К соглашению пришли представители мусульманской и христианской общин в Адигенском муниципалитете. В понедельник там разгорелся конфликт на религиозной почве, который закончился дракой между селянами.
О судьбе покойников поспорили живые, да так, что в дело пошли кулаки: трое мусульман пострадали – у одного была разбита голова. Дело в том, что христианам пришлась не по душе идея обустроить в селе новое кладбище для мусульман – экомигрантов, переселившихся в регион Самцхе-Джавахети после стихийного бедствия в высокогорной Аджарии более 20 лет назад. Драка завязалась именно после того, как глава местного муниципалитета Закария Энделадзе приехал в село, чтобы ознакомить местных жителей с этим решением. Представители христианской общины заявили, что не позволят мусульманам обустраивать свое кладбище, обосновав это тем, что вслед за кладбищем представители общины построят там мечеть и минарет. В дело пришлось вмешаться полиции.
Сегодня было объявлено о найденном компромиссе. Кладбище будет одно – правда, разделенное пополам, где будет обустроено два независимых входа, заявил Беглар Камашидзе – муфтий Западной Грузии:
«Согласно нашим переговорам, верхняя часть будет кладбищем православной общины, а нижняя – мусульманской. Посередине они будут разделены забором, что даст возможность людям разных вероисповеданий почтить память своих покойников».
Your browser doesn’t support HTML5
Последний приют, разделенный забором
Это соглашение позволит свести конфликт на нет, считает настоятель местного православного монастыря игумен Антимозий:
«Мы получили согласие обеих сторон. Сели, обсудили эту тему и приняли решение, которое позволит искоренить причины этого противостояния. Это положительное, дружественное решение для нас и мусульман».
Существует ряд принципиальных различий в поминальных обрядах, говорит настоятель одной из мечетей Адигенского района Джамбул Абуладзе. Для мусульман, например, является неприемлемым распитие алкоголя на могилах родных, в то время как эту традицию соблюдают православные христиане. Именно этими различиями и обусловлена необходимость обустройства независимого кладбища для мусульман. Соглашение, к которому пришли сегодня в Адигени, Джамбул Абуладзе считает приемлемым. Впрочем, сейчас важно, насколько точно оно будет претворено в жизнь, говорит он. По его словам, местное население с недоверием относится к местным властям и их обещаниям. А Тамта Микеладзе – представитель Центра по изучению и мониторингу прав человека, который курирует ситуацию на месте в Адигени, говорит, что только за последние два года там произошло три случая насилия на религиозной почве.
«Несмотря на то, что вопрос кладбища был решен или же будет решен в ближайшем будущем, недовольство у местных мусульман все равно есть. Те события, которые происходили в селах Мохе и Чела Адигенского района, системная дискриминация и маргинализация местных мусульман, безусловно, сказываются на их отношении к местным властям – они им не доверяют».
То, что сейчас происходит в Адигени, говорит теолог Бека Миндиашвили, в первую очередь «заслуга» правоохранительных органов, которые не реагируют на преступления, совершаемые на религиозной почве. Более того, блюстители закона часто даже занимают определенную сторону в конфликте – и это сторона не мусульман, разумеется. Часто подобные действия, говорит Миндиашвили, поддерживают и местные представители православной церкви. Все это, продолжает теолог, вселяет в доминирующие группы чувство безнаказанности и, соответственно, вседозволенности:
«Было несколько случаев вроде как доведенных до конца следствий, которые ограничивались тем, что на нарушителей возлагался незначительный штраф. За последние три года, например, было более 150 преступлений, совершенных на религиозной почве, и ни одно из них не было эффективно расследовано, или же следствие просто не было доведено до конца»
Согласно данным МВД, вчера дело было возбуждено по части 1 статьи 156 – преследование человека из-за его убеждений, слов, мыслей или вероисповедания. Это положительно оценивает Миндиашвили, так как, по его словам, ведомство не всегда отличалось способностью называть вещи своими именами и не давало соответствующую квалификацию совершенным преступлениям.