ПРАГА---Грузия и Иран готовы рассмотреть долгосрочный газовый контракт. Об этом заявили иранские представители в ходе визита Кахи Каладзе в Тегеран. Кто и как будет вовлечен в газовую интригу Грузии и Ирана, по-прежнему ясности нет. Обсуждение ролей, которые могут быть отведены в ней Москве, Еревану и Баку, чревато политическими скандалами, которые, впрочем, в Тбилиси не утихают с самого начала этой истории. Что на самом деле стоит за газовым сближением Грузии и Ирана, почему так много недомолвок и лукавства? Эти и другие вопросы в сегодняшней рубрике «Некруглый стол» мы обсуждаем с партнером и ведущим аналитиком консалтингового агентства «РусЭнерджи» Михаилом Крутихиным и грузинским политологом Серги Капанадзе.
Вадим Дубнов: Михаил, тема газового сотрудничества Грузии и Ирана стала продолжением интриги газового сотрудничества Грузии и России. Насколько технологически связаны эти вопросы?
Михаил Крутихин: Я думаю, здесь все-таки не технологическая связь, а очевидная конкуренция, поскольку «Газпром» сейчас находится в очень тяжелом положении, в том плане, что рынки для сбыта его газа не растут, а мощности по добыче газа в России превышают возможности сбыта примерно на 225 и даже больше миллиардов кубометров в год. Россия лихорадочно ищет новые рынки сбыта, и это частично объясняет ее заинтересованность в том, чтобы продать часть газа в Закавказье и таким образом поправить финансовое положение «Газпрома». Что касается Ирана, то он просто ищет новые рынки. Но здесь возникает проблема: обычно Иран свой газ предлагает по более высокой цене, чем российская компания, и Ирану для доставки газа на грузинскую территорию потребуются значительные вложения в транспортную инфраструктуру.
Вадим Дубнов: Ходили разговоры о том, что это может быть совместная схема с замещением, что Иран поставит газ в Армению – тот, который будет считаться российским и т.д. Начиналась некая путаница, в которой, казалось, что-то странное и скрывается. Насколько все это серьезно и технологично?
Your browser doesn’t support HTML5
Некруглый стол
Михаил Крутихин: Я думаю, что это, скорее всего, уловка «Газпрома», который хотел бы получать за свой газ наличные деньги. Компания, как я уже говорил, находится в непростом финансовом положении, и для того, чтобы выжать эти деньги из грузинских потребителей, «Газпром» прибегает к нажиму – это можно коротко назвать шантажом: то есть, если не хотите платить, придется вам покупать газ через иранскую территорию, а там он будет дороже.
Вадим Дубнов: А чем он может испугать Грузию, если Грузия сама готова сотрудничать с Ираном и Иран вроде бы готов к каким-то компромиссам, как следует из визита Каладзе в Тегеран?
Михаил Крутихин: Ну, пока неясно, каковы результаты его визита в Тегеран. Никакой конкретной договоренности мы не видели, пустым заявлениям с любой стороны верить нельзя, пока не будут подписаны обязывающие документы в виде контрактов, а контрактов пока не видно, и я не уверен, что условия поставок иранского газа удовлетворят Грузию. Мы уже видим, что переговоры Ирана, например, с Турцией в прошлом году окончились безрезультатно, поскольку стороны не сошлись в условиях и цене иранского газа.
Вадим Дубнов: То есть, если я вас правильно понял, это все-таки два конкурирующих проекта, и Каладзе в Иране пытается найти какую-то альтернативу Москве. Так ли это?
Михаил Крутихин: Судя по всему, так и получается. Я не слышал, чтобы российские представители вели переговоры с иранскими коллегами о каких-то схемах замещения поставок газа в отношении поставок его в Грузию.
Вадим Дубнов: Серги, почему так много недомолвок, почему вся эта история связана с какими-то умалчиваниями в Грузии? Почему власть никак не может сказать, какую ставку и на кого она делает в газовом вопросе?
Серги Капанадзе: Знаете, вопрос очень запутанный. В чем состоит комплексность этого вопроса? Грузия реально употребляет немного газа – это порядка трех миллиардов кубометров в год. Абсолютное большинство поставок идет со стороны Азербайджана, и только около 10% мы берем взамен на транзит российского газа в Армению. Проблема состоит в следующем: у нас не хватает около 300-400 миллионов кубометров в год, особенно во время пикового потребления, то есть в зимнее время. Поэтому нам нужно как-то найти газ на время этих месяцев. Если брать годовую потребность, то с этими цифрами у нас проблем нет, проблема состоит только в этих месяцах. Как говорит наше правительство, Азербайджан не может нам добавить этот газ во время зимних месяцев. Что касается азербайджанцев, то не совсем ясно, они реально могут это сделать или нет, потому что были разные заявления со стороны Азербайджана: то они говорили, что могут удовлетворить всю нашу потребность, потом были заявления, что могут удовлетворить, но не во время зимних месяцев. В правительстве говорят, что они не могут достать эти 300-400 миллионов кубометров во время зимнего периода, поэтому нужно найти, откуда еще брать. Ввиду того, что на наш рынок газ поставляется только либо из Азербайджана, либо из России (то есть со стороны «Газпрома»), в принципе, как бы другой альтернативы у нас нет. Поэтому Грузия начала переговоры с «Газпромом», ввиду того, что нам нужны были эти 300-400 миллионов кубометров добавочного газа. Как оказалось, эти переговоры замалчивались. Почему? Я не могу сказать. Скорее всего, политически нецелесообразно было об этом говорить, наверное, так посчитало правительство, и потом этот вопрос был раскрыт самой российской стороной. После этого у нас реально случился скандал. К этому добавилось то, что Россия взамен поставки добавочного газа потребовала, чтобы транзит российского газа в Армению был монетизирован.
Вадим Дубнов: Серги, почему в какой-то момент в Грузии заговорили о том, что это схема замещения и что эти два проекта – иранский и российский – друг другу не противоречат?
Серги Капанадзе: Что касается иранского проекта, то пока еще конкретного ничего нет. С Ираном у нас всегда были политические дискурсы. Проблема в том, что из Ирана в Грузию газ можно доставить либо через Азербайджан, который нам и так поставляет газ, либо через Армению. Армянская труба, не знаю, насколько выгодна для этого, потому что ее пропускная способность мала, и когда несколько лет были разговоры о ее расширении, российская сторона настояла на том, чтобы этого не произошло, при том, что этот газопровод, как я понимаю, принадлежит «Газпрому». То есть Россия реально не заинтересована в том, чтобы Иран поставлял нам газ через Армению.
Вадим Дубнов: Михаил, для Москвы все это внешне смотрится как продолжение глобальных амбиций, коридоров, альянсов, интереса к политическому модулю Ирана... А так ли это, или можно говорить, что это какая-то попытка выживания для «Газпрома», попытка спасения каких-то наличных? Что значит для Москвы вся эта схема – это действительно продолжение какой-то экспансии или достаточно рядовое, обыденное меркантильное событие?
Михаил Крутихин: Я бы предпочел сейчас не говорить о каких-то политических факторах, поскольку, на мой взгляд, они имеют здесь вторичное значение. Главное сейчас для «Газпрома» – это обеспечить финансовые поступления, а это объясняет требование уплаты денег. Кроме того, «Газпром» чрезвычайно заинтересован в нормальном поступлении газа в Армению, поскольку практически все активы в газовой отрасли Армении уже давно принадлежат «Газпрому» или его подразделениям. Они были приобретены в качестве платы за поставки газа, постепенно, но сейчас «Газпром» контролирует газовую отрасль Армении и по низкой цене, как известно, поставляет туда собственный газ своим собственным подразделениям. Для бесперебойного снабжения Армении «Газпрому» нужно договориться с грузинским властями, но соблазн получить деньги за тот газ, который остается в Грузии, очень велик. Вот это, по-моему, самое главное содержание всех нынешних споров.
Вадим Дубнов: То есть решиться на какие-то заместительные схемы с Ираном «Газпром» побаивается, чтобы не отпустить Армению, если я вас правильно понимаю?
Михаил Крутихин: Безусловно, это так.
Вадим Дубнов: Серги, все-таки очень много политических спекуляций на эту тему, хотя мы все время пытаемся говорить об экономических материях. И все-таки, насколько это все действительно чисто экономические события или у грузинских властей есть что скрывать в отношениях с Россией?
Серги Капанадзе: Знаете, эта политическая составляющая очень важна. Во-первых, то, как все это происходило. Если бы это был транспарентный процесс, о котором было бы заявлено с самого начала, а не так, как это сейчас произошло, когда мы об этом узнали от российской стороны, а это как раз добавляют эту политическую составляющую. Во-вторых, проблема в том, что наш де-факто руководитель страны – Бидзина Иванишвили (который является формально премьер-министром, это его коалиция, которая в 2012 году пришла во власть) реально является акционером «Газпрома».