ПРАГА---Сегодня у нас будет необычный «Некруглый стол», хотя бы тем, что наши гости находятся в разных концах света – один в США, а второй в Австралии, и оба они являются черкесскими активистами. Андзор Кабард у нас на линии из Нью-Йорка и Алан Джамирзе из Сиднея.
Дэмис Поландов: Мы беседуем с вами 15 сентября и запись начинаем в 15:00. Я говорю об этом потому, что ровно в эти минуты в международном мультимедийном пресс-центре МИА «Россия сегодня» начинается пресс-конференция на тему «Черкесы: вчера, сегодня, завтра». Вы – черкесские активисты. Я знаю вас и о вас много лет, и я точно знаю, что вас на эту пресс-конференцию, разумеется, не пригласили, и поэтому одновременно с ней мы ведем с вами беседу – я из Праги, вы из Нью-Йорка и Сиднея. Мой первый вопрос, Андзор, я адресую вам: в последнее время черкесский вопрос вдруг оказался на повестке дня в России. Долгое время до этого по этому поводу вообще никто не высказывался. Насколько я понимаю, все началось с подачи одного из известных российских общественных деятелей Максима Шевченко, который вдруг заявил, что Россия должна принять черкесов из Сирии, именно черкесов, потому что это коренной народ Российской Федерации, и у Российской Федерации есть ответственность перед этим народом. После этого началась общественная дискуссия. Как вы считаете, почему вдруг внезапно был поднят черкесский вопрос, имеет ли это отношение только к тому гуманитарному кризису, который мы наблюдаем с сирийскими беженцами?
Андзор Кабард: Мне кажется, что в основном два момента определили актуализацию темы сирийских черкесов в России на сегодняшний день – это та истерия, которая наблюдается в России по поводу якобы гуманитарной катастрофы в Европе, которая скоро закончится из-за наплыва беженцев из Ближнего Востока и Северной Африки; второй момент – 19 числа будет проходить съезд МЧА (Международная черкесская ассоциация) в Нальчике. У МЧА уходит земля из-под ног и она развивает определенную деятельность для того, чтобы показать свою полезность власти.
Your browser doesn’t support HTML5
«Черкесская полития» скоро все всё увидят
Дэмис Поландов: А, вообще, получается что-то показать? Что именно предлагают сегодня черкесы, которые входят в Международную черкесскую ассоциацию, как реагирует российская власть, в том числе, на предложения того же Шевченко? Насколько я понимаю, черкесские организации поддерживают это предложение...
Андзор Кабард: Что касается предложения Шевченко: то, как реагирует на него российская власть, можно увидеть на портале федерального информационного агентства Регионы.ру, где по этому поводу отписалась масса депутатов парламента Российской Федерации, священнослужителей, которые теперь высказываются по всем поводам в Российской Федерации. У них абсолютное единодушие на предмет того, что никаких черкесов пускать в Россию нельзя ни в коем случае, это вообще абсурдное предложение и вообще непонятно, зачем это предложение сейчас озвучено. Что касается какой-то полезности МЧА власти... Ну, она выполняет свои функции, как и выполняла. Это агентурная сеть – с одной стороны, и пропагандистский механизм – с другой стороны. Все эти туристические поездки граждан из Турции, Сирии, Иордании в Сочи и так далее – подтверждение того, что они – прогрессивные силы вместе с Россией в этот тяжелый час санкций Запада. Все то же самое, что делал в свое время Антисионистский комитет советской общественности в Советском Союзе.
Дэмис Поландов: У меня вопрос в Сидней: Алан, вы возглавляете общину австралийских черкесов и говорите от ее имени. Пытаетесь ли вы как-то обращаться к российским властям по поводу именно сирийских черкесов? Я знаю, что у вас было обращение в ООН, которое касалось судьбы черкесов, а пытаетесь ли вы взаимодействовать, в том числе, с российскими властями?
Алан Джамирзе: Да, мы делали обращение австралийскому государству о помощи черкесам из Сирии. Эту петицию подписали 10 тысяч черкесов. Петиция была о том, чтобы Австралия оказала помощь черкесам, которые считают себя беженцами из Сирии. Мы написали, что черкесы являются беженцами не только в связи с сегодняшним конфликтом в Сирии, но еще со времен русско-кавказской войны. В нашей истории нас уже несколько раз переселяли, сейчас уже в четвертый раз. В петиции указываются моменты, важные, об идентичности черкесов – не как общей массы беженцев, а как меньшинства, и это очень важный момент, который мы привели в петиции. Мы попросили государство, чтобы Австралия помогла черкесам по обычаям, согласным с международным правом.
Дэмис Поландов: Получили ли вы какой-то ответ от австралийских властей?
Алан Джамирзе: Я думаю, то, что в последние дни Австралия согласилась принять 12 тысяч беженцев из Сирии, Иордании и Турции, является позитивным ответом не только нам, но и другим меньшинствам. Я знаю точно, что мы не первая организация и не первое меньшинство, которое подавало такое письмо.
Дэмис Поландов: Собственно, мой первоначальный вопрос был как раз о том, обращались ли вы не только к Австралии, но, может быть, к другим государствам. Вы не обращались к России?
Алан Джамирзе: Мы обращались по обращениям самих черкесов. Нас о России никто не спрашивал. Просили именно в Австралию, Америку, Новую Зеландию и страны, ближайшие к этому региону.
Дэмис Поландов: Но откуда-то вы получали какие-то ответы? Допустим, если вы обращались к властям Соединенных Штатов, то, может быть, получили что-то оттуда?
Алан Джамирзе: Протокол нас повел по дороге UNHCR.
Дэмис Поландов: Давайте, переведем – это Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев.
Алан Джамирзе: Они приняли эту петицию и сказали, что определяют черкесов как уникальное меньшинство с уникальной историей и будут их принимать как черкесов, а не общесирийских беженцев. UNHCR определяет разные категории беженцев и консультируется с государствами, определяет, кому какая помощь нужна, и самый главный пункт мы здесь исполнили.
Дэмис Поландов: У меня вопрос в Нью-Йорк. Андзор, сама тема, которую сегодня поднимают в Москве, – «Черкесы: вчера, сегодня, завтра», насколько можно судить по тому, что вы сказали, и по тому, что я читал, действительно, российские политические деятели и депутаты отвергают будущее зарубежных черкесов, которые по результатам русско-кавказской войны оказались за пределами Российской империи и последующих государств на этой территории. Т.е. будущее с Россией связывать не имеет никакого смысла. А что это значит для тех черкесов, которые сегодня бегут от войны? Где они могли бы сохранить свою идентичность, как это вообще происходит, допустим, в США или в Германии, где, насколько я знаю, уже есть достаточно крупная община черкесов?
Андзор Кабард: В США существует община именно сирийских черкесов с Голанских высот – около четырех тысяч человек компактно проживают в штате Нью-Джерси, в получасе езды от Нью-Йорка. Как раз на днях у них закончился Черкесский день, где участвовали и черкесы из Канады, и черкесы из Германии, которых вы сейчас упомянули. То есть опыт адаптации и интеграции в американское общество компактно проживающего и одномоментно мигрировавшего черкесского сообщества из Сирии здесь есть. Он успешен и может быть повторен в ближайшее время, если будет на то политическая воля правительства Соединенных Штатов. Если говорить о том, что происходит сейчас в России, то кого, в принципе, сейчас волнует, что говорят в России по поводу черкесов? Все, что могла Россия сказать, она сказала делом, в частности, к осени 12-го года, потому что с 11-го года в течение года мы как только могли бомбардировали российские власти обращениями по поводу эвакуации, спасения, репатриации черкесов. Это только маленький эпизод в течение того, что творилось в последние 25 лет, когда черкесы просто каждый год обращались к России с требованиями, просьбами признать себя народом-изгнанником и открыть дорогу домой. Это полностью вписывается в контекст того, что творит Россия уже 150 лет. Четыре раза сменилось название государства, но черкесская политика у нее не менялась никогда. Поэтому то, что говорит сегодня Россия, по большому счету уже мало волнует людей, которые живут за ее пределами. Никто уже не рассчитывает на репатриацию в Россию, и создаваемые на сегодняшний день новые черкесские транснациональные структуры, которые рассчитаны на диаспору, никаким образом не ориентированы на Россию, на ее мнение и на что-либо в этом роде.
Дэмис Поландов: Я как раз хотел спросить об этих наднациональных структурах, которые бы объединили диаспору. Совсем недавно в российской прессе как раз зашел разговор о том, что черкесы пытаются каким-то образом создавать такие структуры, и, Андзор, речь шла именно о вас. Вы могли бы объяснить, о чем вообще идет речь?
Андзор Кабард: Судя по тем отрывкам, которые были приведены в этой статье (я не читал ее полностью), там приводится отрывок из наших первоначальных рабочих документов, каким-то образом попавших к этому журналисту. Там приводится название «Черкесская полития» – это действительно название той организации, которую мы собираемся соучредить в ближайшее время. Это говорит о том, что какие-то фрагменты нашего проекта попали в российскую прессу. Если говорить обо всем остальном, как это было оформлено в этой статье, то это, конечно, абсолютная глупость – какие-то цэрэушники, грузины, фонд Джеймстаун. Они никакого отношения, конечно, к этому не имеют, но мы были бы рады, наверное, их видеть в сотрудничестве с нами по причине того, что, кто же отказывается от сотрудничества с такими крупными государственными структурами. Но, к сожалению, к этому проекту они никакого отношения до сегодняшнего дня не имели. Это чисто наши разработки, которые были начаты еще с Альбертом Кажаровым (покойным) в январе 13-го года, когда мы договорились основать новую черкесскую организацию в Лондоне, в чем-то калькированную с сионистской организации. К сожалению, Альберт погиб в августе 13-го года, и с ним эта тема дальше не пошла. Если говорить о том, как она развивается сейчас, то скоро все всё увидят.
Дэмис Поландов: Алан, вы тоже каким-то образом участвуете в этом проекте?
Алан Джамирзе: Да, и мы приглашаем всех, кто хочет мирно работать над развитием нации, которая имеет полное законное право быть самой собой. Это благородный, хороший проект, который я поддерживаю, и мы, черкесы, имеем право жить, так же как и испанцы, китайцы, японцы, австралийцы и все остальные люди. Мы занимаемся вопросом будущего черкесов и Черкесии, а Черкесия у меня сегодня в сердце.
Дэмис Поландов: Если мы говорим о сионизме, как о движении по возвращению еврейского народа на родину их предков (такова идеология сионизма), то о чем идет речь в случае с черкесским вопросом? Вы сейчас сказали, что Черкесия в вашем сердце... Мы говорим конкретно о главной стратегической цели черкесов вернуться на родину, которая сегодня находится на территории Российской Федерации – Черкесия, или мы говорим о том, что создается какая-то наднациональная структура для того, чтобы сохранять черкесов, объединять их в диаспоре, сохранять культуру?
Алан Джамирзе: Черкесии в Российской Федерации нет.
Дэмис Поландов: Да, я понимаю, что такого субъекта Российской Федерации не существует...
Алан Джамирзе: Вот почему на сегодняшний день этот вопрос не существует, он не стоит на повестке дня, в разговорах. А то, что стоит конкретно, – это масса людей, которые себя называют черкесами. Мы занимаемся вопросом консолидации, идентификации черкесов. Так что мы вернемся в Черкессию, когда Бог откроет нам дорогу, а в нынешний момент мы будем концентрироваться на том, на чем мы можем концентрироваться, – на своих умах и сердцах.
Андзор Кабард: Я бы добавил к тому, что сказал Алан, несколько более конкретных пунктов. Дело в том, что основной задачей, которая стоит на сегодняшний день перед черкесами, которые живут в диаспоре, является выживание как народа и трансляция своей идентичности последующим поколениям. Соответственно, именно этими основными задачами, то есть практически прошивкой транснации, структуризацией и созданием некоторой субъектности на международной арене и будет заниматься новая организация. Если говорить церковным языком, то основной харизмой этой организации будет, скорее всего, образование, потому что это главный становой хребет любой такой общности, особенно нации, расселенной во многих государствах. Это фактически структурирование сети. Если говорить об отношениях с Россией, репатриации, то репатриация была большой, великой надеждой черкесского народа. Я думаю, что как цель воссоединение с родиной останется всегда, но в границах прогноза эта задача не стоит - по причине того, что, во-первых, массовая репатриация невозможна, пока Россия эффективно контролирует территорию исторической Черкессии, – это уже надо просто признать и избавиться от иллюзий на этот счет. Второй момент в том, что тщетная надежда на то, что с Россией возможен конструктивный диалог на этот счет, приводит к параличу воли в диаспоре. Мы же будем содействовать более фундаментальному окапыванию и укреплению своих позиций там, где сейчас живут наши люди и где они будут жить в обозримой перспективе. Наша задача – создать лоббистские центры, национальные системы образования и приложить массу усилий для того, чтобы черкесы транслировали свою идентичность, если понадобится, и 40 поколений, до того момента, когда смогут, наконец, осуществить эту репатриацию, о которой все так долго говорят.
Дэмис Поландов: Андзор, а как обстоят дела с поддержкой? Вот, австралийские черкесы вас поддерживают, а есть поддержка в таких крупных диаспорах, как, например, в Турции?
Андзор Кабард: Так как большинство черкесов у нас проживает в Турции, то, естественно, основной рынок сбыта нашего продукта – анатолийские черкесы. В основном, конечно, мы имеем контакты именно с ними. Я думаю, что это не очень хорошая новость для МЧА, потому что, по всей видимости, их активность на этом фронте через какое-то время придется свернуть.
Дэмис Поландов: Алан, я знаю, что у вас была еще одна инициатива: вы предложили делать черкесские паспорта. Вы могли бы немного подробнее объяснить, для чего нужны эти черкесские паспорта?
Алан Джамирзе: Главная функция черкесских паспортов – идентификация черкесской нации, принадлежности человека к черкесской нации. Почему сегодня важно это действие? UNHCR обращает особое внимание на народы-меньшинства. Черкесам, как народу, очень важно себя определить черкесами, а не сирийцам. Они, может быть, граждане Сирии, но этнические черкесы, и в этом смысле очень важно, чтобы свой народ тебя признал как черкеса и ты сам себя признал как черкеса.
Андзор Кабард: Я бы добавил, что наша «Черкесская полития» должна выступать агентом идентификации как раз через паспортизацию черкесов. Мы собираемся массово паспортизировать черкесов, проживающих в самых разных странах, и таким образом снять вопрос вообще о едином теле народа.