ПРАГА---Сегодня гости нашей традиционной рубрики «Некруглый стол» – адвокат, правозащитник Лия Мухашаврия и политолог, психолог Рамаз Сакварелидзе.
Кети Бочоришвили: Калбатоно Лия, что ни день – то информация об убийствах, грабежах, разбоях, даже члены семьи стали запросто резать друг друга, и уже, к сожалению, это даже никого не удивляет. По данным МВД Грузии, особенно выросло число предумышленных убийств: по сравнению с прошлым годом – почти на 6%. Как по-вашему, с чем связан такой всплеск криминальной активности в Грузии?
Лия Мухашаврия: Мне очень жаль, что нам приходится говорить о такой тяжелой теме в Грузии. Да, действительно, информационные сообщения о том, что почти каждый день у нас происходят тяжкие нарушения закона, насильственные действия, – это очень плохо, и очень настораживает. Я думаю, что это комплексный вопрос, и нужно, конечно, рассмотреть его в многоплановом действии. То есть, я в первую очередь хочу сказать, что ответственность за ухудшение криминогенной ситуации несут государство и правоохранительные органы. У нас очень плохо обстоят дела с судебной властью, а объявленная политика восстановления справедливости так и не началась в Грузии. Мы предполагали еще два года назад, что если судебная власть не будет функционировать правильно и справедливость не восстановится, люди сами начнут расправляться с теми, кто, как они думают, нарушили их права, и эти расправы приведут нас к катастрофе. К сожалению, я думаю, что этот период уже начался, потому что нынешнее убийство прокурора (Самегрело - Земо Сванети Вахтанга Кирия) об этом и свидетельствует.
Кети Бочоришвили: Батоно Рамаз, а может быть, так было всегда, но замалчивалось в чьих-то интересах, а теперь по той же причине кем-то раздувается?
Your browser doesn’t support HTML5
Некруглый стол
Рамаз Сакварелидзе: Да, конечно, эта версия заслуживает «гражданства». Но во всех странах, где есть диктатура – меньше криминала, а там, где люди свободно начинают жить, его уровень возрастает. Но в конкретной ситуации, конечно, не исключено, что это медиа-акцент. То есть СМИ акцентируют гораздо больше внимания на нарушениях, чем реально есть ощущение того, что опасно выходить на улицу, потому что высок уровень преступности. Такого ощущения, честно говоря, нет.
Кети Бочоришвили: Батоно Рамаз, но мне самой очень много в последнее время приходится слышать от знакомых и домочадцев о том, что даже автомобиль сейчас опасно оставлять ночью на улице, хотя каких-то 4-5 лет назад мы могли открытой оставить машину, и согласитесь, ничего с ней не было. То есть, даже по таким мелочам понятно, что преступный мир в самом деле поднимает голову…
Рамаз Сакварелидзе: Поэтому я вспомнил ту общую закономерность, что при диктатуре одной группы все остальные начинают вести себя нормально, а у нас государство другими методами выгнало всех криминалов из Грузии. Да, конечно, была нормальная ситуация. Сейчас этих методов не применяют, и, естественно, ситуация становится чуть-чуть тяжелее. Все зависит, конечно, от конкретного опыта, но мой опыт пока что не диктует мне, что в стране творится что-то страшное.
Кети Бочоришвили: Калбатоно Лия, если я правильно поняла батони Рамаза, для того, чтобы мы не боялись преступников, стране нужна диктатура – вы с этим согласны?
Лия Мухашаврия: Нет, конечно, и я думаю, что господин Рамаз не это имел в виду. То, что методы полицейского расследования изменились, и сейчас не так часто, не так массово и не так систематически применяются пытки и бесчеловечное отношение к людям в полиции во время следствия – это можно, конечно, принять к сведению. Но полиция и следственные органы при расследовании преступлений должны применять другие методы, которые принесли бы результат. А так как следственные органы не успевают за изменением ситуации, они не умеют пользоваться теми методами, которые бы делали возможным раскрытие преступлений без нарушения фундаментальных прав задержанных, арестованных и людей, которые в процессе расследования ведут с ними коммуникацию, то это очень усложняет их работу. Они не таят, что у них очень большие проблемы и с кадрами, и с методами работы, и это радикальное изменение в политике в отношении защиты прав человека ухудшает работу и дает меньше результатов в раскрытии преступлений со стороны следственных органов. Конечно, это можно усмотреть во всех сферах, и криминальные элементы могут пользоваться этой ситуацией. Я думаю, что правительство и государство должны принять очень серьезные меры для того, чтобы следственные органы и следствие могли работать на основании тех методик, которые применяются в западных демократических странах, чтобы раскрывать преступления, не нарушая фундаментальных прав людей. Этого совмещать на сегодняшний день они, как мне кажется, не могут. Пока все это дело наладится, к сожалению, мы будем свидетелями ухудшения криминогенной ситуации. Я думаю, что комплексный подход к этой проблеме должен был начаться еще вчера, но наше государство не было готово к этому, и реформировать эту систему они серьезно еще не начали. Только что были проведены какие-то фасадные реформы в системе прокуратуры, в смысле назначения главного прокурора Грузии, но после этого я не ожидаю, что в прокуратуре произойдет что-нибудь особенное. Конечно, ухудшение ситуации и в прокуратуре, и в полиции дает о себе знать именно в том, что криминогенная ситуация, к сожалению, ухудшается.
Кети Бочоришвили: Батоно Рамаз, как, по-вашему, если не приструнить криминал и не остановить поток преступлений, общество быстро свыкнется с такой ситуацией, и каждый будет мстить сам и права свои тоже защищать сам? Или это чревато тем, что все-таки общество взбунтуется?
Рамаз Сакварелидзе: То, что криминальная ситуация может оказаться политическим оружием, ясно хотя бы из того, что после выборов 2012 года, когда к власти пришла «Грузинская мечта», в оппозицию перешли «Национальное движение» и его элита. Они настраивали общество на то, что будет увеличена криминальность, и был определенный период, когда парламент был в руках «Грузинской мечты», но президентом был Саакашвили (основатель «Национального движения»). Президент тогда освободил очень многих преступников, и криминогенная ситуация в то время приобрела характер политического инструмента. Конечно, не исключено, что такой характер она приобретет и перед предстоящими выборами. Все зависит от того, насколько, возвращаясь к позиции Лии Мухашаврия, государство окажется в состоянии, не нарушая прав человека, соблюдать права граждан на безопасную жизнь и нормальное существование без засилья криминала. Когда будет достигнут этот баланс, тогда и криминогенная ситуация, как политический инструмент, не будет работать. Без этого, конечно, можно ее использовать в качестве политического оружия.
Кети Бочоришвили: Калбатоно Лия, у вас есть, что сказать по этому поводу?
Лия Мухашаврия: Мы забыли сказать о том, что социальная ситуация ухудшилась очень серьезно, и финансовый кризис заставляет очень многих людей совершать те мелкие имущественные нарушения, которые они бы не совершили, имея нормальные доходы. Министр внутренних дел сейчас сказал о том, что объявляет борьбу против правонарушений и не будет никаких поблажек, что свидетельствует о том, что они тоже очень сосредоточены на этой проблеме и отмечают, что ситуация ухудшается.