Они опять наступают по всем направлениям. Не исключено, что они наступают на грабли, но в свирепом упоении имперского марша мало кто задумывается об этом. Подготовленный в Москве проект российско-абхазского договора о союзничестве и интеграции, во-первых, взбудоражил Сухуми, во-вторых, возмутил Тбилиси и, в-третьих, дал Западу еще один повод для рассуждений об аннексионистских планах России. Вот такой тройной удар. Но что поделать, князь Горчаков мертв, и у них теперь такая внешняя политика.
По большому счету все аргументы московских сторонников подписания этого договора (в предложенной редакции) можно свести к фразе: «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Или просто представить приморский ресторанчик, непременно с открытой верандой, ошеломленную абхазскую девушку и подвыпившего курортника, заступившего ей путь, который размахивает то ли пачкой червонцев, то ли невесть откуда взявшимся канделябром. Но дальнейшая эксплуатация этой метафоры может обидеть абхазов, а их сейчас лучше не раздражать. И не надо лезть к ним с объятиями или наспех состряпанными планами урегулирования.
Вероятно, именно сейчас следует оставить их наедине со своими мыслями и чувствами, дать им спокойно разобраться в себе и сформулировать свое отношение к российской политике. Грузинскому руководству необходимо действовать тактично и аккуратно, воспринимая развивающийся кризис (в том числе) как возможность хорошо изучить расклад сил и настроения в абхазском обществе, подмечая, где и почему возникают новые трещинки, и заодно попытаться понять, чего добивается Кремль.
Your browser doesn’t support HTML5
Абхазский дебют, грузинский миттельшпиль
Было бы ошибкой воспринимать этот злополучный договор исключительно как плод двусторонних отношений России с любой из заинтересованных сторон, поскольку над ними строго доминирует логика «новой холодной войны». А на войне укрепляют плацдармы и усиливают контроль в прифронтовой полосе, и без разницы, что там под крылом самолета – Абхазия или Приполярье. Если кто не заметил, русские уже считают, что находятся на войне и быстро движутся к тотальной мобилизации национальных ресурсов. В такие моменты истории старые надежды и смыслы очень быстро блекнут, ветшают и, наконец, бесславно умирают под гусеницами нетерпеливо рвущихся к Днепру (Куре, Амударье, Висле, Рейну, Ла-Маншу) танков. К слову, по российской версии, быстро продвигающиеся из глубин подсознания к окончательной материализации танки едут в ином направлении – к Дону, а то и к Волге. Это и следует осмыслить прежде всего, вместо того чтобы вопить: «Ах, вот как они ответили на наши миролюбивые инициативы! Теперь мы обиделись и больше не будем разговаривать с ними».
Нельзя критиковать внешнюю политику Грузии последнего времени, оценивая лишь последние события. Разрядка в российско-грузинских отношениях была жизненно необходима, поскольку дальнейшая конфронтация (или, скажем так, инерция противостояния) грозила весьма тяжкими последствиями. Будучи поздним ребенком глобальной «перезагрузки», данная политика являлась вполне адекватной, если не единственно возможной в той ситуации. Безусловно, новые власти следует нещадно пороть, но только не за это. Декларируя верность идеям евроатлантической интеграции и осознавая при этом, что скорое вступление в НАТО невозможно, они, по сути, предложили Кремлю то, что можно условно назвать «фактической финляндизацией» Грузии.
Разумеется, два этих вектора противоречили друг другу в принципе, но сочетавшая их политика позволяла выиграть время для того, чтобы, воспользовавшись паузой, хоть немного окрепнуть. Возможно, именно время и является главным призом и вместе с тем главным ресурсом во внешнеполитических играх. В какой-то момент на пике «перезагрузки» эта политика устраивала всех, более того, порождала оптимистические теории о том, что в конце концов великие державы придут к взаимопониманию и/или к какой-нибудь ненавязчивой форме кондоминиума на Южном Кавказе. Она даже создавала некие, по большей части воображаемые, но психологически очень важные гарантии безопасности. «Новая холодная война» согнала грузин с плюшевого дивана. Любая война алчет черно-белой биполярности и незамутненной, как слеза комсомолки, ясности. Вот русские, размахивая канделябром, и требуют этой самой ясности – или вы база НАТО, или строго нейтральное государство с соответствующей записью в Конституции, или участник евразийской интеграции за гранью дружеских штыков (при этом «возвращение Абхазии» в какой бы то ни было форме не гарантируется, а остается лишь намеком в застольных беседах, к примеру, с Евгением Примаковым).
Многие наблюдатели в Грузии восприняли последние действия России именно так, заодно в ужасе посчитав, что «крымский сценарий» для Абхазии отнюдь не пропагандистская страшилка, а один из вполне возможных вариантов. Стало очевидно, что прежнюю политику придется корректировать, а может и менять в корне, хотя кое-кто все еще цепляется за ускользающую идею превращения Грузии в «заповедник перезагрузки» и желание выехать за счет сложносочиненных неконфронтационных стратегий в этом неуклонно сходящем с ума черно-белом мире.
Не слишком ли нервная реакция на договор, который ни в коем случае не будет признан мировым сообществом? Но речь не только о нем, а о целой серии тревожных сигналов. К тому же это первый, так или иначе, серьезный кризис для нового правительства, и оно, находясь под давлением общественности, просто вынуждено продемонстрировать решимость и эффективность. Ну, или хотя бы попытаться сделать это. В любом случае настроение боевое, ноздри раздуваются, усы топорщатся. Как там было в «Королях и капусте»? – «Видите: малиновый крест на бело-синем поле. Вы не видели его до сих пор ни разу? Это морской флаг вашей Родины. Эта гнилая лохань, в которой мы сейчас находимся, – ее флот; этот мертвый какаду – начальник флота; этот взмах шпаги и единственный выстрел из револьвера – морской бой. Глупость, чепуха, но это жизнь! Другого такого флага никогда не было и не будет».
Ну а если серьезно, то основным занятием руководства и экспертного сообщества Грузии в ближайшее время будут попытки оценить степень решимости Кремля. Насколько далеко он может зайти? Соответствуют ли возможности современной России ее амбициям и желанию добиться безусловного превосходства как на Южном Кавказе, так и на всем постсоветском пространстве? Что могут предложить западные партнеры в ситуации, которая, вероятно, вскоре станет критической? Решение об адаптации внешнеполитических стратегий к новым реалиям будет принято именно на основе этих оценок, и в условиях общей интеллектуальной деградации грузинской элиты нет гарантии, что они будут верными. Но что поделать, надо думать, надо как-то крутиться – такая окаянная эпоха... проклятая «холодная война»...
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции