В середине октября в Женеве состоится очередной раунд международных дискуссий по вопросам безопасности и стабильности в Закавказье. Переговоры пройдут в формате двух рабочих групп: первая – по вопросам безопасности, и вторая – по гуманитарным вопросам. На обсуждение второй рабочей группы Женевских дискуссий абхазская сторона намерена вынести вопросы региональной экологической безопасности, охраны культурного наследия и абхазского архива. Заместитель министра иностранных дел Кан Тания рассказал, в каком ключе эти вопросы хотели бы обсуждать представители Абхазии.
Елена Заводская: Была информация о том, что вы встретились с политическим советником спецпредставителя Евросоюза по Южному Кавказу Томом Триером. В ходе встречи обсуждалась возможная повестка для предстоящих Женевских дискуссий. В частности, речь шла об экологической безопасности, стояли вопросы культурного наследия, архивов и технической документации. Расскажите, пожалуйста, в каком аспекте обсуждались эти вопросы?
Кан Тания: У нас в данный момент существуют четыре угрозы экологической безопасности. Первая угроза, самая опасная, – это мраморный клоп, которого в народе называют «клоп-вонючка». Сегодня у меня была встреча с представителями организации ACF («Движение против голода»), приехали эксперты из Италии, которая борется уже на протяжении 17 лет с этим мраморным клопом и не может его побороть.
Your browser doesn’t support HTML5
Гость недели – Кан Тания
Е.З.: А в чем опасность мраморного клопа?
К.Т.: Его опасность в том, что он ест все, что имеет листья. С одного типа растения может перейти на другой. Сейчас он поедает орех, потом может перейти на мандарины, а без мандарин нашей экономике будет совсем сложно… После мандарин может перейти на помидоры, говорят, уже были случаи, когда он где-то их съел. Речь здесь идет уже о продовольственной безопасности. По подсчетам международной организации ACF, около 80% территории Абхазии заражено этим клопом. Он присутствует во всех районах, но больше всего его в Галском районе и в Сухумском.
Е.З.: Откуда к нам попал этот мраморный клоп?
К.Т.: По своему виду, как говорят эксперты, этот клоп из Америки. Кстати, с ним там тоже борются около 20 лет. К нам он мог попасть через Европу. Это ведь не только абхазская проблема, это – региональная проблема. Этот клоп уже давно присутствует в Грузии, в России, особенно у побережья.
Е.З.: К ним он попал с нашей территории?
К.Т.: Нет, не с нашей. К нам он попал, скорее всего, во время Олимпиады. Но это только одна из угроз. Вторая угроза – это бабочка-огневка, которая съела большую часть колхидского самшита. В Абхазии было около 15 тысяч гектаров самшитовых лесов, осталось около 4,5 тысяч га. У нас появилась еще одна угроза – это пальмовый долгоносик. Вот на прошлой неделе мы встречались с Романом Дбар (директор Абхазского института экологии) и с экспертом Всемирной продовольственной организации ООН. По их данным, этот долгоносик уже подходит к Гагре. Сейчас он появился в районе Цандрыпша. Он съедает пальмы изнутри практически полностью и убивает их. У нас по побережью Абхазии около 10 тысяч пальм. В случае проникновения этого долгоносика дальше Гагры мы за несколько лет можем потерять все наши пальмы. А это кардинально изменит наш пейзаж и, соответственно, курортную привлекательность. Это – третья угроза. И четвертая – совсем недавно появилась – это нодулярный дерматит, заражающий крупный рогатый скот. Пока известно несколько случаев, но ветеринары уже бьют тревогу и сообщают нам, что надо срочно закупить вакцину (а самая лучшая вакцина на данный момент есть у Турции) и лечить животных. Если животных не лечить, то они не смогут размножаться, их мясо будет малопригодным для еды. У нас пока это не переросло в эпидемию, и сейчас будут вестись исследования с привлечением международных экспертов.
Е.З.: Какие задачи стоят перед вами для решения этих проблем?
К.Т.: Наша задача – привлечь международную помощь и международных экспертов, которые бы подсказали нам самые эффективные пути борьбы и с клопом, и с другими паразитами. Это не только абхазская проблема, по Черноморскому побережью и в Грузии, и в Турции, и в России такие же проблемы существуют. Мы постараемся привлечь сюда экспертов и финансовую помощь посредством Женевских дискуссий.
Е.З.: У нас еще остались вопросы культурного наследия, архивных материалов и технической документации. Поясните, пожалуйста, о чем в связи с этим будет идти речь?
К.Т.: Несколько наших храмов являются культурным наследием всего человечества, не только Абхазии. Это Лыхненский и Бедийский храмы. Они в плачевном состоянии и требуют незамедлительной интервенции экспертов-реставраторов, поэтому мы обратились к международному сообществу с просьбой привлечь финансовые ресурсы и экспертов, чтобы они посодействовали нам в восстановлении наших архитектурных памятников. К нашему большому сожалению, эту тему политизировали, сейчас ведутся переговоры о том, чтобы этот политический оттенок убрать, вывести этот вопрос на сугубо технический уровень и найти достаточное финансирование, чтобы сохранить эти памятники.
Е.З.: В Абхазии много памятников истории и архитектуры, почему выбраны именно эти два храма?
К.Т.: Все-таки Лыхненский и Бедийский храмы, с точки зрения архитектуры и значимости не только для Абхазии, но и для всего мира, привлекли наибольшее внимание, сыграло свою роль и их достаточно плачевное состояние. В Лыхненском храме из-за того, что крыша начала протекать, намокли уникальные фрески. Потом, когда поставили импровизированную крышу, это все подсохло и фрески набухли. Если их сейчас тронуть пальцем, они просто осыплются.
Е.З.: Понятно… А что с архивом и технической документацией?
К.Т.: Большая часть наших архивов сгорела во время войны, большая часть – до сих пор хранится в Грузии. Это все было вывезено. В советское время архивы посылались в Грузию, нам оставлялись копии. И мы стараемся добиться того, чтобы нам какую-то часть наших важных архивов вернули.
Е.З.: А какая это часть архива?
К.Т.: У нас огромный список архива, который нужно вернуть. У нас идут очень сложные переговоры, наши грузинские соседи не совсем идут нам навстречу в этом вопросе, они чрезмерно его политизируют. Кстати, они нам передали на 34-м раунде Женевских дискуссий, если я не ошибаюсь, 19 Гбайт оцифрованной информации. Там было видео с Нестором Лакоба, архивы времен Русско-Турецкой и Русско-Кавказской войн, архивы времен Российской империи, связанные как раз таки с не совсем благими историческими событиями для Абхазии. И это все равно несло политический окрас. Мы пытаемся деполитизировать эту тему и добиться возвращения тех архивов, которые нам нужны. А это: градостроительные планы, схемы канализации и других коммуникаций городов и районов, пенсионные книжки и так далее, это практически технические документы, которые нужны для повседневной жизни людей. Сегодня многие наши граждане, которым нужно оформить российскую пенсию, не могут восстановить свой рабочий стаж за десятилетия.
Е.З.: Зачем они это держат? Почему не отдают?
К.Т.: Это хороший вопрос. Для них это все-таки их государственный архив, и у них есть свои процедуры, как его отдавать, кому отдавать. Все переводится в политику и становится предметом политического торга.
Е.З.: А что они хотят взамен?
К.Т.: В том-то и дело, что нам нечего им дать взамен, потому что все-таки не мы сожгли их архив, а они – наш, что является преступлением против истории целого народа. Мы пытаемся деполитизировать этот вопрос и вернуть важные для нас документы.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия