Два года в цхинвальской тюрьме. Беженец из Авневи Давид Капанадзе был похищен южноосетинскими ополченцами спустя полгода после августовской войны. В Цхинвали мужчину обвинили в подготовке диверсий и незаконном хранении оружия. Сам Капанадзе утверждает: его упрятали за решетку с другой целью – обменять на Марека Дудаева, отбывающего срок в одной из тбилисских тюрем.
"Он говорил, что если мой брат отпустит Марека Дудаева, то он отпустит меня", – Давид Капанадзе вспоминает первую встречу в карцере с Эриком Дудаевым, братом Марека Дудаева – осетина из Арцеви, отбывающего срок в грузинской тюрьме. Сам Давид никак не мог повлиять на судьбу заключенного. Но его брат Гонери Капанадзе, по мнению Эрика, вполне подходил на эту роль. Гонери был председателем общины вынужденных переселенцев и принимал участие в Женевских дискуссиях, а значит, как считали в Цхинвали, обладал большими связями. Нервно закуривая сигарету, Давид вспоминает: с Эриком он общался первые четыре дня, и все четыре дня его убеждали не только словом, но и кулаками:
"Когда он уходил, сразу заходили четыре-пять человек, пацаны лет по девятнадцать-двадцать, и начинали бить. До упора. Спрашивали, били. Пистолетами, арматурой – такая толстая была, где-то 28 миллиметров – палками, дубинками – в общем, всем, что попадало им в руки", – рассказывает Давид.
Марека Дудаева в Южной Осетии прозвали Робин Гудом. Почти все девяностые годы, по словам местных жителей, Марек боролся с грузинскими вооруженными подразделениями. В Тбилиси Дудаева считают уголовником и рецидивистом. В 2005-м грузинские правоохранители арестовали Дудаева и присудили 23 года лишения свободы. На Марека и хотели обменять пленных, утверждает Давид Капанадзе. Он был похищен 27 февраля 2009 года. В тот день Давид и его друг отправились по делам в селение Кода. Дорога пролегала в непосредственной близости от административной границы с Южной Осетией:
"Дорога была разбита, и мы поехали по объездной. Она пролегала по территории, подконтрольной Тбилиси. Вдруг из лесу выскочили шесть человек, они были вооружены двумя пулеметами и четырьмя автоматами. Ополченцы", – вспоминает Давид.
Заложников четыре часа держали в лесу. Затем мужчин уложили в багажник и повезли в Южную Осетию в селение Знаури. Там их передали в руки местных силовиков. Спустя какое-то время заложников неожиданно решили отпустить. И тут, по словам Давида, в дело включились грузинские журналисты. По всем телеканалам заговорили, что похищен брат Гонери Капанадзе – председателя общины вынужденных переселенцев. Эта информация, видимо, кому-то показалась интересной в Цхинвали, говорит Давид. Силовикам, сопровождавшим заложников, позвонили и развернули обратно. Позже выяснилось, звонил Эрик Дудаев. В это же время с Давидом пытались связаться родные, вспоминает его сын Георгий:
"Все в депрессии были, нервничали. Мать позвонила ему на грузинский номер, но ответил какой-то незнакомый осетин и сказал: "Если хотите вернуть Давида, выпустите Марека Дудаева". В противном случае, сказали, мы его больше не увидим. У нас сразу руки опустились, догадались, что дело серьезное. Позже отец позвонил. Сказал, что с ним все в порядке и чтобы не нервничали. Больше ничего не успел сказать", – рассказывает Георгий.
Давид звонил из цхинвальской тюрьмы, куда его перевели после четырех дней, проведенных на допросе у Эрика Дудаева. В тюрьме, вспоминает он, уже не били. Похищенных грузин поместили отдельно друг от друга. Сокамерниками Давида оказались три осетина. Сначала это настораживало, признается он. Но его опасения не оправдались. Сокамерники с самого начала вели себя корректно и даже дружелюбно, вспоминает Давид:
"Когда я заходил в камеру, осетины прекращали говорить по-осетински и начинали беседовать по-русски, чтобы все друг друга понимали. Там сидел один, который знал грузинский. Когда мы оставались вдвоем, говорили по-грузински, когда заходили остальные, начинали говорить по-русски".
Давид утверждает, что именно благодаря поддержке осетинских сокамерников в нем теплилась надежда. Не оставляли без внимания и друзья из Цхинвали и Владикавказа. Они регулярно носили передачи. Как-то Давиду стало плохо с сердцем, а в тюремной больнице не оказалось нужных препаратов. Узнав об этом, цхинвальские заключенные, вспоминает Давид, выделили деньги из тюремного "общака". Мужчина признается: он бы многое отдал, чтобы вновь увидеть этих людей. Они для него уже больше, чем друзья, уточняет он. Впрочем, не может Давид забыть и тех, кто четыре дня издевался над ним в застенках карцера:
"Если я когда-нибудь увижу тех, кто меня так бил, не отпущу. Я их лица все знаю. Они у меня перед глазами стоят. Даже если меня здесь посадили бы на пятнадцать лет, это для меня ничего. Я их ненавижу даже".
Но тут же уточняет: речь идет только о его мучителях.
Давида освободили через два года после похищения – 21 февраля 2011-го. Капанадзе и еще нескольких грузинских заключенных обменяли на осетин, отбывавших наказание в грузинских тюрьмах. Марека Дудаева среди них не было.
"Он говорил, что если мой брат отпустит Марека Дудаева, то он отпустит меня", – Давид Капанадзе вспоминает первую встречу в карцере с Эриком Дудаевым, братом Марека Дудаева – осетина из Арцеви, отбывающего срок в грузинской тюрьме. Сам Давид никак не мог повлиять на судьбу заключенного. Но его брат Гонери Капанадзе, по мнению Эрика, вполне подходил на эту роль. Гонери был председателем общины вынужденных переселенцев и принимал участие в Женевских дискуссиях, а значит, как считали в Цхинвали, обладал большими связями. Нервно закуривая сигарету, Давид вспоминает: с Эриком он общался первые четыре дня, и все четыре дня его убеждали не только словом, но и кулаками:
"Когда он уходил, сразу заходили четыре-пять человек, пацаны лет по девятнадцать-двадцать, и начинали бить. До упора. Спрашивали, били. Пистолетами, арматурой – такая толстая была, где-то 28 миллиметров – палками, дубинками – в общем, всем, что попадало им в руки", – рассказывает Давид.
Марека Дудаева в Южной Осетии прозвали Робин Гудом. Почти все девяностые годы, по словам местных жителей, Марек боролся с грузинскими вооруженными подразделениями. В Тбилиси Дудаева считают уголовником и рецидивистом. В 2005-м грузинские правоохранители арестовали Дудаева и присудили 23 года лишения свободы. На Марека и хотели обменять пленных, утверждает Давид Капанадзе. Он был похищен 27 февраля 2009 года. В тот день Давид и его друг отправились по делам в селение Кода. Дорога пролегала в непосредственной близости от административной границы с Южной Осетией:
"Дорога была разбита, и мы поехали по объездной. Она пролегала по территории, подконтрольной Тбилиси. Вдруг из лесу выскочили шесть человек, они были вооружены двумя пулеметами и четырьмя автоматами. Ополченцы", – вспоминает Давид.
Заложников четыре часа держали в лесу. Затем мужчин уложили в багажник и повезли в Южную Осетию в селение Знаури. Там их передали в руки местных силовиков. Спустя какое-то время заложников неожиданно решили отпустить. И тут, по словам Давида, в дело включились грузинские журналисты. По всем телеканалам заговорили, что похищен брат Гонери Капанадзе – председателя общины вынужденных переселенцев. Эта информация, видимо, кому-то показалась интересной в Цхинвали, говорит Давид. Силовикам, сопровождавшим заложников, позвонили и развернули обратно. Позже выяснилось, звонил Эрик Дудаев. В это же время с Давидом пытались связаться родные, вспоминает его сын Георгий:
"Все в депрессии были, нервничали. Мать позвонила ему на грузинский номер, но ответил какой-то незнакомый осетин и сказал: "Если хотите вернуть Давида, выпустите Марека Дудаева". В противном случае, сказали, мы его больше не увидим. У нас сразу руки опустились, догадались, что дело серьезное. Позже отец позвонил. Сказал, что с ним все в порядке и чтобы не нервничали. Больше ничего не успел сказать", – рассказывает Георгий.
Давид звонил из цхинвальской тюрьмы, куда его перевели после четырех дней, проведенных на допросе у Эрика Дудаева. В тюрьме, вспоминает он, уже не били. Похищенных грузин поместили отдельно друг от друга. Сокамерниками Давида оказались три осетина. Сначала это настораживало, признается он. Но его опасения не оправдались. Сокамерники с самого начала вели себя корректно и даже дружелюбно, вспоминает Давид:
"Когда я заходил в камеру, осетины прекращали говорить по-осетински и начинали беседовать по-русски, чтобы все друг друга понимали. Там сидел один, который знал грузинский. Когда мы оставались вдвоем, говорили по-грузински, когда заходили остальные, начинали говорить по-русски".
Давид утверждает, что именно благодаря поддержке осетинских сокамерников в нем теплилась надежда. Не оставляли без внимания и друзья из Цхинвали и Владикавказа. Они регулярно носили передачи. Как-то Давиду стало плохо с сердцем, а в тюремной больнице не оказалось нужных препаратов. Узнав об этом, цхинвальские заключенные, вспоминает Давид, выделили деньги из тюремного "общака". Мужчина признается: он бы многое отдал, чтобы вновь увидеть этих людей. Они для него уже больше, чем друзья, уточняет он. Впрочем, не может Давид забыть и тех, кто четыре дня издевался над ним в застенках карцера:
"Если я когда-нибудь увижу тех, кто меня так бил, не отпущу. Я их лица все знаю. Они у меня перед глазами стоят. Даже если меня здесь посадили бы на пятнадцать лет, это для меня ничего. Я их ненавижу даже".
Но тут же уточняет: речь идет только о его мучителях.
Давида освободили через два года после похищения – 21 февраля 2011-го. Капанадзе и еще нескольких грузинских заключенных обменяли на осетин, отбывавших наказание в грузинских тюрьмах. Марека Дудаева среди них не было.