16 августа исполнилось семь лет, как в Ленингорский район Южной Осетии вошли российские войска и эта территория перешла под контроль Цхинвала. О том, как за это время изменилась жизнь в районе, рассказала жительница поселка, гражданская активистка Тамара Меаракишвили.
По словам Тамары, район жил размеренной мирной жизнью, конфликты в Абхазии и Южной Осетии казались чем-то бесконечно далеким, происходящим на другой планете. Так было до 12 августа 2008 года, когда власти Грузии объявили в районе чрезвычайное положение, согласно которому представители местной администрации должны были оставаться на своих рабочих местах и обеспечивать безопасность жителей, а в случае необходимости организовать срочную эвакуацию населения в тыл.
«По улицам поселка чиновники ходили в сопровождении спецназа. Они нам говорили, не бойтесь, мы будем вас защищать. Но вскоре мы стали замечать, что представители власти покидают район по ночам. Наш депутат на грузовой машине вывез свою семью с вещами. Вслед за ними уехали глава Ахалгорского района, все его заместители, бывший губернатор Мцхеты и все его братья… Потом, как оказалось, вместе с чиновниками исчез и спецназ».
По словам Тамары, ленингорцы быстро смекнули, что хлопотать за них никто не собирается, и посмешили вслед за чиновниками. К 16 августа, когда в поселок вошли российские войска, в Ленингоре из представителей власти было лишь несколько полицейских да три десятка местных жителей. В тот день все они собрались в церкви на молебен в день святого первомученика Раждена. Туда прибежала женщина и закричала: «Они идут, спасайтесь».
Your browser doesn’t support HTML5
Семь лет между молотом и наковальней
Что могли сделать люди без транспорта со стариками и детьми на руках? Забежали в ближайший лес и остались там до утра. Никаких планов или понимания того, что происходит вокруг, у них не было. По словам Тамары, их быстро вычислили по мобильным телефонам, которые были почти у всех. Военные прислали своих представителей со словами: «Если вы мирные жители, возвращайтесь домой. Если нет, мы будем считать вас снайперами или диверсантами».
17 августа, вспоминает Тамара, они вернулись домой и оказались в новой реальности:
«Я, конечно, очень боялась, не знала, кто они такие, что они могут нам сделать. Было страшно, много сплетен распространялось, будто кто-то сто человек убил… Но все же я вышла на улицу, чтобы встретиться с этими людьми, узнать, как нам дальше жить – должны ли мы покинуть свои дома и уехать. Военные говорили мне: «Мы думали, что вы нас будете встречать с тремя пирогами, будете радоваться, что мы вас присоединили. Зачем вы прячетесь? Откройте магазины, пекарню, ресторан».
Через несколько дней приехали люди из Цхинвала. Организовали у здания администрации сход граждан и предложили выбрать из местных временное правление, назначили главу района. Впоследствии он вошел в историю республики как первый и пока единственный чиновник, посаженный за воровство, говорит Тамара Меаракишвили:
«Почти год в районе был настоящий бардак! Ничего хорошего мы не ожидали. Четыре месяца не получали зарплаты. Все было на эмоциях – у кого была сила, оружие, тот и прав. Одно слово – беспредел. Но потом назначили нового главу – Алана Джуссоева, и потихоньку все стало приходить в порядок».
Это были трудные семь лет, говорит Тамара Меаракишвили. Жители района оказались как между молотом и наковальней. Грузинские власти обвиняли их в предательстве:
«За каждым следила служба безопасности, нам угрожали, шантажировали, говорили: «Почему вы здесь остались, вы что – комсомольцы Кокойты? Надо сделать так, чтобы ваши дети не учились в школах. Школы должны закрыться. Мы хотим показать всему миру, что там происходят этнические чистки».
Но и для Южной Осетии они своими не стали, считает Тамара. Она говорит, что для властей ленингорцы – «подозрительные, неблагонадежные люди, судьба которых мало кого интересует»:
«До сих пор нас воспринимают как предателей. Но если спросить их, почему они нас так характеризуют, наверное, у них не будет ответа. Все обещания, которые нам дают политики или кандидаты в президенты и депутаты на выборах, – все это на один день. После выборов все забывают о нашем существовании. Недавно мне сказали в Цхинвале, что мы у них, как 13-й район – есть такой фильм. И поэтому я говорю, что мы – те, кто жил в районе до войны и живет теперь, – несвободные люди, но и не пленники».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия