Ираклий Аласания предложил «Рустави 2» дистанцироваться от «Единого национального движения». Он также предписал Михаилу Саакашвили дистанцироваться или, как он сказал, держаться подальше от Грузии. Ну, и для полной симметрии Ираклий Аласания предписал власти оставить телевизионщиков в покое, потому что они, хоть и тенденциозны, как он сказал, все же независимы. То есть тоже отойти.
Ираклий Аласания посоветовал всем то, в чем как никто знает толк. Кто еще так умеет в нужный момент отдалиться от всех участников процесса, от всех узловых точек и проблем, сохраняя политическое целомудрие. Как стратегический запас, потому что разменивать его на тактические нужды – не его, Ираклия Аласания, дело и стиль.
Мастером держать дистанцию он показал себя еще в те времена, когда Саакашвили казался незыблемым, а оппозиция могла быть только смешной. Когда никто не подозревал о важности искусства дистанции вообще и о владении им бывшим постпредом в ООН в частности. Между тем именно благодаря большим расстояниям, как выяснилось позже, Ираклий Аласания стал видным грузинским политиком. Все славное в своей биографии он накопил, находясь вдали от Тбилиси. Абхазский этап жизни сменяется американской славой, его еще никто не видел, но все слышали. Он там, рейтинг уже здесь вместе с мифом, и все верят в его ожесточенную вражду с Саакашвили. У человека все прекрасно, впрочем, и без этого: его уважают в Сухуми – как достойного врага, конечно. Его ценят американцы, и уже нет на американскую любовь монополии у Саакашвили. Слыша о нем, не сжимают кулаки в Москве. Его прибытия на оппозиционный митинг ждут, как открытия второго фронта, как ждут патронов и воды обреченные ополченцы. И он спустился буквально с неба, как спаситель, и то, что чуда не произошло, обреченные отнесли только на свое нетерпение. Что, конечно, было верно, но, как быстро выяснилось, лишь отчасти.
Your browser doesn’t support HTML5
Яблочный сезон Ираклия Аласания
Ираклий Аласания оказался выше революции, что ему легко простили. Но такой рейтинг не должен пропадать, Аласания что-то должен сделать, и, несомненно, у него есть план, и Аласания не спорил. Он продолжал производить впечатление человека, который знал, зачем приехал. Даже тогда грузинские дети, родившиеся в эпоху его возвращения, уже подросли и могли звонко крикнуть что-то андерсеновское про короля. Даже тогда, когда надобности в этой звонкости уже не было, потому что все обо всем начали догадываться и сами. Аласания по-прежнему был вдумчив и суров, он всем своим видом анонсировал неприятие реальности и вот-вот должен был явить план по ее кардинальному изменению. И он снова держал дистанцию. От всех. И от всего. Как лидер французской Директории оставался жив, Аласания оставался чист и совершенно не торопился рассказывать, для кого и для чего эту чистоту хранит.
И оказался прав. Есть такой рейтинг, который реагирует не на дела, а только на расстояние. Чем выше рейтинг, тем больше желающих к нему приобщиться, но Аласания горд и одинок: чем решительнее он отдаляется от бренного, тем крепче рейтинг, пусть иногда и поникающий. Он идет в коалицию, где ему все чужое, и он уходит, и рейтинг растет. Он снова вот-вот спасет Грузию в одиночку, и слава не смолкает, просто от нее немного устают, но что делать? Всегда должен быть кто-то такой, кто свой единственный недостаток – фатальное отсутствие достоинств – на фоне полной безысходности может тоже представить как интригующий секрет. Даже для тех, кто давно обо всем догадался.
Аласания ни в чем не участвовал, ничем плохим не запомнился, а запомниться чем-то хорошим ему не дали, так что спрос не с него – что еще нужно избирателю-идеалисту, который отказывается верить в беспросветность политического сущего? Запрос понятен и сформулирован. В России он уже даже давно и недобро обсмеян. И ко всем перечисленным параметрам образа Григорий Явлинский уже давно добавил байроническую обиду и готовность жить в веках непонятым, и это тоже в тренде, особенно на фоне своих преемников, которых он обиженно нам оставил.
Ираклий Аласания с его нескончаемым яблочным сезоном в Грузии – воплощение нашего общего политического постмодернизма. Бороться за власть может наивный или убежденный. Или тот, кому все еще есть, что терять. Это не про Аласания. Ему власть не нужна, есть такой тип политиков, для которых победа – начало печальной и быстрой развязки, и мы их знаем. Победители приходят и уходят, соискатели остаются, они – живее всех живых. Быть вечным миноритарием – идеальная технология для того, кому и не надо отличать поражение от победы. Главное – держать дистанцию и не бояться слов. Ираклий Аласания знает, что посоветовать.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции