14 июля в Тбилиси прошел «Марш грузин». О нем много спорили – общество раскололось на несколько частей, как перезрелый арбуз, скатившийся с прилавка. Вероятно, следует выяснить, кому это было выгодно.
Организаторы «Марша грузин» (его нередко называют и «Грузинским маршем») потребовали ужесточить миграционное законодательство, депортировать всех нелегалов, пресечь преступные действия иностранцев, прежде всего, в сфере торговли наркотиками и проституции, а также запретить «Единое национальное движение» и финансирование неправительственных организаций из-за рубежа. Участники достаточно (но не слишком) многочисленной по летним меркам акции дали властям неделю на размышление.
Перед «Маршем» резко возросла напряженность в отношениях между либералами и националистами. Не каждый пьяный сапожник рискнет повторить оскорбления, которыми они обменивались в социальных сетях. Это разогрело публику и повысило ее интерес как к самой акции, так и к теме мигрантов, а уж она, подобно локомотиву, потянула за собой споры о национальном духе и идентичности, – именно то, к чему правительство стремится приковать внимание граждан, когда намеревается что-то украсть или кого-нибудь убить. Все на время забыли о том, что правящая партия прилюдно насилует Конституцию, а коррупция и непотизм распространяются повсеместно, как оспа и чума в Средневековье.
Your browser doesn’t support HTML5
Куда маршируют грузины?
Речь не только об отвлечении внимания. Когда радикалы с противоположных флангов норовят вцепиться друг другу в глотку, даже непопулярное правительство, занимающее равноудаленную от них позицию, начинает восприниматься значительной частью населения и иностранных партнеров как гарант стабильности и воплощение умеренности. Это старый и эффективный трюк, но здесь интересно другое: почему взрослые люди, вроде бы получившие неплохое образование, позволяют использовать свои эмоции и мысли как топливо для конфликта и выполняют для Бидзины Иванишвили роль «полезных идиотов»?
Знаменитые политологи Алмонд и Верба в рамках своей классификации, вероятно, назвали бы политическую культуру грузинского общества начала XXI века «патриархально-активистской» – она несовершенна, но делает возможным переход к демократии с постепенным укоренением привычки к дискуссиям и компромиссам. Однако Саакашвили приравнял инакомыслие к враждебности, выдавливал оппонентов на обочину политического и информационного пространства, навешивал ярлыки и часто прибегал к насилию. Стиль эпохи не исчез вместе с его падением – сегодня сотни грузинских комментаторов стремятся демонизировать оппонентов и доказать, что они суть враги государства, агенты иностранных спецслужб, попросту нелюди и их надо не слушать, а уничтожать, перевоспитывать или, на худой конец, игнорировать. Тем самым они торпедируют диалог и работают на эскалацию конфликта, выгодного «Грузинской мечте».
Получив конституционное большинство в парламенте в условиях коллапса оппозиции, правящая сила осталась один на один с раздраженным обществом и вскоре почувствовала себя крайне неуютно. В подобной ситуации решение стравить националистов и либералов, оставив себе роль главного арбитра (а также тайного союзника и спонсора для наиболее полезных), выглядит вполне логично. Данный конфликт, скорее всего, будет влиять на драматургию выборов как минимум до 2020 года.
В дни «маршевой подготовки» вполне цивильные на первый взгляд консерваторы открыто сотрудничали с ультранационалистами, и это очень важный симптом. Следует учесть, что грузинский национализм, несмотря на свою богатую историю, плохо изучен – программных документов мало. Их место, как правило, занимает мешанина из хлестких цитат и архаичных предубеждений. Представления о феномене нации грузинские лидеры черпали одновременно из германо-славянских и западных источников, что предсказуемо привело к метаниям между этническим и гражданским национализмом. Какое-то время доминировал первый, но когда выяснилось, что его разрушительную энергию невозможно контролировать, он был локализован и изолирован элитой, словно джинн в бутылке, утопленной в пучине коллективного бессознательного. Тогда, после свержения Гамсахурдиа, и появился не самый точный, но обидный термин «провинциальный фашизм» с очень конкретным подтекстом: этнонационализм был (и остается) средством самоутверждения, своего рода «социальным тараном» для многих провинциалов, перебравшихся в Тбилиси.
Ни одна из разновидностей национализма не существует в чистом виде – они смешиваются, подобно меду и дегтю в пресловутой бочке. Прерванный Второй мировой спор между нацистами и фашистами о сущности государства сегодня актуален не только для радикальных грузинских националистов, но именно они из-за идеологической «всеядности» пытаются объединить взаимоисключающие концепции – если не в теоретических трудах с эпиграфами из Блуменбаха, то в лозунгах и тостах, что позволяет им вступать в любые, пусть противоестественные альянсы.
Все понимают, что игры политиков и обслуживающих их консультантов с радикальным национализмом в полуголодной стране, мечтающей о реванше, небезопасны. Но не исключено, что правящая партия стремится отвести от себя ненависть масс, перенаправив ее (к примеру) в сторону мигрантов и их союзников.
Организаторы «Марша» несколько лет назад тесно сотрудничали с Иванишвили. Они критикуют правительство, но в четвертом пункте своей петиции называют иного, главного врага. Перед парламентскими выборами так действовал «Альянс патриотов» – он противостоял прежде всего партии Саакашвили, а не правящей «Грузинской мечте». Нетипичная оппозиция атакует власти лишь во вторую очередь, будучи заточенной под конфликт с «Нацдвижением» и либералами, многие из которых перед «Маршем грузин» повели себя не лучшим образом, сделав выбор в пользу площадной брани, а не дискуссии о миграционном законодательстве, что, скорее всего, очень понравилось властям.
В нынешнем виде новое движение не представляет реальной угрозы для «Грузинской мечты». Госбезопасность, в случае неожиданного кризиса, вероятно, без особых усилий развалит его и нейтрализует любые неконвенционные действия не особо популярных лидеров. Однако дальнейшее усиление националистической риторики и эскалация напряженности обязательно в очередной раз приведет часть граждан к поиску харизматичного и решительного вождя, и он не замедлит явиться.
Как поведет себя весьма хитроумный, но слабый режим, оставшись лицом к лицу с новым фюрером грузинской нации, поддержанным десятками тысяч разгоряченных сторонников? Позже, на развалинах часовни, кто-нибудь непременно скажет, что джинна не следовало выпускать из бутылки, но это уже не будет иметь никакого значения.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции