27 декабря 2016 года сепаратисты "ЛНР" и "ДНР" отпустили в качестве "жеста доброй воли" двух женщин, задержанных на территориях самопровозглашенных республик, – Ольгу Сворак и Анжелику Преснякову. Спустя два дня Украина передала представителям "народных республик" в качестве ответного жеста 15 человек. Этот обмен вызвал в украинском обществе множество споров: его называли "инсценировкой" и даже попыткой сепаратистов внедрить на Украину своих агентов под видом пленных. Основная причина – личность Надежды Савченко, при посредничестве которой происходила передача задержанных. В последние месяцы ее все чаще обвиняют в сотрудничестве с Кремлем. Однако немало вопросов после этого обмена возникло и к самим освобожденным женщинам, история одной из которых, Ольги Сворак, стала похожа на настоящий шпионский детектив.
На уходящей неделе Надежда Савченко опубликовала в фейсбуке списки украинцев, удерживаемых в оккупированной части Донбасса, в Крыму и в России, а также списки задержанных на Украине лиц, освобождения которых требуют сепаратисты в Луганске и Донецке. Процесс обмена пленными между сепаратистами и Украиной проходит крайне сложно, в том числе и по той причине, что с Украинской стороны в нем участвуют разные силы, порой не координирующие свои действия, – это и СБУ, и Савченко при поддержке волонтерского Центра освобождения пленных "Офицерский корпус", и Ирина Геращенко, занимающаяся пленными в Минской контактной группе.
Одним из инициаторов прямых переговоров с лидерами самопровозглашенных "ДНР" и "ЛНР" об обмене пленными стала и Савченко, ранее объявившая о создании собственного политического проекта. 27 декабря представители "ДНР" передали руководителю украинского Центра освобождения пленных "Офицерский корпус" Владимиру Рубану двух женщин, задержанных ранее на подконтрольных сепаратистам территориях, – Анжелику Преснякову и Ольгу Сворак. В опубликованном сепаратистами заявлении говорилось о готовности отдать этих пленников "в качестве жеста доброй воли" "представителю народа Украины" Надежде Савченко. Спустя два дня украинская сторона передала сепаратистам 15 человек, также "в знак доброй воли".
Ольга Сворак, одна из освобожденных при посредничестве Савченко женщин, называет себя "журналисткой из Ивано-Франковска" (подробнее о ее биографии можно прочесть, например, здесь). Ее задержали в Луганске в июне 2016 года. В плену Сворак записала видеообращение, которое было распространено сепаратистами. На видео она признается в сотрудничестве со Службой безопасности Украины и говорит, что была отправлена в ЛНР "собирать информацию о боевиках".
Пользователи социальных сетей усомнились в этой версии – по словам людей, знавших Ольгу в Ивано-Франковске, она ездила в Луганск по своей воле к некоему "молодому человеку". Обнаружились и совместные фотографии этого мужчины с Ольгой – они сделаны в Крыму, а на фото у молодого человека Сворак виден значок с эмблемой "Новороссии". Многих из тех, кто следил за этой историей, смутил также тот факт, что во время освобождения Сворак выглядела слишком спокойной, на ее лице был макияж, а сама она не была похожа на человека, побывавшего в застенках сепаратистов.
Сворак вскоре ответила на эти обвинения, снова заявив, что находилась в Луганске по заданию СБУ, а молодой человек-сепаратист был для нее прикрытием. Позже это подтвердил и советник главы СБУ Юрий Тандит – хотя летом, после публикации ролика, в СБУ отрицали свою связь с Ольгой Сворак. Тот же Тандит теперь снова говорит, что никакого отношения к Сворак СБУ не имеет. Многие на Украине действительно не верят в эту версию, считая, что пленение и обмен Ольги Сворак и Анжелики Пресняковой были инсценировкой, рассчитанной на повышение политического веса Надежды Савченко и якобы стоящего за ней Виктора Медведчука, кума Владимира Путина и активного посредника в переговорах между нынешними украинскими властями и Россией.
Фото из аккаунта Ольги Сворак в "Одноклассниках", на котором она позирует с молодым человеком, у которого на куртке виден значок "Новороссии". В интервью (в том числе Радио Свобода) Сворак говорит, что он был для нее частью "легенды", но в итоге именно этот мужчина и "сдал" ее сепаратистам:
Ольга Сворак на днях дала короткую пресс-конференцию для журналистов в Ивано-Франковске, попытавшись ответить на эти претензии. Правда, на многие вопросы журналистов она отвечать не стала. В разговоре с Радио Свобода Сворак пообещала быть более откровенной – о том, удалось ли ей это, мы предлагаем судить нашим слушателям:
– Ольга, давайте начнем с самого начала, поскольку не все в России знают вашу историю. Как вы оказались на неподконтрольной Украине территории, в "ЛНР", как вам удалось пройти все блокпосты, и украинские, и сепаратистов, как проходила ваша поездка?
– Схема въезда довольно простая. Все заезжают через Харьков и Полтаву – в принципе, так же, как это делают пенсионеры и незащищенные категории граждан, например, матери-одиночки, которые обналичивают в Украине пенсии, социальные пособия, чтобы привезти их на неподконтрольную территорию. Но в принципе, не мне судить. Есть два пропускных пункта: Изварино и Гуково, там нет блокпостов, потому что туда заезжают люди с территории Российской Федерации. Более того, именно таким путем идет вся контрабанда, как ее называют боевики, то есть украинские продукты, за которыми все гоняются в "ДНР" и "ЛНР", украинские медикаменты, табак и так далее.
– Вы заезжали туда через территорию России?
– Да.
– А на территорию России вы попали из Украины? То есть у вас был такой маршрут: Украина – Россия – и… через какой пропускной пункт вы заезжали?
– Один раз я заезжала через Гуково, второй раз – через Изварино.
– А в тот раз, после которого вас задержали на территории "ЛНР", вы через какой пункт въезжали?
– Гуково.
– Как это происходило, сколько времени вам удалось пробыть там до того момента, когда вас задержали, и как происходило ваше задержание?
– Формальным поводом для моего задержания стало то, что у меня было видео с боевых позиций боевиков в поселке городского типа Сокольники, это так называемый казачий полк "ЯрГа". Поселок Сокольники находится под Старобельском, и я сняла его на видео.
– Где вас после этого удерживали?
Допросы проводили постоянно, по 9 часов
– Первую ночь меня держали в подвале штаба так называемого казачьего полка "ЯрГа" в городе Антрацит. Именно эти люди обыскивали мои вещи, проверяли содержание моего мобильного телефона и ноутбука. В телефоне у меня была украинская повстанческая песня "Снега, снега", среди вещей была футболка с гербом Украины. Такие вещи сразу же вызывают агрессию у поклонников русского мира, поэтому, предвосхищая ваш вопрос про грим на видео, скажу, что дознание и макияж не были случайностью. Потом один подвал сменился другим, уже в Луганске, где допросы проводили постоянно, по 9 часов. Именно там и записывали видео. Но, честно говоря, мне довольно тяжело вспоминать об этом.
– Как с вами обращались в плену? От вас требовали чего-то? Предлагали какое-то сотрудничество или, наоборот, шантажировали чем-то?
– В плену ко мне относились по-разному. Боевики делали мне предложение незадолго до того, как должны были закрыть мое уголовное дело по статье 336 уголовного кодекса "ЛНР", то есть шпионаж, они дали мне день на размышления для того, чтобы я отказалась от своих показаний и осталась в "ЛНР".
– И вы отказались это делать?
– Я, конечно, отказалась. Потому что они сказали, что при этом условии "мы можем освободить тебя из СИЗО, но ты будешь сидеть в тюрьме и останешься жить на территории "ЛНР".
– А после того, как вы отказались, отношение к вам изменилось в худшую сторону?
– Я не могу сказать, что оно изменилось ни в лучшую, ни в худшую сторону, потому что в СИЗО, в Луганске, не может быть нормального отношения к украиноязычному человеку.
– Давайте перейдем к моменту, который вызвал много вопросов в Украине. После вашего освобождения, после передачи, многие стали говорить, что вы не похожи на человека, который был в плену, что вы якобы слишком хорошо выглядите и тем более не похожи на человека, которого пытали. Что вы можете на это ответить?
В СИЗО никто не мог надо мной издеваться. Просто потому что я – женщина
– Я могу сказать, что за 7 месяцев я находилась в СИЗО под охраной так называемых законов, в СИЗО никто не мог надо мной издеваться. Просто потому что я – женщина. Более того, 27 октября ко мне приезжали представители миссии ОБСЕ, и в СИЗО боялись, чтобы, не дай бог, у меня был хотя бы один синяк. Поэтому синяков у меня не было. А до этого, на видео, синяки были заметны, потому это был даже не макияж, а грим.
– То есть когда вы были в заключении, вы встречались с представителями миссии ОБСЕ в Луганске?
– Да, 27 октября всех в СИЗО предупредили. Сказали, что должны приехать журналисты. В СИЗО навели порядок, даже до того дошло, что меня перевели в камеру с лучшими условиями, чем у меня были до этого. Всего на два дня. Два дня меня держали в другой камере, потому что переживали, что ОБСЕ придет посмотреть на условия моего содержания.
– И там были лучше условия?
– Намного лучше, конечно же. Но это было всего-навсего два дня. Наблюдатели ОБСЕ в итоге не поднимались наверх, а меня привели к ним вниз. Представители ОБСЕ мне пояснили, что не влияют на сроки моего обмена, а их миссия в том, чтобы меня содержали в нормальной камере, чтобы меня нормально кормили, чтобы меня водили на прогулку хотя бы на час в день и чтобы у меня был доступ хотя бы к книгам.
– А у вас все это было там, в СИЗО?
– По поводу питания даже не хочется рассказывать. Для женщины в СИЗО... сложно объяснить... для любого нормального адекватного человека попасть в СИЗО... тем более я сидела в камере с женщинами, которые были задержаны за тяжкие и особо тяжкие уголовные преступления, то есть за убийства, за убийства с особой жестокостью, это люди особенные, для интеллигентного человека это все по-другому воспринимается, мне было очень тяжело.
– В процессе нахождения в СИЗО, в местах, где вас удерживали, вы видели других пленных?
– Да, я видела, но в интересах этих людей и их родных сейчас я не могу обнародовать их фамилии. Я эти имена собираюсь передать всем службам, которые занимаются освобождением пленных.
– Что вы знаете о другой освобожденной вместе с вами женщине, Анжелике Пресняковой? Когда вы с ней познакомились?
– Я впервые увидела ее во время того, как меня передавали "Офицерскому корпусу" Владимира Рубана. До этого времени я о ней не знала и ее не видела. Честно говоря, я о ней ничего не читала даже в интернете, потому что в праздничные дни хотела побыть с семьей. Я не вдавалась в подробности. Вообще мне тяжело все это вспоминать, просто приходится.
– В своем видеообращении, которое было записано еще в плену, вы говорите, что выполняли задание СБУ. Представители СБУ тогда это отрицали. Потом вроде бы признали, теперь отрицают снова. Почему?
Видео было для меня билетом, чтобы выйти из подвала
– Я вам объясню, почему вообще появилось это видео. Видео было для меня билетом, чтобы выйти из подвала. По словам боевиков, "иначе тебя не засветить и никто не будет знать, где ты находишься". Сначала я отказалась от видео. Мне дали листочек – образец того, что я должна сказать. Я это говорить отказалась. Неделю ко мне никто не подходил, я была одна в подвале, а потом предложили снова: подняли меня наверх с мешком на голове, дали мне снова тот же листочек со словами: "Ну что, хочешь отсюда выйти?"
– Вы можете привести какие-то подтверждения или доказательства того, что вы действительно были в Луганске по заданию украинских спецслужб?
– Такие вещи не говорят. Нет, не могу.
– После освобождения вы уже общались со своими кураторами в СБУ?
– А с чего вы взяли, что у меня вообще были какие-то кураторы?
– Мне казалось, вы об этом сами говорили, я ошибаюсь?
– Я вам только что ответила касательно видео.
– Скажите, пожалуйста, что это за молодой человек, с которым вы изображены на фотографии в Крыму, к которому вы, по вашим словам, ездили в Луганск? Он является сторонником сепаратистов, и сейчас вы говорите, что он был для вас прикрытием. Вы использовали его вслепую?
– После освобождения я очень о многом не могу рассказать. Вслепую, не вслепую, это информация, может быть, и немного личного характера. И на данный момент я не могу ее озвучить.
[Ольга Сворак отвечает на этот и некоторые другие вопросы после длительных пауз, во время которых, как кажется, ей кто-то дает подсказки шепотом]
– С вами кто-то рядом? Я слышу чей-то голос на заднем фоне.
– Нет, это телевизор работает.
– Многие в Украине вас также обвиняют в том, что ваша выдача была согласована с сепаратистами как часть PR-проекта Надежды Савченко, которая, в свою очередь, якобы является агентом влияния России и за счет таких акций увеличивает свой вес на украинском политическом поле. Что вы можете ответить на эти обвинения?
– Я, наверное, отвечу очень коротко, и может, не всем это будет приятно слышать. Что касается моего освобождения, людям, которые это сделали, я могу сказать в первую очередь спасибо. Спасибо президенту, депутатам Верховной Рады и людям, которые осуществляли мое освобождение. Политические дороги Надежды Савченко я сейчас не понимаю, потому что я не имела возможности в них разобраться. Я находилась в СИЗО, и привязывать меня к Савченко в данный момент как минимум некорректно.
Надежда Савченко
– Я бы хотел вернуться к вашей миссии в "ЛНР". Подробности, как я понимаю, вы не хотите рассказывать, но все-таки хотя бы в общих чертах: вы сказали, что помогали там людям, которые находятся на линии разграничения, можете хотя бы в общих чертах рассказать, что это за помощь?
– Хорошо. Я расскажу в общих чертах. Есть люди, которые в настоящее время не фигурируют ни в каких списках, но они там есть. Этих людей необходимо освобождать из плена.
– То есть вы пытались вычислить тех людей, которых нет в списках и которые удерживаются сепаратистами, чтобы потом передать эту информацию?
– Я знаю, что такие люди там есть. У меня есть такая информация, и как минимум двоих действительно нужно оттуда забирать. И "МГБ ЛНР" не подтверждают, что они там есть, но я их видела собственными глазами.
– И теперь украинским властям известно, что они там есть...
– Я об этой информации еще не сообщала.
– Почему?
– Я не буду уподобляться.
– Но ведь такую информацию, как мне кажется, стоит как можно скорее передавать.
– Эту информацию я передам всем службам, и эта информация будет закрытой, чтобы не навредить и людям, которые находятся там, и тем, которые находятся здесь, дома, потому что у нас, в Украине, есть немало пособников террористов, которые потом могут шантажировать родителей или по-другому влиять на процесс обмена и включения этих людей в другие списки.
– То есть ваша задача сейчас найти надежных людей, которым вы доверяете и которым эту информацию можете передать?
– Наверное, именно так.
– Как вообще, на ваш взгляд, должен осуществляться обмен людьми между Киевом и сепаратистами, нужно менять всех на всех, можно ли вести для этого прямые переговоры с сепаратистами?
– Извините, я не политик. Буквально три недели как я нахожусь на свободе, дома. Я не хочу в это влезать. Я просто знаю, что есть люди, о которых я могу рассказать.
С Россией ни в коем случае договариваться нельзя
– Есть в принципе две распространенные позиции. Одна позиция заключается в том, что можно договариваться хоть с чертом, хоть с Захарченко, хоть с Плотницким, хоть с кем угодно, другая позиция заключается в том, что Захарченко и Плотницкий – марионетки Кремля и надо договариваться напрямую с Россией. К какой из этих позиций вы склоняетесь?
– С Россией ни в коем случае договариваться нельзя.
– Чем вы намерены заниматься теперь, после освобождения, кроме того как передавать собранную вами информацию компетентным органам? Планируете ли и впредь помогать украинским гражданам, которые находятся по ту сторону линии разграничения?
– В настоящее время я хотела бы немного отдохнуть: побыть дома, побыть с родителями, с семьей, а дальше время покажет. Мне нужно проанализировать, что происходило за все те месяцы, на протяжении которых меня здесь не было. В первую очередь я буду заниматься тем, что я люблю, я буду заниматься журналистикой. Я ни в коем случае не собираюсь заниматься политикой. Я не умею этого делать, – говорит Ольга Сворак.
Согласно официальной версии СБУ, в тюрьмах на неподконтрольных украинским властям территориях Донбасса сейчас содержатся 109 украинцев. Киев настаивает на обмене 58 из них на 228 сепаратистов. В свою очередь в Донецке и Луганске требуют освобождения пленных по формуле "всех на всех", заявляя при этом, что украинская сторона должна передать им более 700 человек, в том числе и осужденных за совершение тяжких преступлений. В Киеве такое требование называют неприемлемым.