В регионе, где находится Грузия, уровень демократичности режима более или менее соотносится с отношением к Западу. С этой точки зрения Грузия – лидер среди своих соседей. Россия и Азербайджан считаются полностью авторитарными режимами с лишь фасадными демократическими институтами, причем ситуация с этой точки зрения там скорее ухудшается, чем наоборот; Армения – смесь демократических и авторитарных элементов, но ближе к авторитаризму.
Есть еще исламско-авторитарный Иран, с которым у Грузии нет границы, но который традиционно считается почти соседом. Россия и Иран определяют свое место в мире в противовес Западу; Армения и Азербайджан стараются сохранять с ним связи, но тем не менее постепенно от него отдаляются. Таким образом, Грузия пока обречена оставаться «светочем демократии» и форпостом европейской цивилизации в своем регионе.
До последних лет исключение составляла Турция. Она – член НАТО и одновременно кандидат на членство Евросоюза. Соответственно, она позиционировала себя как европейская страна не только в геополитическом смысле, но и с точки зрения ценностей и институтов. В первое десятилетие нового века она считалась почти свободной страной, которая в целом движется в направлении европеизации. Но в последние несколько лет все стало меняться, а, начиная с неудавшегося военного переворота прошлого лета, президент Эрдоган ускоренными темпами движет Турцию в направлении авторитаризма и все дальше от Европы.
Your browser doesn’t support HTML5
Угроза геополитического одиночества?
Референдум по изменению конституционной системы, прошедший 16 мая, – шаг к превращению Турции в популистский президентский авторитаризм. Эрдоган становится еще более похож на Алиевых, Путина, Чавеса. Ожидается и следующий этап: на этот раз – референдум о восстановлении смертной казни. Само по себе существование этой меры наказания вполне совместимо с политической системой демократии, но сегодня отношение к институту смертной казни стало символом близости к ценностям европейской цивилизации. Когда в 2004-м, на раннем уровне правления Эрдогана, Турция приняла решение об ее отмене, она сделала это, чтобы подчеркнуть европейский вектор своего политического развития. Соответственно, ее восстановление будет иметь прямо противоположное символическое значение. Тем самым Турция откажется от претензии, что по своим ценностям и институтам она является или становится европейской страной.
Означает ли это, что отныне Турция, подобно России и Ирану, станет определять свою идентичность и политическую стратегию в противовес Западу? Если да, это круто меняет ситуацию в регионе и оставляет Грузию в геополитическом одиночестве. Но сегодня я повторю то, что сказал в этой же программе прошлым летом, сразу после неудавшегося переворота: ничего окончательно не предрешено.
Видимо, Турция и Евросоюз окончательно махнули друг на друга рукой и, скорее всего, сделали это с некоторым чувством облегчения. Перспектива членства Турции в ЕС и так стала чисто теоретической. Но это автоматически не означает конец геополитического партнерства с Западом. Если Турция могла оставаться союзником НАТО при правлении военных, она в принципе может оставаться ею и при президентском авторитаризме Эрдогана. Особенно когда у обеих сторон не слишком много позитивных вариантов
Возвращение нового американского президента к геополитике киссинджерского толка, т.е. отказ от приоритета на распространение либеральных ценностей, дает шанс (хотя отнюдь не гарантию) в целом сохранить Турцию в западном лагере, хотя партнером она будет крайне сложным. Альтернативой может быть стратегическое партнерство этой страны с Россией и Ираном, что отнюдь не легче себе представить. Что особенно важно для Грузии, – пока не видно конкретной угрозы для стратегической оси Турция-Грузия-Азербайджан.
Есть еще и фактор турецкого общества. Хотя референдум прошел в обстановке гонений по отношению к оппозиции, независимой медиа и гражданскому обществу, Эрдогану с трудом удалось наскрести пятьдесят один процент, что позволяет предположить, что на самом деле он референдум проиграл. Конечно, это «на самом деле» никакой юридической силы не имеет; тем не менее легитимность Эрдогана висит не волоске. Это вам не российские или азербайджанские цифры: турецкое общество глубоко разделено, и Эрдоганом недовольны отнюдь не только прозападные либералы. Это весьма опасно для будущей стабильности Турции как государства, но и заставляет усомниться, насколько Эрдогану реально удастся стать еще одним Путиным или Алиевым.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции