Для людей моего поколения главным политическим событием, в корне изменившим нашу жизнь, стал распад Советского Союза. Для кого-то, например, для президента России Владимира Путина, – это страшная геополитическая трагедия (впрочем, можно пофантазировать: где был бы сейчас г-н Путин, если бы этой «трагедии» не случилось? Уж точно, в 2016-м никто бы не назвал его самым влиятельным человеком планеты). Но для кого-то – например, для автора этих строк, – это, скорее, оказалось исполнением мечты.
Постсоветские люди, так же, как и в свое время советские, очень любят жаловаться на жизнь, и жизнь дает для этого основания. Но юбилейные даты, в частности, четверть века после Беловежских соглашений, означавших распад Союза, помогают увидеть более широкую картину и высказать благодарность судьбе за некоторые очень важные и очень хорошие вещи, случившиеся на нашем веку.
На Западе принято однозначно положительно оценивать то, что произошло в 1989-м: это был год освобождения Восточной Европы и крах коммунистической идеологии, т. е. конец холодной войны. Но к распаду СССР многие и на Западе относились неоднозначно: это восприняли как победу не либерализма, а национализма, гораздо менее уважаемой идеи. Президент Буш-старший и Гельмут Коль даже пытались помочь Михаилу Горбачеву удержать Союз – правда, после того, как страны Балтии отпустили на волю. Но и у них не получилось.
Your browser doesn’t support HTML5
Как хорошо, что Советского Союза больше нет
Не получилось, так как они, как и большинство армии советологов, исходили из заведомо ошибочного допущения. Они предполагали, что единое государство в рамках СССР, в принципе, может стать свободным, если только его переименовать и написать хорошую Конституцию. На самом деле декабрь 1991-го был логическим завершением процесса, начавшегося в 1989-м. Несмотря на всю, саму по себе важную, разницу в статусе между республиками СССР и странами так называемого социалистического лагеря, суть отношений была схожа: везде коммунистическая система была привнесена из Москвы силой оружия, служила средством российского (т.е. внешнего) контроля и лишь в условиях такого контроля могла сохраняться. Без него между Варшавой, Будапештом, Таллином, Киевом, Тбилиси и Ташкентом ничего общего не было. Метафора «темница народов» была, по сути, правильна: у этих народов была совершенно разная история до российского владычества, и после него они проявили в корне различные устремления. Обретя независимость, они могли стать демократиями, диктатурами или чем угодно; но до того слово «свобода» имело практический смысл лишь в контексте освобождения от Москвы.
Мы должны быть благодарны стечению обстоятельств, сложившихся в 1991-м, не только за то, что СССР перестал существовать; не менее важно, что это случилось относительно мирно и упорядоченно. Конечно, лишь относительно: особенно в Грузии распад Союза совпал с хаосом и гражданскими войнами. Но хотя мы в советское время мечтали о том, что когда-нибудь империя таки распадется, мирный распад трудно было себе представить даже в мечтах. Как может империя просто так взять и уйти? На фоне этих ожиданий то, что произошло в Беловежской пуще, было политическим чудом. Могло быть гораздо, гораздо хуже. Для сравнения, победа над нацистской Германией обошлась человечеству гораздо дороже.
Сегодня приходится говорить, что история Союза еще не вполне окончена. То, что для других было шансом на обретение себя, для России остается символом утраты и источником фантомных болей. Господин Путин сделал отказ примириться с решениями двадцатипятилетней давности стержнем своей политики. Вторжение в Грузию в августе 2008-го, аннексия Крыма и агрессия в Донбассе принесли временную сатисфакцию и стали источником страха для соседей. Так что пока Советскому Союзу не удалось умереть до конца. Возможно, это компенсация за то, что четверть века назад все произошло на удивление спокойно.
Мы не знаем, что еще Путину взбредет в голову от имени русского народа. Но в любом случае Беловежская пуща создала новую реальность, и восстановить то, что было, уже не получится никогда. У новых или возрожденных наций немало родимых пятен, оставшихся от советского прошлого, но судьба каждой из них – совершенно разная, и вместе им делать нечего.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции