Есть такой распространенный психологический самообман. (Сужу по себе и многим своим знакомым.) Люди ждут Нового года, не в силах побороть в душе иллюзию, что нынешние беды вот-вот останутся в прошлом, грядущий же год манит их воображение как ослепительно белый, чистый, ничем не запятнанный лист бумаги. Особенно это состояние ощущается в конце високосного года (за этими годами, цифра которых без остатка делится на четыре, неведомо когда закрепилась слава «тяжелых»).
Вот и поздней осенью прошлого, високосного года, когда в Абхазии прокатилась волна автокатастроф и наездов на пешеходов с летальными исходами, когда годовое количество жертв на дорогах устремилось к рекордной цифре, многим, знаю, приходило в голову: побыстрее бы закончился этот год с его авариями, уголовными преступлениями, жесткими политическими разборками… Как будто вступление в следующий, 2017-й, перенесет нас в какую-то иную реальность.
…Сегодня в селе Дурипш предали земле, на родовом кладбище мужа, тело жившей в частном сухумском доме неподалеку от моего Ларисы Эмухвари-Тужба. Похоронили рядом с могилой сына, который нашел там свое последнее пристанище всего два месяца назад. Обстоятельства гибели сына и матери внушают мистический ужас.
Your browser doesn’t support HTML5
Мистика и проклятие Огненного Петуха
Вечером в пятницу 6 января я услышал показавшуюся невероятной весть: на проходящей рядом с нашей улице Эшба, у здания родильного отделения Республиканской больницы, сбита насмерть медсестра этого отделения, наша соседка Лариса. Но ведь именно на этом месте был сбит автомашиной, тоже вечером, в темноте, 2 ноября прошлого года ее сын Михаил, которому было немного за тридцать. Первой моей высказанной вслух реакцией было: «Не может быть! Ведь не падает же снаряд в ту же самую воронку, от предыдущего снаряда!» Но по мере того, как узнавал детали произошедшего и вдумывался в ситуацию, все больше понимал, что поговорка про снаряд и воронку имеет к этой трагедии весьма отдаленное отношение.
То, что Миша погиб на этом месте трассы, слабо освещенном, где движется оживленный, особенно по утрам и вечерам, поток автомашин, объясняли тем, что он спешил к матери на работу. А сама Лариса, по разговорам, пошла на то место, чтобы открыть под Рождество на месте гибели сына бутылку шампанского – для выполнения некоего распространенного в наших краях ритуала в память покойного…
Поскольку человеческий ум обычно отказывается верить в подобные трагические совпадения, у кое-кого, судившего о произошедшем понаслышке, предсказуемо родилось предположение: а не было ли это сознательным решением матери, тяжело переживавшей уход из жизни сына? Но любой, знавший, как и я, Ларису лично, с негодованием подобную мысль отвергнет. Общительная, доброжелательная, трудолюбивая, всегда готовая прийти на помощь соседям, как бы она могла оставить мужа и младшего сына Кесоу, которым всегда гордилась?
Помню, как в конце девяностых, при встречах в нашем микрорайоне она начинала рассказывать о нем, ходившем тогда в детсад, о том, что он хочет стать президентом Абхазии. В те годы в газете, которую редактирую, появилась существующая до сих пор рубрика «Абхазия в лицах», и я подумал: а почему бы героем ее, отвечающим на вопросы редакционного интервью-анкеты, не может стать и воспитанник детсада? Так и появилась в газете публикация, в которой четырехлетний Кесоу Эмухвари заявил, что в его планах стать президентом.
В девятилетнем возрасте он в той же газете «Эхо Абхазии» в письме Деду Морозу просил его подарить ему на Новый год маску человека-паука. Сейчас Кесоу – уже, конечно, взрослый парень. Дай Бог ему стойко перенести ту страшную трагедию, которая обрушилась на его семью в последние месяцы.
И вот еще о чем я задумывался не раз, читая в последние годы на разных интернет-ресурсах яростную критику власти: вряд ли, наверное, нынешнее поколение воспитанников детсадов или младшеклассников в Абхазии так же, как он когда-то, мечтает стать президентом. Очень уж много поношений звучит ныне в адрес власти – и действующей, и предыдущей – от недовольных ею. И маленькие дети, вслушиваясь в разговоры взрослых, наверняка это улавливают.
Начало года ознаменовалось в Абхазии не только новыми трагическими ДТП (менее чем через два часа, например, после гибели Ларисы, в 19.40 6 января в поселке Гулрыпш водитель автомобиля ВАЗ-2107, житель села Бабышира не справился с рулевым управлением, наехал на дерево у дороги, после чего скончались он и женщина, одна из четверых пассажиров в машине), но привлекшей намного большее общественное внимание чередой убийств и самосудов.
Вчера моя коллега Елена Заводская рассказала на «Эхе Кавказа» в публикации «Череда убийств потрясла Абхазию» об этих леденящих кровь в жилах событиях. В частности, о том, что в результате вспыхнувшей кровной мести были сожжены человек и три частных жилых дома в селе Гуада. Кстати, кое-кто в интернете тут же с горькой иронией увязал эти пепелища на месте домов с наступившим годом Огненного Петуха по восточному календарю.
Интернет-пользователи, конечно, абсолютно справедливо критикуют власть, прежде всего правоохранительные органы, за неспособность мгновенно и жестко взять ситуацию под контроль и пресечь незаконные действия кого-то бы ни было. Но при этом, как всегда, не обошлось без политизации: одни комментаторы убеждены, что во всем виновата власть, другие же, возражая им, пишут, что подобное, увы, случалось у нас и раньше, при прежних властных командах.
Мне тут же вспомнилось, как несколько лет назад один курсант школы милиции вместе с сообщниками убил за городом другого курсанта. Тогда, правда, убийца был осужден по закону, но дом его родителей в селе это не уберегло от сожжения сразу после его задержания.
А в конце 90-х, спустя несколько лет после войны, примерно так же поссорились два молодых человека, после убийства одного из них дом убийцы был сожжен, и его семья спешно покинула Абхазию. Но тогда была доинтернетовская эпоха, СМИ у нас находились в зачаточном состоянии, и лично я о той трагедии узнал только спустя несколько лет.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции