Скандал с появившимся в интернете черновым вариантом выступления представителя президента Анкваб Ляли Чамагуа за две прошедшие недели побил в социальных сетях - как по количеству просмотров, так и по количеству комментариев - все мыслимые и немыслимые в Абхазии рекорды. Хотя в реальности саму историю можно назвать вполне обыденной. То, что государственный телеканал работает исключительно по директивам, спущенным сверху, то, что там существует жесткая цензура и неприятие любого инакомыслия, известно даже далекому от политики обывателю.
При этом нельзя сказать, что такое положение вещей кажется неприемлемым образованному классу республики. Даже в среде интеллектуалов нет консолидированного мнения о том, как следует реформировать телевидение. Одни - за кардинальные изменения, другие считают, что можно обойтись "косметикой", а третьи уверены, что все и так в порядке
Вроде бы на дворе уже двадцать первый век, но к этому рудименту советской пропаганды абхазское общество настолько привыкло, что воспринимает его не как СМИ, а как недемонтированный памятник из прошлого. Похожим образом вполне себе капиталистические москвичи сегодня реагируют на мавзолей Ленина с непогребенным телом вождя внутри. Оно просто такое – это государственное телевидение: поет и танцует исключительно по заявкам власти. "Не троньте памятник!" - сделав рожу кирпичом, говорят хранители ненужных традиций.
Да простят меня коллеги, но многие из сотрудников АГТРК работы в более свободном формате для себя не мыслят. В тех случаях, когда сверху почему-то забыли позвонить, в ход идет самоцензура, сбривающая начисто не только любой намек на вольнодумство, но и просто каждую оригинальную или свежую мысль.
Лет восемь назад я по какому-то случаю попал в кабинет директора государственного телевидения. Минут десять говорили о том о сем, даже о свободе слова, но затем вдруг "коллега", словно что-то вспомнив, спохватился. Извинившись за прерванный разговор, он позвонил президенту. Директор госканала хотел от Сергея Багапш услышать конкретные рекомендации по какому-то репортажу – ставить его или не ставить. Как я понял, Сергею Васильевичу в тот момент было это абсолютно перпендикулярно. "Делай как знаешь", - посоветовал он, собираясь завершать разговор. Но "коллеге" такая легкомысленная беспечность главы государства явно пришлась не по душе. Он принялся горячо доказывать президенту, что тема – архиважная и самостоятельно руководство телеканала не может принять решение, нужна санкция сверху. Багапш, как мог, вежливо отмахивался, но, не выдержав давления, вышел из себя. Громко матюгнувшись, он заявил, что работает президентом, а не директором телевидения, и бросил трубку.
Но дело не в директорах (они приходят и уходят), а в самой системе. Государственный канал настолько привык работать в режиме ручного управления, что, исчезни оно, люди просто не смогли бы ничего делать. Если бы он был частной лавочкой, то никаких проблем – своя рука владыка. Но телевидение, существующее на деньги налогоплательщиков, должно функционировать в несколько ином формате, хотя бы не отставать от времени. Идея о том, что альтернативой АГТРК может стать новой канал – Общественное телевидение, - это разговоры для бедных с единственной целью - оставить все как есть. Денег на второй канал в госбюджете и сейчас нет, и через десять лет не будет.
Но даже если с финансами было бы все в порядке, спор о том, каким должен быть государственный телеканал, не ограничивается вкусовыми предпочтениями обычного телезрителя. В реальности - это спор о том, каким должно быть государство. Это выбор между двумя путями развития – свободой и ее отсутствием. Памятник несвободе, коим является нынешнее государственное телевидение, вроде бы указывает на то, что мы основательно подзадержались в прошлом. Однако нынешние государственные институты уже настолько не соответствуют духу времени, что демонтаж рудиментов советской эпохи кажется неизбежным. Хотя, конечно, хранители ненужных традиций все еще в хорошей форме.
При этом нельзя сказать, что такое положение вещей кажется неприемлемым образованному классу республики. Даже в среде интеллектуалов нет консолидированного мнения о том, как следует реформировать телевидение. Одни - за кардинальные изменения, другие считают, что можно обойтись "косметикой", а третьи уверены, что все и так в порядке
Вроде бы на дворе уже двадцать первый век, но к этому рудименту советской пропаганды абхазское общество настолько привыкло, что воспринимает его не как СМИ, а как недемонтированный памятник из прошлого. Похожим образом вполне себе капиталистические москвичи сегодня реагируют на мавзолей Ленина с непогребенным телом вождя внутри. Оно просто такое – это государственное телевидение: поет и танцует исключительно по заявкам власти. "Не троньте памятник!" - сделав рожу кирпичом, говорят хранители ненужных традиций.
Да простят меня коллеги, но многие из сотрудников АГТРК работы в более свободном формате для себя не мыслят. В тех случаях, когда сверху почему-то забыли позвонить, в ход идет самоцензура, сбривающая начисто не только любой намек на вольнодумство, но и просто каждую оригинальную или свежую мысль.
Лет восемь назад я по какому-то случаю попал в кабинет директора государственного телевидения. Минут десять говорили о том о сем, даже о свободе слова, но затем вдруг "коллега", словно что-то вспомнив, спохватился. Извинившись за прерванный разговор, он позвонил президенту. Директор госканала хотел от Сергея Багапш услышать конкретные рекомендации по какому-то репортажу – ставить его или не ставить. Как я понял, Сергею Васильевичу в тот момент было это абсолютно перпендикулярно. "Делай как знаешь", - посоветовал он, собираясь завершать разговор. Но "коллеге" такая легкомысленная беспечность главы государства явно пришлась не по душе. Он принялся горячо доказывать президенту, что тема – архиважная и самостоятельно руководство телеканала не может принять решение, нужна санкция сверху. Багапш, как мог, вежливо отмахивался, но, не выдержав давления, вышел из себя. Громко матюгнувшись, он заявил, что работает президентом, а не директором телевидения, и бросил трубку.
Но дело не в директорах (они приходят и уходят), а в самой системе. Государственный канал настолько привык работать в режиме ручного управления, что, исчезни оно, люди просто не смогли бы ничего делать. Если бы он был частной лавочкой, то никаких проблем – своя рука владыка. Но телевидение, существующее на деньги налогоплательщиков, должно функционировать в несколько ином формате, хотя бы не отставать от времени. Идея о том, что альтернативой АГТРК может стать новой канал – Общественное телевидение, - это разговоры для бедных с единственной целью - оставить все как есть. Денег на второй канал в госбюджете и сейчас нет, и через десять лет не будет.
Но даже если с финансами было бы все в порядке, спор о том, каким должен быть государственный телеканал, не ограничивается вкусовыми предпочтениями обычного телезрителя. В реальности - это спор о том, каким должно быть государство. Это выбор между двумя путями развития – свободой и ее отсутствием. Памятник несвободе, коим является нынешнее государственное телевидение, вроде бы указывает на то, что мы основательно подзадержались в прошлом. Однако нынешние государственные институты уже настолько не соответствуют духу времени, что демонтаж рудиментов советской эпохи кажется неизбежным. Хотя, конечно, хранители ненужных традиций все еще в хорошей форме.