С азербайджанским коллегой мы уже не первый год дискутируем: кто впереди, Москва или Баку? Чья власть со своими причудами перехватит лидерство на очередном повороте, с очередным судом, с очередной антизападной отповедью, очередной пятиминуткой патриотизма, очередной гигантоманской олимпиадой.
Года два назад, мне казалось, коллега, чувствуя свою слабость, сам опускал глаза. Но потом как-то расправил плечи и решительно заявил: ты не заметил, как мы вас обскакали! До ареста Юнусовых оставались считанные дни, Рауф Миркадыров, депортированный из Турции на родину, уже сидел. Мы, грустно признавая свою субъективность, пытались найти объективные критерии для определения этого фатального лидерства. Нам особо нечего было делить. Россия и Азербайджан даже на впечатляющем фоне евразийской демократии (за отдельными исключениями в Центральной Азии) оторвались далеко вперед. И все же хотелось чего-то не столь интуитивного, хотя зачастую точного. И сдавался было уже я, когда приговорили Юнусовых, но тут же родина протягивала мне руку, отвечая оппонентам процессами Кохвера и Сенцова.
Мы обретаем территории – Азербайджан, наоборот, потерял. Мы собираем империю – Азербайджан от наших объятий уклоняется. Мы последовательно ссоримся с Западом. Для Азербайджана его антизападничество, прежде всего в антиамериканском исполнении, скорее, эпизод в истории дистанцирования от любых центров силы и влияния.
Your browser doesn’t support HTML5
Кобзон на оба наших дома
Но чем явственнее различия, тем объективнее выглядит сходство. Оно роднит нас вне зависимости от частностей. Крым ли наш или потерян Карабах – неважно, в рамках режима все равно, что станет поводом для всепроникающего, как инквизиция, патриотизма и его последствий. На войне как на войне, притом, что в самой войне нужды нет. Шпионы толпами бродят по Баку и Москве и даже по сопредельным территориям, Миркадырова вытаскивают из Анкары, Кохвера и Савченко доставляют в суд из Донбасса и эстонского приграничья. Все логично и закономерно, как теорема Пифагора. Сам воздух в таких режимах устроен одинаково, вот в чем наше единство. Будто что-то и в самом деле ядовитое из чужеродных стиральных порошков в нем распылилось и растворилось навсегда, изменив саму его химическую формулу. Здесь адепты нашей посконности громят выставку в Манеже, там умирает избитый журналист, усомнившийся в том, что исполненный турецкого патриотизма игрок приумножит славу страны в Европе.
Все логично, как эволюция. Толпа, в отличие от коллектива, равняется не на лучших своих представителей, а на худших. И как любая толпа отвратительна в той степени, в какой ей позволяют таковой быть, любая власть ставит на толпу, насколько может себе это позволить. Нормальная власть не может почти совсем. Наша может почти беспредельно. Россиянам и азербайджанцам сказали: все, что вчера вам кто-то запрещал, можно. И теперь окончательный результат происходящей мутации уже не так важен. Вполне впечатляет промежуточный. Азербайджанский патриот, не слишком разбираясь в футболе, уже затаил дыхание в ожидании ареста форварда дортмундской «Боруссии» Генриха Мхитаряна. Вопреки азербайджанскому закону он посетил Карабах, а теперь волею жребия собирается в Баку на еврокубковую игру с «Габалой». В Питере разносят богохульный барельеф с Мефистофелем. Такова нынче норма.
Но я, кажется, побеждаю.
Спасибо Кобзону.
Та логика, которой выстрадана наша с коллегой ничья, в которую мы профессионально верили, которая делала наши режимы равными, вне зависимости от их нефтегазовой, военной или территориальной значимости, у нас разрушена. У них нет. Я повел в счете. И вот почему.
История с Кобзоном – недооцененный прорыв. В столь двусмысленном положении впервые оказались тысячи тех, кто заставил себя когда-то поверить в изменническую суть «закона Димы Яковлева». Для нормального человека это было непросто, а не надо думать, что 86 процентов – сплошь людоеды. Даже в сюжете со свободой для Евгении Васильевой все проще. Воровство и взятки – это нормально и уж точно не детская смерть, и потому с Кобзоном сложнее, и это надо объяснить. Но никто не объясняет. И никто, кажется, объяснений не ждет. Толпе предложено с этим диссонансом разбираться самостоятельно. А это уже совсем другая логика.
Изменилась установка. Кобзон, как, впрочем, и Васильева, – сигнал нового типа: своих мы теперь не просто не бросаем, мы их будем защищать, поступаясь самым святым – толпой. На этом повороте мы лихо обошли Баку, который пока потребности в таких подходах не ощутил. Логику, впрочем, никто не отменял. Преимущество временное. Нас догонят. Времени, увы, и у нас, и у них еще предостаточно.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции