Озган и озгановцы

Вчера в Абхазии широко отмечалось 69-летие со дня рождения первого президента страны, основателя современного абхазского государства Владислава Ардзинба. Программы республиканских телеканалов были заполнены передачами, посвященными его памяти, видеозаписями его выступлений и интервью на протяжении многих лет. Дата его рождения – 14 мая – известна в республике всем и каждому. А вот то, что на следующий день, 15 мая, отмечает свой день рождения другой известный политик и деятель национально-освободительного движения Константин Озган, многие среди широкой общественности узнали из СМИ только благодаря тому, что сегодня у него 75-летний юбилей.

Парадокс заключается в том, что лет тридцать-тридцать пять назад имя Владислава Ардзинба широкой абхазской общественности ничего не говорило, поскольку он жил в Москве и занимался хеттологией в Институте востоковедения. А вот имя Озгана было у всех на слуху как имя, пожалуй, единственного политика, который ассоциировался тогда с национальной борьбой абхазского народа.

Озган и озгановцы

Под «политиками» я подразумеваю здесь партийно-советских лидеров, потому что только их тогда можно было отнести к представителям данной профессии. Авторы так называемых абхазских писем – ученые, преподаватели, литераторы и др. – политиками, разумеется, не были. Политики, то есть партсовноменклатура, наоборот, были призваны «перевоспитывать» этих авторов и сочувствующих им. Несомненно, среди партработников абхазской национальности, скажем, во время волнений 1978 года, было немало тех, кто в душе разделял мысли и чувства «смутьянов», но они вынуждены были молчать, а зачастую были и уверены, что при всей правоте организаторов сходов те объективно наносят вред своему народу, подвергая его большой опасности.

Не таков был первый секретарь Гудаутского райкома партии Константин Озган, который не скрывал своей поддержки абхазских «смутьянов». Для того чтобы понять, как ему при этом удавалось сохранить за собой партийную должность и, соответственно, рычаги власти, надо учесть и объективные обстоятельства: Гудаутский район в те десятилетия был единственным районом Абхазии почти со сплошным абхазским населением. Потому-то и в районной газете «Бзыбь» удавалось время от времени публиковать материалы, которые приводили в ярость грузинское руководство. Вместе с тем ясно, что и в Гудаутском районе среди начальства были разные люди, в том числе и трепетавшие от звонков из Тбилиси, и на месте Озгана в тот период вполне мог оказаться вполне бесхребетный и послушный установкам ЦК КП Грузии человек.

Вот какими воспоминаниями и мыслями поделилась на днях в газете «Республика Абхазия» журналист, преподаватель, доктор филологических наук Екатерина Бебиа. С самого детства, пишет она, я слышала имя Константина Озгана: о нем говорили как о борце, защитнике национальных интересов абхазского народа. И с самого детства она мечтала познакомиться с этим человеком. Когда в конце 70-х училась на факультете журналистики Тбилисского госуниверситета, многим студентам вуза интересно было узнать о сути требований абхазского народа. Некоторые интересовались личностью Константина Озгана. Задавали вопросы: «Кто он?», «Что, у него две головы, что ничего не боится?» Просили показать его фотографию. Как-то на семинаре, посвященном истории Грузии, развернулась полемика. Одна грузинская студентка сказала: «Мы, грузины, боимся собственной тени, не можем защитить свои права. Посмотрите, какие абхазы бесстрашные. Несмотря на малочисленность, они борются за свои права. А Константин Озган – национальный герой, он готов пожертвовать жизнью ради защиты интересов собственного народа». Лектор, придя в ярость от услышанного, обрушился на студентку: «Это твои однокурсники-абхазы вышибли все из твоей головы! Константин Озган не национальный герой, а национальный абрек». После этого случая, вспоминает Е. Бебиа, студенты и некоторые лекторы, обращаясь к нам, абхазам, иногда в шутку, а бывало, и всерьез, называли нас «озгановцами». Да и с телеэкранов довольно часто звучало слово «озганеби» («озгановцы») в адрес «абхазских сепаратистов».

На новом историческом повороте, в канун и в период распада СССР, национальную борьбу абхазов возглавило «поколение историков» во главе с Владиславом Ардзинба. Но часть бывшей партноменклатуры стала рядом с ними, и среди них, конечно же, был Константин Константинович Озган. Все военное и послевоенное время он находился в руководстве страны. Довелось ему поработать и министром иностранных дел. А 2 апреля 1999 года, когда Озган был в ранге первого вице-премьера правительства РА, во время поездки в Гальский район на него было совершено покушение. Сам он не пострадал, но осколками мины были ранены сопровождавшие его в этой поездке.

Вот уже несколько лет Константин Константинович возглавляет Совет старейшин Абхазии. И на этом месте выглядит очень органично. Его влияние в народных массах по-прежнему велико, к его слову внимательно прислушиваются.


Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия