На эту лекцию – «Религия и традиции абхазов» – я попал в значительной мере случайно. Услышал, что в Музее Отечественной войны народа Абхазии ее читает мой старый знакомый, доктор исторических наук из Москвы, президент российского общества кавказоведов Александр Крылов, и решил зайти. А это оказались съемки популярной программы Абхазского телевидения «Истоки» с ведущей Мананой Кокоскир, где после прочитанной лекции ученые отвечают на вопросы аудитории. Передача эта, кстати, еще пока не вышла в эфир.
В начале своего выступления Крылов, который приехал со многими другими российскими учеными на празднование 90-летия Абхазского института гуманитарных исследований, отметил, что ему приятно говорить на данную тему, которой он активно занимался, часто приезжая в Абхазию в середине 90-х, хотя после издания в 2001 году книги об этом занимается уже другой тематикой. Отмечу, что в середине 90-х мы активно общались с Александром Борисовичем, ездили на несколько дней в Гальский район, и что он и тогда занимался не только изучением традиционной религии абхазов, но и политическими процессами в нашей республике и вокруг нее. Наши интересы пересекались и в области традиционных верований, поскольку на протяжении двух десятилетий я участвую в ежегодных молениях в святилище Лых-ных. Крылов, в частности, сказал:
Your browser doesn’t support HTML5
Семь святилищ: прошлое, настоящее, будущее
«Темой «Религии и традиции абхазов» я занимался в очень интересный период истории Абхазии. Это первые послевоенные годы и вплоть до 2001 года. Собственно, потом, вы знаете, произошли события, которые очень сильно поменяли ситуацию в 2004 году, и все с этим связанное. А до этого, после войны, традиционные институты и традиционная религия были востребованы, пожалуй, в наибольшей степени в истории абхазов. Почему? Потому что Союз распался, прежняя система хозяйствования, система мира, мировоззрения – все это распалось. И люди искали не только в Абхазии, но и по всему бывшему Советскому Союзу новые ориентиры. Кто-то это находил в следовании западной модели демократии, кто-то шел в тоталитарные секты, кто-то еще куда-то. Вот радикальный ислам поднимается как альтернативное видение мира. У абхазов, оказалось, есть собственная система ценностей, собственные институты, которые позволяют им пройти вот этот самый тяжелый в их истории, послевоенный период».
Интересный и во многом неожиданный для меня взгляд. Надо сказать, что распространение на постсоветском пространстве различных западных религиозных организаций в начале 90-х не обошло и Абхазию. Между прочим, я в первый и последний раз в своей жизни присутствовал на встрече с их представителями-американцами летом 93-го в прифронтовой Гудауте. Всего на эту встречу пришло человек тридцать.
Что ж, может, и некоторые абхазы находились «в поиске ориентиров», но как человеку, наблюдавшему жизнь нашего общества изнутри, мне кажется, что для подавляющего большинства ориентир был вполне очевиден – выстоять и сохранить независимость страны, этим были заняты мысли. Что касается возрождения традиционной религии абхазов, то оно началось еще в конце 80-х, когда пали советские запреты. Грузино-абхазская война, как и любые подобные судьбоносные моменты в жизни народа, обострила стремление значительной части общества «знать, что будет», интерес к потустороннему. Группа абхазов, как напомнил в своей лекции Александр Крылов, поднялась в начале войны на гору Дыдрыпш у села Ачандара, где расположено главное из семи абхазских святилищ, и обратилась к Всевышнему так: пусть все будет по справедливости, если мы правы в этой войне, то пусть победа будет за нами. И пообещали в этом случае ежегодно проводить здесь благодарственные моления.
Напомнил Крылов и о том, что спустя годы после войны группа жителей Грузии обратилась к абхазским властям с просьбой разрешить им приехать на Дыдрыпшныхуа и попросить у высших сил, чтобы с них было «снято проклятие» (хотя проклятия в данном случае не было). Тут у меня с сидевшим рядом знакомым, ревностным последователем традиционной абхазской религии, который лет 15 назад участвовал в выпуске газеты «Семь святилищ» (выходила у нас и такая), завязался короткий обмен мнениями. Наклонившись к нему, я высказал мнение, что это, скорее всего, была с грузинской стороны политическая уловка, дабы наладить контакт, неужто они уверовали в «чужих богов»? Он же убежденно сказал, что «энергетика» этого священного для абхазов места такова, что ее признают и грузины.
В ходе своей лекции Крылов сформулировал несколько примечательных тезисов. Многие представители христианства и мусульманства, отметил он, придерживаются мнения, что традиционные верования на Кавказе возникали в периоды упадка там мировых религий, на их, так сказать, «обломках», в результате упрощения их ритуалов, но эта их трактовка явно противоречит как общемировой ситуации, так и тому факту, что в традиционных религиях на Кавказе, скажем, у абхазов и осетин, наблюдается разительное сходство. Так что скорее можно предположить, что это реликты одной общей религии, дохристианской и доисламской, даже доиудейской, распространенной в этом регионе.
Если сравнивать абхазские и осетинские верования, то в Абхазии, сказал он, более строго придерживаются древних ритуалов, хотя в последнее время наблюдается некоторое их упрощение, осетины же все чаще стали превращать их просто в пикники. Зато у осетин издано множество солидных научных исследований об их традиционной религии. Среди абхазских же ученых никто так и не занялся этой темой основательно. В связи с этим Крылов вспомнил эпизод, когда кто-то из коллег здесь упрекнул его, что он почти не занимался изучением традиционной религии и святилищами в Абжуйской Абхазии, на что он ответил: почему бы самим абхазским ученым не заняться более активно этой темой?
Вопросов после окончания лекции посыпалось много. На протяжении всей встречи на большом экране демонстрировались кадры из видеоархива Крылова с моментами ритуалов в святилище Дыдрыпшныхуа села Ачандара, на которых фигурировали и ныне действующий его жрец Заур Чичба, и первый президент РА Владислав Ардзинба.
После встречи я еще немного пообщался с Александром Крыловым. Сказал, что с самого начала хотел задать вопрос, что он имел в виду, говоря про изменившуюся в 2004 году ситуацию, но потом он сам в ходе лекции пояснил: в результате избирательного кризиса политики стали активно вмешиваться в эту область, стремясь использовать влияние жрецов на электорат, чего раньше никогда, естественно, не было. Тем не менее, сказал я, не совсем согласен с его мнением, что из-за этого, а также в результате процессов урбанизации, распространения интернета и прочего роль традиционных верований ослабла и будет продолжать ослабевать. Во всяком случае, по моим наблюдениям, те люди, которые собирались на ежегодные моления в Лых-ных, собираются на них и сейчас, к ним прибавилось немало молодежи и подростков, в том числе горожан.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия