Могу еще как-то понять, когда хлопец с улицы, съездив по шапке хлопцу в галстуке и с сургучной печатью в кармане, выносит свой вердикт: «Все, твое время кончилось!» Да, неконституционно. Да, неэстетично и грубо. Но власти, которая может сверзнуться от одного пинка, сложно сочувствовать. Значит, заслужила. Способом смены власти на Украине можно бесконечно восторгаться, или, напротив, осуждать его, как нелегитимное насилие. Но если отрешиться от эмоций, то легко утвердиться в той точке зрения, что это внутреннее дело самих украинцев, как менять своих «менеджеров»: посредством выборов или вышибать их пинком из кресла.
Но следует ли перенести этот же способ понимания событий и на Крым? Смотрите. «Группы вооруженных людей без знаков отличия» без единого выстрела захватывают административные здания, водружают над ними государственный флаг другого государства, а хлопчики с Майдана (в том числе и из «Правого сектора»), еще недавно, не жалея живота, остервенело выбивавшие из «Беркута» свою свободу при помощи дрына, биты и коктейля Молотова, невзначай оцепенели. Почему? Неужели все, на что их хватает, так это на один непрекращающийся вопль («этот стон у нас песней зовется»): «Россия оккупировала страну!» А почему не отстоять свободу Украины, ее славу и честь в том же Крыму? Что-то пока не наблюдал достойного отпора «оккупантам». Бог с ней, с армией, - сами украинцы говорят, что она существует лишь на бумаге, - но где легендарная партизанщина? Где славные потомки Степана Бандеры и Романа Шухевича? Не видно даже того героя-одиночки, который огрел бы по башке лопатой одного из «вежливых» людей в форме без шевронов, не желая терпеть беспримерное унижение со стороны наглой «москальской влады»! Неужто годы советской власти уничтожили на корню всякую волю к сопротивлению? Молчит ненька, не дает ответа. А может, дело в том, что оккупант - вовсе никакой и не оккупант?
Your browser doesn’t support HTML5
Абхазский Крым
Нынче украинские политики взяли моду сравнивать крымскую ситуацию с абхазской. Так вот, об Абхазии. У нас тоже есть регион, где местные жители – патриоты совсем другого государства. Речь идет о Гальском районе, население которого в большинстве своем – это грузины. Если взять среднестатистического гальца - обладателя абхазского паспорта (а таковых куда больше половины) и спросить его, чего бы он хотел в этой жизни, он выкатит в ответ стандартную, но вполне осмысленную формулу. Желал бы этот человек одного - увидеть государство под названием Грузия «единым и неделимым». Была бы его воля, он немедленно водрузил бы грузинский флаг на крыше здания местной администрации. Но, увы, у государства под названием Грузия с 2008 года руки намертво связаны.
Но представим себя невероятное: российские войска почему-то ушли и флаг все-таки удалось поднять на крышу. Висеть ему там не больше часа. То есть до момента, пока не подъедут абхазы. Не армия – она столь же дезорганизованная, как и украинская, - а спонтанно образовавшиеся группы вооруженных людей, состоящие из крестьян, студентов, госслужащих и просто безработных. И тогда по шапке получат все – не только те, кто захватывал здание администрации, но и те, кто лишь молча и сочувственно наблюдал за «народной революцией» со стороны. Спасаться им придется на той стороне Ингура. А замешкавшихся просто забьют.
Это не больная фантазия. Нечто подобное происходило в мае 1998 года. Тогда попытка грузинского правительства при поддержке местного населения аннексировать Гальский район обернулась, как теперь принято говорить, гуманитарной катастрофой.
И дело вовсе не в какой-то особой абхазской свирепости или храбрости. Отнюдь. Просто абхазы считают Гальский район своим, а право владеть им неоспоримым по целому ряду причин. У иных претендентов такой всепоглощающей уверенности нет.
Кто сомневается в том, что если бы над зданием Львовской областной администрации вдруг взвился бы российский триколор, то началась бы кровавая сеча? Украинцы забили бы безоружными телами российские амбразуры. А в Крыму ничего такого мы не видим. И не увидим.
Там украинское чувство собственности и осознание исторических прав на земли не составляет абсолютного мотива для «боротьбы» не на жизнь, а на смерть. Тогда как у местного населения все это есть.
