ПРАГА---В последнее время активизировались переговоры, призванные урегулировать конфликт в Нагорном Карабахе. На какой стадии находится обсуждение ситуации в Нагорном Карабахе, насколько продвинулись стороны в достижении прогресса? Эти и другие вопросы мы задали эксперту армянского Центра политических и международных исследований Рубену Меграбяну.
Амина Умарова: Как вы оцениваете состоявшуюся 20 июня трехстороннюю встречу в Санкт-Петербурге по поводу Карабаха? В чем причина активизировавшихся в последнее время переговоров?
Рубен Меграбян: Во-первых, главная причина активизировавшихся переговоров – это четырехдневная апрельская война, которая была развязана режимом Алиева в ночь с первого на второе апреля. Она длилась четыре дня и показала всю опасность того, что конфликт так и продолжал оставаться неурегулированным. В Вене состоялись очень важные переговоры, в ходе которых был намечен ряд мероприятий, которые стороны должны были выполнить по взаимному согласованию. А переговоры в Санкт-Петербурге привели к тому, что они фактически были попыткой со стороны России увести переговорный процесс из-под эгиды Минской группы на собственное поле, чтобы обеспечить для себя роль эксклюзивного посредника и нейтрализовать формат тройки сопредседателей Минской группы, где Россия составляет лишь одну треть. Итогом петербургских переговоров было то, что договоренности в Вене, согласно которым в июне они должны были обрести уже заключительный этап и претвориться в жизнь, – как механизмы по постоянному мониторингу за соблюдением режима прекращения огня, а также механизмов по расследованию возможных нарушений, причем, все это под эгидой ОБСЕ, а также расширение наблюдательской миссии ОБСЕ, все эти механизмы, которые лишают Россию рычагов шантажировать возобновлением войны, – фактически все эти обязательства были размазаны.
Your browser doesn’t support HTML5
«Дипломатическое торнадо» вокруг Нагорного Карабаха
Сейчас все пока что держится на честном слове России. Но благодаря активности западных посредников мы видим, что процесс продолжается. В частности, Франция предложила Париж в качестве площадки для третьей встречи между Алиевым и Саргсяном. Пока что о сроках не говорится, но министр иностранных дел Азербайджана уже заявил о согласии Баку идти на такую встречу. Со стороны Еревана пока подтверждения нет, как и нет заявления о сроках этой встречи. Главное то, что из Парижа и Вашингтона заявляют, что обязательства, достигнутые в ходе встреч в Вене, остаются в силе и их нужно претворить в жизнь, независимо от того, есть ли в Петербурге конкретика об этом или нет. То есть мы сейчас действительно наблюдаем некое «дипломатическое торнадо» вокруг нагорно-карабахского урегулирования. Мы видим беспрецедентную для последнего времени активность дипломатов, тем более на фоне т.н. российско-турецкого примирения или сближения или попытки такового. Мы видим, что этот процесс идет как бы навстречу очень важному саммиту НАТО в Варшаве, который будет важным в плане дальнейшего состояния в отношениях России и Запада. То есть нагорно-карабахский конфликт – центральный во всем кавказском регионе, потому что в него вовлечены интересы и сопредельных стран, и главных силовых центров в мире.
Амина Умарова: В процессе нагорно-карабахского урегулирования у России и США заметны разные подходы. Какие вы считаете более приемлемыми и плодотворными, а какие отмели бы?
Рубен Меграбян: Спасибо за очень важный вопрос. Во-первых, эта разность в подходах выражается в философии урегулирования. Американская сторона предлагает урегулирование на основе взаимных уступок, компромиссов, причем Госдепартамент неоднократно заявлял о том, что народ Нагорного Карабаха должен сам определять свою судьбу, и американская дипломатия говорит о необходимости проведения юридически обязывающего референдума. Это то, о чем не говорит российская сторона. Более того, своими попытками развалить Минскую группу и нейтрализовать ее усилия Россия подменяет вышеуказанную философию тем, что, уводя под свою эгиду этот процесс, Россия пытается перевести всю философию в плоскость российско-азербайджанской сделки за счет армянских интересов. Причем эта сделка также обосновывается тем, что режимы Алиева и Путина, будучи крайне репрессивными, они еще и нуждаются друг в друге, в том, чтобы обеспечить свое дальнейшее воспроизводство, поэтому их такие взаимные поддержки вполне себе объяснимы. В этом случае Армения просто превращается в разменную монету. Россия объявляет Армению своим союзником, тогда как Армения не является союзником России. Армения является заложником России, причем таким заложником, с которым Россия захочет сделать все, что ей заблагорассудится, исходя лишь из своего представления интересов.
Амина Умарова: А как бы вы охарактеризовали роль остальных участников переговоров?
Рубен Меграбян: Тут нужно подчеркнуть, что и Франция, и Соединенные Штаты заинтересованы в окончательном урегулировании нагорно-карабахского конфликта, потому что тем самым ликвидируется причина фрагментированности региона Южного Кавказа. Это открывает широчайшие возможности для будущих трансконтинентальных коммуникационных проектов. Естественно, это будут проекты, которые будут конкурировать с российскими, и, естественно, Россия заинтересована в противоположном. Более того, она не хочет выпускать из рук пульт управления конфликтом, потому что это позволяет регулировать температуру напряженности в зоне нагорно-карабахского конфликта, исходя из своих сиюминутных интересов. Скажем так, нагорно-карабахский конфликт является самым любимым конфликтом России на постсоветском пространстве.
Амина Умарова: А в чем заключается эта любовь?
Рубен Меграбян: Эта любовь заключается в том, что, как я уже сказал, этот неурегулированный конфликт, будучи центральным, позволяет России, во-первых, продолжать сохранять свой контроль над обширным регионом, а во-вторых, создавать себе площадку для имитации еще одного т.н. диалога с Западом по разрешению еще одной т.н. проблемы – то, что она создает от Арктики до Сирии. Т.е. Россия ведет сеанс одновременной игры, при этом добавляет шахматные доски, тем самым подчеркивая свою значимость в качестве т.н. партнера Запада, и стремится нейтрализовать те издержки, которые имеют место вследствие ее агрессивного поведения в отношении Украины (это уже сейчас), и пытаться переделать мир по своему разумению. России нужна, скажем так, Ялта-2. Это то, на что Запад никогда не пойдет, а Россия хочет его вынудить, что, собственно, мы и видим. Нагорный Карабах в этом отношении является очень удобным, многофункциональным полем приложения.
Амина Умарова: Хотелось бы затронуть такой вопрос: Россия, с одной стороны, является участницей переговоров, а с другой – поставляет вооружение обеим сторонам конфликта. Как другими участниками переговоров по решению карабахского вопроса воспринимается этот факт?
Рубен Меграбян: Это очень болезненный вопрос. С 2010 года Россия начала многомиллиардные поставки наступательного вооружения Азербайджану, что резко изменило военно-политическую обстановку в регионе. Со стороны других посредников это воспринимается крайне негативно, потому что все понимают, к чему это приводит. Во-первых, это приводит к тому, что позиция режима Алиева становится максималистской, Алиев под урегулированием понимает только status quo ante bellum, т.е. ситуацию, которая была до войны, иные варианты урегулирования отметает с порога, во всяком случае, до сегодняшнего момента это так. Этому во многом содействует Россия именно такими своими шагами в направлении вооружения Азербайджана исключительно наступательными, даже штурмовыми видами оружия, такими как реактивные системы залпового огня, дальнобойные, разные «солнцепеки» и другое. Что касается поставок в Армению, то Россия выделила, во-первых, 200-миллионный кредит на закупку вооружения, и до сих пор этого вооружения нет. То есть это говорит о том, что здесь соблюдается паритет? Это ложь, пропаганда и не более того. Нужно отметить, что и во Франции, и в Соединенных Штатах, и среди остальных членов ОБСЕ, за исключением Турции, существует законодательный запрет на поставку вооружения сторонам конфликта до его урегулирования, что соблюдается и Штатами, и Францией, чего мы не видим со стороны России. Более того, вопрос поставок вооружения, в частности, в Армению, якобы для сохранения паритета – это еще один инструмент шантажа, чтобы заставить Ереван подчиняться воле Москвы. Естественно, это неприемлемо. Россия сейчас записалась в «пожарные», но она является главным поджигателем военной опасности в регионе, и это факт.
Амина Умарова: Рубен, возможен ли мирный вариант решения карабахского вопроса?
Рубен Меграбян: Естественно, этот вариант всегда был, есть и будет. Другое дело, когда этот вариант будет претворен в жизнь. У мирового сообщества уже есть определенный опыт в этом отношении – как поступать в таких случаях. Примером этого является Косово, которое признано десятками государств западного сообщества и мусульманского мира, потому что все другие варианты урегулирования косовской проблемы были бы равнозначны геноциду албанцев, что, собственно, и происходило, и это было пресечено силами НАТО. В случае Карабаха опасность та же самая, потому что сейчас армянофобия является государственной политикой Азербайджана, а господин Алиев главным врагом Азербайджана объявил т.н. мировое армянство, т.е. всех армян, причем во всем мире. Поэтому все другие варианты урегулирования в Карабахе, иначе как международно признанная независимость и государственность, будут равнозначны повторению событий столетней давности. Но они должны понимать, что армянский народ этого не допустит ни в коем случае. Это они должны просто зарубить себе на носу. Другое дело, что сейчас, пользуясь такими преференциями со стороны России, Азербайджан придерживается максималистской позиции, но после двух развязанных войн – первой и второй карабахской войны – Азербайджан закрыл двери перед любыми другими вариантами. Это и может быть мирным путем.