Памятник, поставленный войной

В Цхинвале почти готово к сдаче в эксплуатацию здание Совета профсоюзов. Оно примечательно тем, что на его крыльце до сих пор лежит ушедшая после взрыва наполовину в бетон многотонная башня грузинского танка, уничтоженного 8 августа 2008 года.

В заново отремонтированное офисное здание уже заселились первые "жильцы". Пока это только Министерство юстиции республики со своими структурными подразделениями. В коридорах уже наводят последние штрихи: отмывают и чистят все подряд. Сегодня же покрасили и теперь уже главную достопримечательность здания – башню от танка на крыльце.

Историю этой "достопримечательности" знают все без исключения цхинвальцы и гости столицы. Здесь, на стыке улиц Московской и Миротворцев, в августе 2008 года шли самые ожесточенные бои. Это башня одного из трех танков, уничтоженных здесь. После выстрела из гранатомета по танку его боекомплект сдетонировал; взрыв был такой силы, что многотонную башню оторвало и подбросило в воздух. Пролетев около 50 метров, она приземлилась на ребро и зарылась на полметра в бетонное крыльцо здания Совета профсоюзов. Более легкие фрагменты, например, люк, снимали с крыш многоэтажных домов вокруг.

Памятник, поставленный войной

До сих пор так и непонятно, как было принято решение – оставить башню в качестве своеобразного памятника на месте его падения. В прошлом ее попытались убрать, но с такой тяжестью, говорят, подъемный кран не справился. Судьба этого удивительного монумента в память об августовской войне до последнего момента, точнее до сегодняшнего дня, была неизвестна.

Марина Бесаева работает в службе судебных приставов в этом здании. Она считает, что башню нельзя убирать, это зримое воплощение памяти обо всем том, что произошло:

"Это не к тому, чтобы мы врагами оставались, но свою историю всегда надо знать. Этот памятник даже создавать не надо. Я считаю, его нужно отставить. Не для красоты, а чтобы люди помнили. Дети будут проходить мимо с родителями, будут спрашивать: "А что это?", "Почему это?" Вообще, об этой войне, и не только о войне, а о геноциде в Южной Осетии, – сколько раз она происходила, – надо не говорить, а кричать".

На улице перед зданием подхожу к двум мужчинам и спрашиваю: как они считают, следует ли ее оставить на месте. Им идея с "памятником" не слишком нравится: слишком тяжелы воспоминания о войне, и видеть ее следы каждый день не очень приятно. Говорит Алим:

"С одной стороны, это память о войне, о наших героях. С другой стороны, он портит вид города. Но есть начальство, пусть оно и разбирается. Лучше пусть построят мемориал погибшим, чем оставлять эту башню. Вот это будет память. А это что за память? Грузинский танк, воткнутый в центре города".

Его спутник Таймураз неохотно соглашается, но считает, что от воспоминаний и так никуда не деться:

"Никто не хочет вспоминать войну. Конечно, не башня именно напоминает о ней. Всякие мелочи, отсутствие друзей… Но мы уже привыкли".

Сегодня же заканчивают облицовку крыльца гранитом. Отражаясь в глянцевой поверхности плитки, башня выглядит еще сюрреалистичнее, чем до этого – на фоне разодранного бетона. Ловлю себя на мысли, что это место так и останется излюбленной достопримечательностью для туристов – здесь они, как и прежде, будут фотографироваться на память. Немного на земле таких памятников – поставленных войной или даже самой жизнью.


Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия