Депрессивный полуостров

Два года назад, 16 марта 2014 года, в Крыму состоялся так называемый "референдум" о статусе полуострова. По официальным итогам большинство населения региона проголосовало за вхождение Крыма в состав Российской Федерации. Буквально через несколько дней Госдума России приняла пакет законов о присоединении Крыма к России. Как указывали независимые наблюдатели, референдум проводился не только в нарушение международного права, но и конституций и Украины, и существовавшей тогда в составе страны Автономной республики Крым. С февраля 2014 года полуостров контролировали российские военные, хотя официально это было признано лишь через несколько месяцев. Международное сообщество считает нелегитимным проведенное 16 марта голосование, а присоединение де-факто Крыма к России было признано аннексией.

Сторонники отделения Крыма от Украины и его вступления в Российскую Федерацию заявляли накануне референдума, что этот шаг приведет к процветанию полуострова, фактические зарплаты и пенсии вырастут, курортная зона будет активно развиваться, безопасность Крыма укрепится. О том, что собой представляет Крым сегодня и оправдались ли эти ожидания, рассказывает режиссер-документалист Валерий Балаян, который имел возможность наблюдать за ситуацией в Крыму в дни его аннексии в 2014 году и сейчас, два года спустя.

15 марта 2014 года, за день до "референдума", Валерий Балаян спрашивал прохожих, как они собираются голосовать, и почему:

Жители Крыма о референдуме о статусе полуострова

​– Вы побывали в Крыму накануне второй годовщины "референдума" о вхождении Крыма в состав России. Каковы главные ваши впечатления? Изменилась ли как-то жизнь? Какое настроение у населения?

– Общее впечатление довольно-таки печальное. Во-первых, я пересекал границу со стороны Украины. И меня поразило ужесточение режима проверки людей и автотранспорта, которое произошло в последнее время на российской стороне. Никогда раньше не было, чтобы был личный досмотр, настоящий обыск. Вскрывают все в машине, заставляют опускать стекла и т. д. Людей обыскивают полностью не только металлодетекторами, но и прощупывают карманы. Такого я не видел никогда. На каждого пересекающего границу человека по три проверяющих. Чего-то они боятся, не знаю. Личный обыск каждого, проходящего границу.

Я побывал в Симферополе, в нескольких поселках в долине Салгира, которая преимущественно заселена татарским населением. Общее ощущение, что люди очень запуганы. Все боятся – боятся разговаривать на любые темы, связанные с Россией, со входом Крыма в ее состав.

Кадры, снятые Валерием Балаяном 17 марта 2014 года – на следующий день после проведения так называемого "референдума" о вхождении Крыма в состав России:

Хатиджи боится войны

Какие-то более-менее откровенные рассказы о происходящем я слышал только от людей, которых я давно знаю, которые мне доверяют: от знакомых по даче, по моей бывшей квартире... Общее настроение довольно подавленное. Мелкий бизнес, который существовал, закрылся. Люди бросили все. Потому что, с одной стороны, произошел массовый отток туристов – полностью два провальных сезона. Просто нет никого. С другой стороны, все, кто занимался мелким бизнесом, связанным с обслуживанием туристов, жалуются на то, что представители Северного Кавказа, которые появились в достаточно большом количестве в Крыму, берут все под контроль. Раньше платили дань украинской милиции. Сейчас, с одной стороны, это российская полиция, с другой стороны, это, те, кого в Крыму называют "чеченцы"... Но это представители не только Чечни, но и Дагестана. Именно они берут под контроль весь мелкий бизнес. Количество автомашин, которые обычно паркуются возле домов и дворов, уменьшилось в несколько раз. Видно невооруженным глазом, что многие покинули Крым.

Очень жаль пенсионеров. В Симферополе более или менее свет еще дают. А в поселках на Южном берегу Крыма там режим где-то 2 часа через 2, где-то 4 часа через 4. Из-за этого отключили лифты в многоэтажных домах, а их много. Просто, чтобы люди не застревали в них. И вот эти несчастные пенсионеры, которые остались, они вынуждены подниматься пешком. Это все очень печально. Я, правда, не был в Севастополе. Может быть, в Севастополе по-прежнему другие настроения – это ведь "город русской славы" и т. д. Но в тех местах, где я побывал, Крым перестал быть похож на обычный живой цветущий край, который я привык видеть в течение 15 лет, когда там жил. Сейчас это депрессивный регион российской глубинки. Вот во что он превратился.

– Какая-то надежда есть у тех, кто содержит крымские курорты? Говорят о том, что будет строиться мост. Может быть, они связывают с этим какие-то надежды? Может быть, они считают, что сейчас какой-то кризисный момент, потому что сильно все изменилось, ведь Крым де-факто вошел в состав России? Может быть, они надеются, что ситуация как-то переломится?

– Многие люди связывают надежды с возведением "Керченского моста". Надеются и на новый энергомост. Путин обещал, что будет вроде бы в конце апреля, к маю запущен новый. Может быть, запуск энергомоста что-то решит. Что касается "Керченского моста". Я разговаривал с жителями Керчи, которые живут там. И они мне рассказывали, что они видят, что, действительно, сваи бьют, что он возводится. Но все очень сильно сомневаются, что мост может быть построен в те сроки, которые названы. А пока этой переправы нет, то остаются паромы. В феврале-марте очень сильные ветры как раз в этом горле, соединяющем Азовское и Черное моря. И эти ветры заставляют отменять рейсы несколько раз в неделю. Останавливается паромная переправа. И люди сутками стоят. Паромная переправа не может решить проблему.

Пешеходный переход в Симферополе

Из-за того, что полная блокада произошла с поставкой украинских продуктов, я увидел огромное обеднение ассортимента продуктов. Один-два вида молока, один-два вида кефира. Причем все люди жалуются, что это молоко порошковое, не натуральное. Очень высокие цены на продукты. Они сопоставимы с московскими ценами. В основном это продукция из Краснодара и прилегающих регионов. Люди открыто об этом не говорят, но чувствуется общее разочарование после всех обещаний, которые были даны, после всех надежд, которые люди возлагали на присоединение Крыма к России... Накануне "референдума" была массовая кампания обещаний о повышении зарплат, пенсий. Ну, пенсии повысились, но во столько же раз повысились и цены. При тех украинских ценах на продукты, которые были, эти пенсии были бы неплохие. А теперь пенсии стали среднероссийскими, но при тех же российских ценах. Это совершенно другая история.

– То есть покупательная способность пенсионеров, которые составляли значительную часть из тех, кто публично поддерживал вхождение Крыма в Россию, упала?

– Если пенсионер получал два года назад 1200 или даже 2000 гривен, в пересчете на российскую – это было примерно 5-6 тысяч рублей. При российских пенсиях в 10 или даже 15 тысяч рублей пенсионеры сильно выиграли бы при сохранении украинских цен на продукты. И первые месяцы, начиная где-то с августа 2014 года и осенью, было очень неплохо в этом смысле. Но когда произошла блокада и украинские товары вообще перестали поступать с материка, со стороны Украины, то их заменили товары российские, с российскими ценами. Литр молока стоит 70-80 рублей, а при Украине стоил 10 гривен, то есть 30 рублей в пересчете. То есть уровень жизни пенсионеров не повысился, если не упал даже. Падение количества рабочих мест произошло. Как мне один человек сказал, который в Керчи на судомеханическом заводе работал: "Все режут на металл и увозят. Все, что работало при Украине, сейчас режется на металл".

– Два года назад в Крыму активно действовали так называемые отряды самообороны, которые иногда даже захватывали власть, иногда под их прикрытием захватывались части украинских войск, которые находились на полуострове. Что сейчас стало с этими отрядами? Видно ли где-нибудь их присутствие? Распущены ли они? Что делают эти люди сейчас?

Один из немногих процветающих видов бизнеса в Крыму – продажа и аренда мобильных электростанций

– Они исчезли с улиц. Они на протяжении 2014 года там находились. Когда было железнодорожное сообщение, то мы видели, приезжая на симферопольский вокзал, как они встречали поезда, очень внимательно осматривали людей, заставляли многих открывать багаж и т. д. Люди в неопределенной форме, непонятного статуса. Они где-то с начала прошлого лета просто исчезли с улиц и растворились. Их не стало. С другой стороны, стало понятно другое. Те, кого называли "самообороной Крыма" в период референдума, были в основном казаками – Кубани и Ставрополья. И были представители вооруженных сил и спецслужб России, которые изображали из себя крымчан. Самих крымчан там было мало.

Я должен сказать, что казачье движение в Крыму еще при Януковиче стало очень сильно развиваться. Мой сын из школы пришел с каким-то "удостоверением казачонка". Какие-то общины возникли, которые использовали российскую символику. Откуда они взялись, я не понимаю. Теперь я думаю, что это была определенная сознательная политика. Они позиционировали себя против татар, которые "коварно хотят захватывать земли". Эти общины были в каждом небольшом поселке, по несколько десятков человек в них состояло.

Когда был референдум, я очень хорошо помню, казаки выставили пикеты на дорогах, ведущих к своим поселкам. Я к ним тогда подходил и спрашивал, что это и против кого. "Мы будем с оружием в руках защищать наши поселки от бандеры, который едет", – говорили они. Были распущены невероятные слухи о том, что какие-то приедут люди и будут их чуть ли не резать крымское население. В общем, была включена вся эта спецоперация по пропаганде на полную мощь. Самообороновцы... Да, я считаю, что там была часть крымчан. Но я думаю, что больше половины там составляли люди, приехавшие из России, в том числе под видом паломников. Они потом переодевались, получали форму. Мы даже знаем теперь – я видео видел в Керчи – прямо в православных храмах они получали обмундирование, форму и т. д. Документальные свидетельства этого есть в интернете.

– В Крыму фактически идет передел собственности. В связи с этим изменилась ли криминогенная обстановка? Можно ли говорить, что она ухудшилась?

Некогда процветавшее кафе в курортном поселке Партенит на Южном берегу Крыма

– Нет, я бы не сказал, что она ухудшилась. В целом та криминальная хроника, которую я наблюдаю, читаю и слушаю, в общем, на том же уровне. Изменился национальный состав тех, кто совершает правонарушения, потому что в Крым хлынуло много сомнительной публики. И те, кого мы в Крыму раньше не видели, – это именно представители северокавказской диаспоры. Мы их стали замечать на улицах, на разных должностях и т. д. Они просто активно на этот новый рынок пришли. Я не могу ничего о крупном бизнесе сказать, я не компетентен об этом рассуждать. Но мне многие предприниматели, которые вели мелкий бизнес, жаловались на то, что пришли люди, которые просто берут под контроль и занимаются откровенным рэкетом.

– Насколько заметно военное присутствие?

– В Крыму, куда бы ты ни поехал, ты сейчас видишь передвижение разных военных колонн воинской техники, воинских грузовых машин. Такого мы раньше не видели. Присутствие российских войск ощущается. Перемещение по дорогам военной техники, в т. ч. танков. Кроме того, недавно были очень большие учения. Я не мог понять, почему барражируют вертолеты в огромном количестве. Это примерно было недели две назад, когда с Турцией было обострение отношений. И потом я уже узнал, чтобы была внезапная проверка боеготовности и т. д. Крым наводнен российским присутствием военных. И это очень ощущается, конечно, - рассказывает Валерий Балаян.

Крым два года назад – всего лишь через три дня после так называемого "референдума":

Крым. Полтора дня независимости

Радио Свобода