Сегодня я о медицине в сравнении: там – в Грузии, и здесь – в Праге. Долго нарастало, копилось, и когда коллега пришел с плановой операции не солоно хлебавши, раздосадованным, проклявшим все на свете, решила написать – пусть прочтут соотечественники.
И дело не в том, как далеко шагнула здесь медицина, сколько навороченных клиник есть в стране и какие у них возможности. Речь об ответственности, сострадании, стремлении человека в белом халате по-настоящему помочь ближнему.
Словом, не стану распространяться и давать повод обвинять меня в демагогии. Просто расскажу. Об опыте коллеги и своем собственном здесь, в Праге. И да простят меня те, под чьим небом я здесь живу, но я исправно плачу налоги в чешскую казну, причем немалые, поэтому на критику имею полное право.
У коллеги был банальный фурункул, который то воспалялся, то «притухал». Когда в один прекрасный день он обратился в клинику, ему назначили простейшую операцию – надрезать и убрать капсулу, назначили на конец... следующего месяца. А когда пришел срок и он пришел в больницу, ему вместе с другими пациентами, кому было назначено на еще более раннее время, пришлось просидеть там два часа. Потом вышел медработник и, не объяснив причин задержки, не подумав извиниться, заявил, что надо подождать еще пару часов. После этого мой коллега повернулся и ушел, поскольку не мог больше ждать – обещал быть на работе вовремя.
Вроде мелочь, такое всюду бывает. Но здесь это – повседневность. Мне самой пришлось наблюдать такое не раз. Несколько месяцев назад нараставшие боли в животе у дочери сильно напугали меня – а вдруг аппендицит? Вызвала скорую. После долгих расспросов, какие задают только при осмотре больного, мне сказали что-то типа: мы не приезжаем за больными, которые могут передвигаться самостоятельно, и предложили приехать с дочерью в больницу... на такси.
В самой больнице было еще интереснее. Пока дочь заполняла дурацкую анкету на три листа и мучительно искала ответ на вопрос, страдал ли ее дед геморроем, я огляделась. В приемном отделении сидели восемнадцать человек, при виде двоих сердце обливалось кровью. Женщина, видимо, с недавно ампутированной ногой лежала на каталке и все четыре часа, не переставая, стонала от фантомной боли. Молодой парень, у которого, похоже, шел камень по мочеточнику, корчился прямо на полу. А в это время в процедурную вызывали людей, которым – не поверите! – закапывали капли в глаза или перевязывали порезанный палец. И никто, заметьте, ни один человек в очереди не потерял терпения, не взбунтовался, не попробовал хоть как-нибудь обратить на себя внимание персонала, курсировавшего мимо несчастных страдальцев с ледяными лицами. Ни один, кроме меня. На исходе пятого часа я, забыв не только про дочь, но и про приличия, влетела в процедурную и стала орать что-то про непрофессионализм и равнодушие. После чего верзила-врач, который вместе с медсестрой в это время закусывал шоколадкой, спокойно повернулся ко мне и сказал: «Будешь орать, быстро окажешься в смирительной рубашке там, где надо, – у нас есть специальная программа для истериков». И вытолкал меня из кабинета. При этом никто из больных меня не поддержал.
Дальнейшее пребывание в приемной грозило мне инфарктом, и дочь, забыв от испуга про боли в животе, потащила меня домой...
Я к чему, вообще-то. В Грузии за всю свою жизнь я не встретила человека, который бы не пожаловался на отечественное здравоохранение. Но за всю свою жизнь я не припомню ни одного звонка в скорую помощь, на который бы мне ответили: «Приезжайте сами!» И уж точно не было такого, чтобы бригада не наблюдала за больным с повышенным давлением до момента ремиссии.
Только на моей памяти несколько случаев, когда бригада самой обычной скорой практически возвращала людей с того света. В тяжелых девяностых, когда кареты стояли без топлива и на весь город работали 2-3 машины, та же моя дочка, которой было 3 годика, нашла пузырек со снотворным и съела все таблетки. За ней приехал главврач детской больницы на собственном автомобиле, когда ему позвонили из службы скорой и пожаловались, что нет ни капли бензина и ребенок погибает.
Так что, дорогие мои соотечественники, выводы делайте сами...
И дело не в том, как далеко шагнула здесь медицина, сколько навороченных клиник есть в стране и какие у них возможности. Речь об ответственности, сострадании, стремлении человека в белом халате по-настоящему помочь ближнему.
Словом, не стану распространяться и давать повод обвинять меня в демагогии. Просто расскажу. Об опыте коллеги и своем собственном здесь, в Праге. И да простят меня те, под чьим небом я здесь живу, но я исправно плачу налоги в чешскую казну, причем немалые, поэтому на критику имею полное право.
У коллеги был банальный фурункул, который то воспалялся, то «притухал». Когда в один прекрасный день он обратился в клинику, ему назначили простейшую операцию – надрезать и убрать капсулу, назначили на конец... следующего месяца. А когда пришел срок и он пришел в больницу, ему вместе с другими пациентами, кому было назначено на еще более раннее время, пришлось просидеть там два часа. Потом вышел медработник и, не объяснив причин задержки, не подумав извиниться, заявил, что надо подождать еще пару часов. После этого мой коллега повернулся и ушел, поскольку не мог больше ждать – обещал быть на работе вовремя.
Вроде мелочь, такое всюду бывает. Но здесь это – повседневность. Мне самой пришлось наблюдать такое не раз. Несколько месяцев назад нараставшие боли в животе у дочери сильно напугали меня – а вдруг аппендицит? Вызвала скорую. После долгих расспросов, какие задают только при осмотре больного, мне сказали что-то типа: мы не приезжаем за больными, которые могут передвигаться самостоятельно, и предложили приехать с дочерью в больницу... на такси.
В самой больнице было еще интереснее. Пока дочь заполняла дурацкую анкету на три листа и мучительно искала ответ на вопрос, страдал ли ее дед геморроем, я огляделась. В приемном отделении сидели восемнадцать человек, при виде двоих сердце обливалось кровью. Женщина, видимо, с недавно ампутированной ногой лежала на каталке и все четыре часа, не переставая, стонала от фантомной боли. Молодой парень, у которого, похоже, шел камень по мочеточнику, корчился прямо на полу. А в это время в процедурную вызывали людей, которым – не поверите! – закапывали капли в глаза или перевязывали порезанный палец. И никто, заметьте, ни один человек в очереди не потерял терпения, не взбунтовался, не попробовал хоть как-нибудь обратить на себя внимание персонала, курсировавшего мимо несчастных страдальцев с ледяными лицами. Ни один, кроме меня. На исходе пятого часа я, забыв не только про дочь, но и про приличия, влетела в процедурную и стала орать что-то про непрофессионализм и равнодушие. После чего верзила-врач, который вместе с медсестрой в это время закусывал шоколадкой, спокойно повернулся ко мне и сказал: «Будешь орать, быстро окажешься в смирительной рубашке там, где надо, – у нас есть специальная программа для истериков». И вытолкал меня из кабинета. При этом никто из больных меня не поддержал.
Дальнейшее пребывание в приемной грозило мне инфарктом, и дочь, забыв от испуга про боли в животе, потащила меня домой...
Я к чему, вообще-то. В Грузии за всю свою жизнь я не встретила человека, который бы не пожаловался на отечественное здравоохранение. Но за всю свою жизнь я не припомню ни одного звонка в скорую помощь, на который бы мне ответили: «Приезжайте сами!» И уж точно не было такого, чтобы бригада не наблюдала за больным с повышенным давлением до момента ремиссии.
Только на моей памяти несколько случаев, когда бригада самой обычной скорой практически возвращала людей с того света. В тяжелых девяностых, когда кареты стояли без топлива и на весь город работали 2-3 машины, та же моя дочка, которой было 3 годика, нашла пузырек со снотворным и съела все таблетки. За ней приехал главврач детской больницы на собственном автомобиле, когда ему позвонили из службы скорой и пожаловались, что нет ни капли бензина и ребенок погибает.
Так что, дорогие мои соотечественники, выводы делайте сами...