ПРАГА---Сегодня выходит в печать новая книга американского публициста и эксперта по России Дэвида Саттера под названием «Меньше знаешь – крепче спишь». Саттер является автором ряда исследовательских трудов, в которых он анализирует новейшую историю России и, в частности, роль, которую сыграли в ней взрывы жилых домов в Москве в начале правления Владимира Путина. Накануне презентации новой книги мы побеседовали с Дэвидом Саттером.
Амина Умарова: Ваша последняя книга называется «Меньше знаешь – крепче спишь: российский путь к терроризму и диктатуре при Ельцине и Путине». Почему вы ее так назвали и о чем она?
Дэвид Саттер: Она касается истории России после распада Советского Союза, и я выбрал это название, потому что есть очень многое, чего не знают американцы, и не только американцы, по поводу исторических событий, начиная практически с рождения новой России. Я считал, что очень важно, чтобы мы поняли исторические события и какой была настоящая история страны в эти годы, поэтому я и назвал книгу «Меньше знаешь – крепче спишь». Естественно – это довольно известное выражение в России, потому что оно отражает, кроме всего, определенное отношение к реальности.
Your browser doesn’t support HTML5
Гость недели – Дэвид Саттер
Амина Умарова: О чем ваша книга?
Дэвид Саттер: Я начинаю со взрывов домов 1999 года, которые я считаю просто ключевыми событиями в посткоммунистической истории России. Потом я стараюсь как-то объяснить ельцинский период, а затем, что случилось после прихода к власти Путина. Я стараюсь показать провокации в эти годы и продемонстрировать все, что случилось после прихода к власти Путина, – это фактически было предрешено событиями ельцинского периода. Существует тенденция, особенно в Америке, считать, что в России был очень хороший Ельцин и после очень хорошего Ельцина пришел к власти очень плохой Путин. Я согласен с тем, что плохой, но есть один очень важный вопрос: как это случилось, что такой хороший Ельцин выбрал себе такого плохого преемника, как Путин? Это была случайность, ошибка или это была закономерность? Я старался показать, что это была закономерность, что путинский режим исходил от криминализации России под Ельциным. И что мы имеем? Это очень состоятельная эволюция России в направлении криминального государства, которое фактически мы сейчас имеем.
Амина Умарова: Получается, что содержание вашей книги противоположно ее названию, потому что после той информации, о которой прочтешь в вашей книге, крепко спать точно не будешь...
Дэвид Саттер: Да, в самом деле. Но есть доля иронии в названии книги. Я, естественно, не советую людям, чтобы они старалась не знать, а, наоборот, я хотел, чтобы они знали, и есть много чего, о чем нужно знать. К примеру, события 1993 года, которые люди до сих пор не понимают: когда Ельцин фактически разрушил и уничтожил разделение власти в России, ситуацию, которая предшествовала Второй чеченской войне, включая взрывы домов, захват заложников в театре на Дубровке, резню в Беслане и события, которые привели к войне в Украине, и это только начало. Плюс очень много убийств журналистов и оппозиционеров. Есть много чего, что люди должны знать, чтобы понимать, что случилось с ними и с их страной в эти важные и судьбоносные годы.
Амина Умарова: Кому адресована ваша книга, кто ваш читатель – американец, европеец или россиянин?
Дэвид Саттер: На самом деле я хочу, чтобы книга была для всех. Много лет тому назад, когда я впервые начал писать о России, один из моих русских друзей сказал, что «вы должны стараться писать так, чтобы ваша работа была полезной не только для американцев, но и для русских». И фактически я стараюсь это делать в моей книге, потому что хотя по сравнению с американцами русские более информированы о собственной стране, но есть очень много русских, которые не хотят видеть и понимать, и сейчас я говорю не только о простом народе, но даже и об интеллигенции. Интеллигенция до сих пор не осознала роли Ельцина, не осознала, насколько люди страдали во время его правления, и без этого трудно понимать поддержку Путина. Я не защищаю тех, кто сейчас безгранично поддерживает Путина, но я понимаю, что после того, что они испытали в 90-е годы, это драматическое улучшение условий их жизни при Путине, естественно, влияло на их восприятие этого человека. Многие из интеллигенции, которые поддерживали Ельцина, демократическую реформу, были ослеплены криминализацией страны и были готовы просто упустить демократические процедуры, когда это был вопрос уничтожения коммунистов, старой системы и т.д. Но без строгого соблюдения демократических норм вы не можете строить новое справедливое общество, и из этих нарушений вышла именно диктатура Путина, которая существует сейчас.
Амина Умарова: В одной из своих статей после расстрела президентом Российской Федерации Борисом Ельциным российского парламента вы отметили, что «Ельцин укрепил русскую традицию неуважения к компромиссу и доверие силам, которая с течением времени может стать противоположностью прогресса всех демократических сил». А что вы видите в правлении Владимира Путина – преемника Ельцина? Видите ли вы в нем эту русскую традицию неуважения к компромиссу?
Дэвид Саттер: Это абсолютно ясно выражено, и я думаю, что война в Украине, безусловно, была предупреждением русскому обществу, что те, кто руководит страной сейчас, не собираются терпеть выражение массового недовольства типа Евромайдана. Все правление Путина показывает неуважение к другим мнениям. Он начал с консолидации и практически захвата государственного телевидения и создал мощный инструмент пропагандистского контроля. Поэтому с самого начала он не был заинтересован даже в доле демократизма, который продолжал существовать при Ельцине. Фактически Путин был логическим завершением криминализации страны, потому что такая система, которая была создана Ельциным, не могла существовать в демократических условиях.
Амина Умарова: Вы посвятили свою книгу жертвам театра на Дубровке, школы в Беслане и четырех взорванных домов в России в 1999 году. Все они связаны с русско-чеченской войной, вернее, эти трагедии случались в оправдание жестокого отношения российской армии и российского руководства к чеченскому народу. Это не только у вас – такая тенденция существует со второй чеченской кампании, когда сотни тысяч чеченцев – жертв российской агрессии в Чеченской Республике – не принимаются в расчет. Как вы думаете, на чем основана такая тенденция?
Дэвид Саттер: Я фактически писал книгу о России и о политических событиях в самой России. Война в Чечне – это очень важный предмет, но это отдельный сюжет. Безусловно, это не означат, что я лично не испытываю симпатии к многочисленным невинным людям, которые были уничтожены в самой Чечне, и у меня есть в моих книгах информация по этому поводу. Но эта книга была все-таки о России, где я жил и где я сам был вовлечен в события. Я не ездил в Чечню, но это не исключает, естественно, симпатии к невинным людям, которые одинаково страдали от русской агрессии в самой Чечне.
Амина Умарова: Вы не боитесь преследования и мести со стороны российского руководства? Вспомните бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко, бежавшего в Великобританию и скончавшегося в 2006 году от отравления полонием... Даже при наличии неопровержимых доказательств причастности российского высшего руководства к преступлениям с Путиным и его окружением ничего невозможно сделать.
Дэвид Саттер: Я, естественно, не могу на сто процентов предсказать действия русских властей, и приуменьшать их возможности или поведение я не собираюсь. Но я все-таки нахожусь немного в другой ситуации, чем Александр Литвиненко. Александр Литвиненко был бывшим офицером КГБ и ФСБ, поэтому он был особой мишенью для мести. Кроме всего прочего, я, как американский гражданин и участник политической жизни Америки, являюсь не очень подходящим объектом для агрессии со стороны России, потому что я уже много лет пишу о России, о многих вещах – не только о криминализации, и, самое главное, участвую в американской политической жизни. Любая агрессия, в том числе и физическая, со стороны российских властей была бы оценена как агрессия против Америки. Но все-таки надо, естественно, иметь в виду все возможности, когда вы имеете дело с такими людьми, как те, которые сейчас находятся во власти в России.