ставропольский округ, а приток новых выходцев из Чечни, Ингушетии и Дагестана вдруг в одночасье прекратят. Хотя насколько это реально в условиях земельного дефицита, перенаселенности кавказских республик, непонятно. Да и при любом раскладе соседи никуда не исчезнут. Плохо верится и в то, что "прописка" в ЮФО вдруг избавит край от коррупции и криминалитета.
В этой ситуации главный вопрос – к центральной власти. Ставрополье сегодня выполняет две разнонаправленные социальные функции. Первая – это роль некоего фронтира, а вторая – это интеграция различных этнических и религиозных групп в рамках пусть и невнятного и плохо прописанного российского проекта. Следовательно, и перспектив у края тоже две. Или превращение в некий оборонительный вал, либо в базовую площадку для формирования российской гражданской идентичности, имеющую стратегическое значение уже не только для российского Юга, но и для всей страны. Первая перспектива чревата дезинтеграцией страны и непрекращающимися конфликтами. Она не требует никаких значительных усилий, надо лишь продолжать нынешнюю инерционную политику.
Вторая же требует не только серьезных средств, но политической воли и стратегического видения у центра. Необходимы проекты по строительству институтов власти и на Ставрополье, и в республиках СКФО. Нужны не фантомные туристические сказки, а приземленные, привязанные к специфике территории и к нуждам местного населения экономические программы, правовое, а не "понятийное" решение поземельных проблем, создание современных механизмов адаптации внутренних мигрантов и системы межэтнической медиации. Словом, хотите форпост России – создавайте его. Но не на словах и не посредством механического закачивания денег в неработающие институты (это напоминает по степени эффективности уколы в труп), а в создание новой эффективной системы власти.
