ПРАГА---Министр обороны Грузии Тинатин Хидашели находится с официальным визитом в Чехии. Мы попросили главу военного ведомства прокомментировать ситуацию в зоне грузино-осетинского конфликта, рассказать о сотудничестве Грузия-НАТО и ожиданиях Тбилиси от предстоящего саммита альянса в Варшаве.
Кети Бочоришвили: Калбатоно Тина, прежде всего, нам бы хотелось услышать от вас, как вы оцениваете то, что происходит сейчас на границе с де-факто республикой Южная Осетия?
Тинатин Хидашели: Оккупация – это проблема, с которой Грузия борется последние семь лет. Тот факт, что в Европе в XXI веке мы получили проволочные заграждения, которые уже 6-7 лет строит Россия и никак не достроит, лучше всего говорит о глубине проблемы: что им пришлось сделать физическое отделение между грузинами и осетинами, потому что по-другому их цели были недостижимы. Они это лучше всего почувствовали в 2006-2007 годах, когда конфликт практически был решен на человеческом уровне. Так как этот процесс подходит к концу, мы, наверное, увидим и другие места на территории Грузии, где будут установлены эти баннеры. Сейчас очень просто и популярно быть таким большим патриотом, когда выходишь и говоришь, что мы не допустим оккупации и захвата еще больших территорий.
Your browser doesn’t support HTML5
Гость недели – Тинатин Хидашели
В реальной жизни это не так, потому что уже в конце 2008-го – начале 2009 года, они дважды объявили, что это их границы, когда сказали, что Россия признала Южную Осетию как независимую страну. Сегодня опять-таки мы можем сказать: «Почему стоял баннер в Орчосани?» Конечно, мы об этом говорим, об этом говорит весь мир, потому что мы встали в очередь во всех офисах во всем мире и потребовали, чтобы наши партнеры были приведены в готовность, и все время Грузия была в повестке дня, когда идет разговор об Украине, о деоккупации, об усилении мер для того, чтобы в регионе был установлен мир. Однако факт остается фактом. Когда в 2008 году случилось то, что случилось, мы не победили ту войну, и она не закончилась самым лучшим образом для Грузии. Когда захватили большие территории, чем это было до 7 августа, как раз тогда и решилась судьба всех этих точек, о которых мы сегодня говорим.
Само село Орчосани, о котором было столько разговоров в последнюю неделю: я помню очень интересную пресс-конференцию тогдашнего замминистра внутренних дел Эки Згуладзе, когда она объявила всей Грузии, что мы можем спать спокойно, потому что танки перешли в Орчосани. Как будто за ним уже не было Грузии. Мы все об этом помним, тогда это было очень трудно слушать, но это тоже тогда было реальностью. Это то же самое Орчосани, оно никуда не делось, стоит там же, где и стояло, с теми же проблемами, которые были тогда. Просто когда идет ограждение грузинской территории колючей проволокой, они дошли до Орчосани и сейчас установили баннер там. Я могу вам назвать 6-7 других сел, где, наверное, произойдет то же самое. Это реальность. Трагично – не трагично, надо что-нибудь сделать или нет, – это другой разговор, но это реальность, которая в Грузии уже семь лет.
Кети Бочоришвили: В том-то и суть – что делать? Как выбраться из замкнутого круга? На днях госминистр по гражданскому примирению Паата Закареишвили тоже сказал нам, что эти границы проходят ровно по той линии, которая признана оккупированной. С осетинской стороной, насколько мне понятно, и нынешние власти не будут вести переговоры по демаркации...
Тинатин Хидашели: Никакой демаркации с грузинской стороны, конечно, не будет. Я не думаю, что это вообще должно быть в повестке дня. И этот замкнутый круг не в Орчосани. Замкнутый круг у нас в Очамчире, в Цхинвали, в Гудаута – это проблема, которая охватывает 20% нашей территории. Если мы сейчас будем говорить об Орчосани и как решить проблему Орчосани, я думаю, это очень несерьезно. Понятно, что оппозиция должна сейчас кричать об этом, у меня даже нет вопросов, но раз этот диалог или протест идет, то, конечно, эти вопросы возникли, когда в 2009 году они поставили первый баннер. Я, как министр обороны Грузии, и мое правительство просим «Национальное движение» рассказать нам, что они сделали в апреле 2009 года, когда после войны поставили первый баннер. Или в октябре 2010 года, когда баннеры были передвинуты на два километра. Опять-таки это не было новой территорией – это та территория, которая, согласно советским картам, была границей Южной Осетии. Если они говорят, что мы работаем неэффективно, то могут ли они нам прислать перечень работ, которые мы должны сделать? Которые они делали, а мы сейчас не делаем. То же самое касается нашей новой оппозиции, которая позавчера была правительством Грузии. Что они делали в 2012-м, 2014-м, когда случалось то же самое?
Это, конечно, трагичные истории, особенно когда это касается людей, потому что там живут люди, которые заснули в Грузии, а проснулись в Южной Осетии. Это серьезные, важные человеческие трагедии, но я не думаю, что это сейчас самый главный вопрос для грузинского государства, когда мы говорим о том, что очень близка цель первого рывка в Евросоюз, что, наверное, до конца нынешнего года у нас будет безвизовый режим. Когда мы говорим об этих вещах, когда впереди Варшавский саммит, на котором, надеемся, будет очень большой прогресс.
Кети Бочоришвили: На конец августа намечено открытие учебного центра НАТО. Сам факт, что сейчас в Шида Картли не совсем спокойно, как-то может повлиять на эту дату, ведь Россия не проявляет особой радости по поводу открытия этого центра и может пойти на обострение ситуации? Вы готовы к такому повороту событий?
Тинатин Хидашели: Самое главное для нас – идти шаг за шагом к нашей главной цели. У Грузии нет никаких шансов, если она останется одна. Мы не выживем, несмотря на то, сколько оружия мы купим, насколько большой будет наша армия, если каждый грузин, который может держать в руках оружие, пойдет в армию, – мы эту войну не выиграем. Это так же просто, как дважды два – четыре. Единственный шанс для Грузии – это быть демократичной страной и страной, которая будет частью Евросоюза и НАТО. Почему Россия это делает? Как раз по той причине, о чем был ваш вопрос. В Грузии сейчас происходит много позитивных вещей, которые они хотят остановить. Если мы сейчас станем такими супернационалистами и скажем, что все, здесь уже предел нашему терпению из-за таких провокаций, то к чему это приведет? Прогресс в Грузии остановится, будет новая война, потеряем больше людей в этой войне, и будут новые насильственно перемещенные люди. Это не выбор сегодняшнего грузинского правительства. Мы хотим большего прогресса, мы хотим реальную интеграцию, которая отчетливо видится сегодня. Мы не хотим войны и новых насильственно перемещенных лиц в Грузии.
Кети Бочоришвили: Калбатоно Тина, с чем связан ваш визит в Чехию? Не с покупкой ли оборонного вооружения?
Тинатин Хидашели: Это часть плана. У нас нет конкретных планов по поводу того, что мы купим, но мы хотим начать переговоры со всеми нашими партнерами после того, как Франция открыла нам эмбарго, которое было введено после войны 2008 года. Конечно, мы хотим посмотреть, какие имеются условия и возможности, потому что иметь эффективную, мобильную, отвечающую стандартам НАТО, армию и вооружение, – это одна из целей грузинского государства.
Кети Бочоришвили: Что намерена Грузия сделать для того, чтобы все-таки на Варшавском саммите хоть что-то получить, чтобы он не был пустым?
Тинатин Хидашели: У нас очень четкая позиция. Я думаю, что после моего визита в Брюссель и встречи с генеральным секретарем НАТО, а также с очень многими моими коллегами (я встречаюсь с коллегой в Чехии), если у кого-нибудь были вопросы по поводу того, на что надеется Грузия на Варшавском саммите или к чему стремится Грузия, на эти вопросы дан ответ. Сейчас, конечно, дело за дипломатией. У нас впереди целый год, и я надеюсь, что мы все вместе пройдем этот год с четкими посланиями с нашей стороны и получим четкие ответы со стороны партнеров. Самое главное то, что сегодня в НАТО нет страны, которая думает, что Грузия не должна получить МАP. Но есть вопросы, а мы для того, чтобы ответить на все вопросы.
Кети Бочоришвили: Я к тому, что есть аналитики, которые считают, что открытие учебного центра – это косточка, которую бросила НАТО Грузии, и что пока ей по крайней мере на Варшавском саммите нечего ожидать. Вы предполагаете такой сценарий?
Тинатин Хидашели: Это решение было принято не сегодня, а на Уэльском саммите, так что после этого прошло много времени. До этого те же самые эксперты, когда нам в Бухаресте сказали, что мы станем членами НАТО, говорили, что это конец, после этого уже ничего не будет. Мы так не думаем, потому что это очень живой процесс, и все время что-то происходит, и Уэльс был очень хорошим и четким примером тому, что прогресс можно ожидать все время.
Сегодня, когда идет разговор о том, что Монтенегро может стать членом НАТО, это еще раз укрепляет нашу надежду на то, что когда НАТО говорит о своей политике открытых дверей, то это реально политика открытых дверей. Поэтому я не думаю, что мы должны сейчас сидеть и говорить, что ничего не будет и поэтому не имеет значения, что мы скажем и сделаем, куда поедем. Это не так. Надо работать для того, чтобы достичь цели. Мы хотя бы должны быть уверены, что сделали все для того, чтобы достичь этой цели. Конечно, решение остается за членами НАТО.