Отповедь (наверно, можно было бы подобрать и другое слово, но я остановлюсь на этом), с которой на прошлой неделе обрушился на наше радио и его редактора Дэмиса Поландова представитель президента Абхазии Кристиан Бжания, вызвала у меня смешанные чувства. От текста, глубоко инфицированного советской стилистикой, повеяло канувшими в небытие временами, когда за слово человек мог легко поплатиться свободой и даже чем-то большим.
В своем комментарии для СМИ абхазский чиновник не скупится на характеристики, сделавшие бы честь средней руки инструктору райкома КПСС. Вот один из пассажей: "Разумеется, никто в Абхазии не испытывал и малейшей надежды на беспристрастность и объективность проекта, являющегося детищем "Радио Свобода" – пропагандистской информационной службы США... Никого и сейчас невозможно убедить в том, что США будут финансировать проект, несущий абхазам и Абхазскому государству добро и спасение". Странно, что в профессиональном багаже Кристиана Бжания не нашлось более эффективных и убедительных аргументов, чем пожелтевшие от времени штампы времен холодной войны, к которым сейчас не прибегают даже члены КП РФ.
Your browser doesn’t support HTML5
Скорбное бесчувствие Кристиана Бжания
На самом деле обвинения в "подрывной деятельности" (каким статьям УК они, кстати, соответствуют?) сегодня, через 22 года после распада СССР, вряд ли могут восприниматься всерьез людьми здравомыслящими, понимающими, что все подобные слова напрасны, ни к чему. Если журналист совершил преступление, то необходимо возбуждать уголовное дело и проводить расследование. А так, к какому бы устрашающему советскому стилю не прибегал чиновник, его мантры, скорее, демонстрируют неумение власти сдерживать свое раздражение.
В конце комментария Кристиана Бжания содержатся угрозы, столь энергично артикулированные, что кто-то может решить, будто бы власть и впрямь готова примерно наказывать журналистов, преступивших, по ее мнению, определенную черту. Вот цитата: "Государство не может позволить кому бы то ни было вести подрывную деятельность – ни скрытую, ни откровенную. В какой-то момент оно вынуждено будет принять меры, пусть даже непопулярные в определенной общественной среде".
Я в начале своей колонки писал про смешанные чувства. Действительно, если поначалу текст неприятно удивил своей несдержанностью, агрессивностью, анахроничностью, то потом я подумал, что на самом деле чиновника, написавшего эти строки, скорее, стоит пожалеть. У него нет той волшебной силы, которая позволяла советским идеологам одним словом ломать человеческие жизни, поэтому собственное бессилие ему приходится компенсировать предельно жесткой и крайне примитивной формой текста. Я уверен, что профессионал (а человек, являющийся представителем президента, несомненно, является таковым) делает это без всякого удовольствия. Осквернять уста набором идеологем, давно утративших всякий смысл, ему приходится по долгу службы. И я верю, что не в согласии с собственной совестью.
