Барбара Такман никогда бы не подумала, что полвека спустя в далекой Грузии название ее великолепной книги начнут склонять во всех падежах. А что еще делать, когда кажется, что проклятые призрачные пушки августа все бьют и бьют и не умолкают, и становится ясно, что война никого не отпустит так быстро, так просто. А тут еще начинается следствие, о котором спорят уже несколько недель кряду, как всегда бурно и страстно, с шекспировскими жестами, но и с вязкой горечью, с которой в Грузии еще долго будет связано царственно-золотое название одного из летних месяцев и всякое упоминание об августовской войне.
Прежде всего, следует отметить, что речь идет не об одном, а о двух расследованиях – о смежных, но, тем не менее, разных эпизодах. Этот трудноуловимый нюанс очень важен и, возможно, является ключом к политико-юридической головоломке. Во-первых, после обращения Канцелярии Прокурора Международного уголовного суда еще при Саакашвили началось расследование возможных военных преступлений, которое Грузия, как страна, ратифицировавшая Римский статут, просто обязана провести. Министр юстиции Цулукиани и генеральный прокурор Кбилашвили имели в виду именно это расследование, когда говорили о возможном допросе Саакашвили и его присных, а те, в свою очередь, протестовали так истово, будто их волокли на Нюрнбергский процесс. Но есть и другие вопросы, которые обозначил в одном из интервью Бидзина Иванишвили: "Почему не эвакуировали мирных жителей? Почему политики вмешивались в управление войсками, разрывая цепочку командования и умножая хаос? Почему группы резервистов мыкались без командиров в непосредственной близости от противника? Кто отдавал приказы о немедленном оставлении баз, когда было достаточно времени для того, чтобы вывезти или привести в негодность находящиеся там технику и вооружение?" И еще сотни вопросов, ответы на которые очень интересуют граждан Грузии, но не гаагских прокуроров. И это совсем другое расследование.
Бывшие руководители страны выстраивают линию защиты, опираясь на два постулата. Пункт первый: войну начала Россия. Пункт второй: любое расследование событий августа 2008-го является попыткой ревизии первого пункта, что может привести к кошмарным последствиям на международной арене, вплоть до всеобщего признания сепаратистских республик. Ответ на любой вопрос начинается с утверждения "Россия напала первой" и сразу же заканчивается призывом не говорить ничего такого, что может обрадовать Путина – не хватает лишь характерного жеста, столь красочно увековеченного на древнем агитационном плакате "Не болтай!" Но эта тактика, в определенной степени эффективная в рамках медийных дебатов, вряд ли сработает в кабинете следователя или в зале суда, когда речь пойдет о конкретных приказах, телефонных разговорах, селах, ущельях, батальонах, а может (кто знает?) и о банковских счетах. Очевидно, что бывшим правителям не нужны эти расследования, и, вероятно, следует задуматься, зачем они правительству Иванишвили – ведь сомнительных эпизодов, в связи с которыми оно может трясти прежнюю власть, как увядшую грушу, и без того достаточно. Почему именно августовская война и именно сейчас?
Новое правительство пытается дистанцироваться от роли раздражителя в отношениях Запада и России и соответствующей стратегии, которой столь неосторожно, с неуемной резвостью пытался следовать Михаил Саакашвили. Война 2008 года часто рассматривается как ядовитый плод этой стратегии, трагический, но во многом закономерный финал. Не исключено, что осуждение Саакашвили, условно говоря, "за войну" воспринимается новыми властями в данном контексте как точка над i – окончательный публичный разрыв с прошлым и своеобразная демонстрация собственной геополитической адекватности. Но следует внимательно присмотреться, каким именно содержанием может быть наполнена эта неправильная, шероховатая, как старая солдатская фляга, формулировка – "будут судить за войну".
Итак, два расследования. Одно из них инициировано запросом из Гааги и теоретически может увенчаться жуткими обвинениями в организации преступлений против человечности и военных преступлений, громким процессом и вселенским позором. Во втором случае речь идет о глупости, трусости, возможном нарушении ряда грузинских законов и в худшем варианте об измене родине. Трусость с глупостью, с юридической точки зрения, преступлениями не являются, что до всего остального, у бывших руководителей страны останется возможность обвинить грузинских судей в политической расправе, а вот в Гааге подобные заявления прозвучат не вполне убедительно. Не исключено, что следствие №1, которое мы условно назовем "гаагским", будет использовано как своего рода страшилка для того, чтобы загнать Саакашвили со товарищи в капкан второго (условно "тбилисского") следствия.
Вопрос о начале войны, скорее всего, попросту вынесут за скобки, и речь пойдет о других эпизодах. Вероятно, в рамках рассматриваемого сценария Саакашвили будут "судить за войну", но так, чтобы сепаратисты не получили ни одного юридического аргумента в пользу своих притязаний, так, чтобы были сыты сверхдержавные волки и целы региональные овцы, в общем, было бы хорошо всем, кроме козла отпущения. За всей этой историей при желании можно углядеть контуры весьма жесткого, но вместе с тем прагматичного решения.
Геополитические сигналы – это, разумеется, интересно, но есть еще целый ряд локальных целей, которых новое правительство, предположительно, попытается достичь. Кто-то должен понести ответственность за гибель солдат и мирных жителей в тех случаях, когда этого явно можно было избежать, за безумные или преступные приказы, за гнусную ложь и пренебрежение долгом. Вместе с тем возможно ставится задача наглядно показать, что Саакашвили и его правительство – это не Грузия, не Вооруженные Силы, не грузинское общество, а нечто отдельное, со злобным упорством действовавшее вопреки национальным интересам и чаяньям, дабы повсеместно распространилась формула "Тогда, в 2008-м... это были они, это были не мы", оказывая на нацию умиротворяющее, чуть ли не психотропное воздействие. Этот мотив отчетливо прослеживается в публикациях, посвященных грядущему расследованию. Как бы то ни было, петля постепенно сужается, и Михаилу Саакашвили, вероятно, следует озаботиться поиском хороших адвокатов.
Прежде всего, следует отметить, что речь идет не об одном, а о двух расследованиях – о смежных, но, тем не менее, разных эпизодах. Этот трудноуловимый нюанс очень важен и, возможно, является ключом к политико-юридической головоломке. Во-первых, после обращения Канцелярии Прокурора Международного уголовного суда еще при Саакашвили началось расследование возможных военных преступлений, которое Грузия, как страна, ратифицировавшая Римский статут, просто обязана провести. Министр юстиции Цулукиани и генеральный прокурор Кбилашвили имели в виду именно это расследование, когда говорили о возможном допросе Саакашвили и его присных, а те, в свою очередь, протестовали так истово, будто их волокли на Нюрнбергский процесс. Но есть и другие вопросы, которые обозначил в одном из интервью Бидзина Иванишвили: "Почему не эвакуировали мирных жителей? Почему политики вмешивались в управление войсками, разрывая цепочку командования и умножая хаос? Почему группы резервистов мыкались без командиров в непосредственной близости от противника? Кто отдавал приказы о немедленном оставлении баз, когда было достаточно времени для того, чтобы вывезти или привести в негодность находящиеся там технику и вооружение?" И еще сотни вопросов, ответы на которые очень интересуют граждан Грузии, но не гаагских прокуроров. И это совсем другое расследование.
Бывшие руководители страны выстраивают линию защиты, опираясь на два постулата. Пункт первый: войну начала Россия. Пункт второй: любое расследование событий августа 2008-го является попыткой ревизии первого пункта, что может привести к кошмарным последствиям на международной арене, вплоть до всеобщего признания сепаратистских республик. Ответ на любой вопрос начинается с утверждения "Россия напала первой" и сразу же заканчивается призывом не говорить ничего такого, что может обрадовать Путина – не хватает лишь характерного жеста, столь красочно увековеченного на древнем агитационном плакате "Не болтай!" Но эта тактика, в определенной степени эффективная в рамках медийных дебатов, вряд ли сработает в кабинете следователя или в зале суда, когда речь пойдет о конкретных приказах, телефонных разговорах, селах, ущельях, батальонах, а может (кто знает?) и о банковских счетах. Очевидно, что бывшим правителям не нужны эти расследования, и, вероятно, следует задуматься, зачем они правительству Иванишвили – ведь сомнительных эпизодов, в связи с которыми оно может трясти прежнюю власть, как увядшую грушу, и без того достаточно. Почему именно августовская война и именно сейчас?
Новое правительство пытается дистанцироваться от роли раздражителя в отношениях Запада и России и соответствующей стратегии, которой столь неосторожно, с неуемной резвостью пытался следовать Михаил Саакашвили. Война 2008 года часто рассматривается как ядовитый плод этой стратегии, трагический, но во многом закономерный финал. Не исключено, что осуждение Саакашвили, условно говоря, "за войну" воспринимается новыми властями в данном контексте как точка над i – окончательный публичный разрыв с прошлым и своеобразная демонстрация собственной геополитической адекватности. Но следует внимательно присмотреться, каким именно содержанием может быть наполнена эта неправильная, шероховатая, как старая солдатская фляга, формулировка – "будут судить за войну".
Итак, два расследования. Одно из них инициировано запросом из Гааги и теоретически может увенчаться жуткими обвинениями в организации преступлений против человечности и военных преступлений, громким процессом и вселенским позором. Во втором случае речь идет о глупости, трусости, возможном нарушении ряда грузинских законов и в худшем варианте об измене родине. Трусость с глупостью, с юридической точки зрения, преступлениями не являются, что до всего остального, у бывших руководителей страны останется возможность обвинить грузинских судей в политической расправе, а вот в Гааге подобные заявления прозвучат не вполне убедительно. Не исключено, что следствие №1, которое мы условно назовем "гаагским", будет использовано как своего рода страшилка для того, чтобы загнать Саакашвили со товарищи в капкан второго (условно "тбилисского") следствия.
Вопрос о начале войны, скорее всего, попросту вынесут за скобки, и речь пойдет о других эпизодах. Вероятно, в рамках рассматриваемого сценария Саакашвили будут "судить за войну", но так, чтобы сепаратисты не получили ни одного юридического аргумента в пользу своих притязаний, так, чтобы были сыты сверхдержавные волки и целы региональные овцы, в общем, было бы хорошо всем, кроме козла отпущения. За всей этой историей при желании можно углядеть контуры весьма жесткого, но вместе с тем прагматичного решения.
Геополитические сигналы – это, разумеется, интересно, но есть еще целый ряд локальных целей, которых новое правительство, предположительно, попытается достичь. Кто-то должен понести ответственность за гибель солдат и мирных жителей в тех случаях, когда этого явно можно было избежать, за безумные или преступные приказы, за гнусную ложь и пренебрежение долгом. Вместе с тем возможно ставится задача наглядно показать, что Саакашвили и его правительство – это не Грузия, не Вооруженные Силы, не грузинское общество, а нечто отдельное, со злобным упорством действовавшее вопреки национальным интересам и чаяньям, дабы повсеместно распространилась формула "Тогда, в 2008-м... это были они, это были не мы", оказывая на нацию умиротворяющее, чуть ли не психотропное воздействие. Этот мотив отчетливо прослеживается в публикациях, посвященных грядущему расследованию. Как бы то ни было, петля постепенно сужается, и Михаилу Саакашвили, вероятно, следует озаботиться поиском хороших адвокатов.