4 октября, рассказывая на «Эхе Кавказа» о состоявшейся в тот день в Сухуме презентации книги «Большой террор в Абхазии (Абхазская АССР): 1937-1938 гг.», изданной при содействии Совета Европы, я упомянул, что «с большим интересом участники презентации выслушали выступление Ирины Вардания, дочери репрессированного в 1937 году Анатолия Вардания». И тогда сразу у многих участников встречи возникла мысль, что нужно донести ее слова и до гораздо большей аудитории.
Помимо всего прочего, тут привлекает внимание сам по себе факт, что ныне живущий человек делится воспоминаниями о «большом терроре» (пусть она и была тогда совсем мала), 80-летие с начала которого отмечается в этом году в Абхазии. В памяти Ирины Анатольевны прекрасно сохранилось множество впечатлений из прожитого. Вот как она рассказывает о том, как в 1957 году, уже после ХХ съезда КПСС, присутствовала в Сухуме на судебном процессе над бывшим народным комиссаром внутренних дел Абхазской АССР в годы «большого террора», уроженцем Аджарии Григорием Пачулия, который особенно усердствовал при проведении репрессий:
Your browser doesn’t support HTML5
Свидетели Большого террора
«Я была тогда студенткой. Мы по большому блату – я, Зураб Анчабадзе, Кузя Гарцкия, еще не помню кто – на этом процессе присутствовали. Это был не процесс, это было что-то ужасное. Были живы наши мамы, тетя Ксения Чалмаз, очень многие были живы. Они все как свидетели проходили там. А еще как свидетели присутствовали следователи по делам наших родителей. Папин следователь Кишмишев, а потом, когда папу расстреляли, маме сказал: я тебя и твоего щенка – это меня, значит – сгною в тюрьме. Они все присутствовали, свободно сидели в первом ряду, все с таким уважением к ним обращались... Один Зураб только «набил» ему потом...»
Зураб – это будущий выдающийся абхазский историк, первый ректор Абхазгосуниверситета Зураб Вианорович Анчабадзе. Ирина Анатольевна показала фотоснимок и заговорила о том, что репрессии 1937-1938 годов в Абхазии уничтожили под корень нарождавшуюся абхазскую интеллигенцию:
«Это были молодые, красивые, умные, образованные люди. Они были физически красивые. Вот у меня фотография – рядом с папой сидят. Ну, красавцы: Василий и Михаил Лакоба, Миша Гарцкия, Миша Чалмаз, Вова Ладария. Мой папа. Все они были высокого роста... Вот они все под корень были уничтожены».
Ирина Вардания рассказала о своем отце: что у него были три старших брата-киаразовца («Киараз» – революционно-крестьянская дружина, организованная в 1917 году в Абхазии по инициативе Нестора Лакоба) и сестра, которая стала мамой еще одного выдающегося абхазского историка Георгия Дзидзария. В Абхазии в тридцатые годы разворачивалось большое строительство. Ирина Анатольевна отметила:
«Нужны были кадры, а технической интеллигенции не было. И тогда Нестор Лакоба посылает группу ребят и девушек в Москву на учебу. Папа и Риза Искандер – дядя Фазиля Искандера – поступают в Промакадемию имени Сталина на энергетический факультет. С ними в одной группе учились Никита Хрущев, Надежда Аллилуева, Гомулка, и они все тесно очень дружили».
С последнего курса Нестор Лакоба отозвал Анатолия Вардания в Абхазию, чтобы назначить начальником Бзыбского комбината и поручить руководство строительством автодороги на Рицу. Анатолий приехал с молодой женой – австрийкой из Вены, которая работала в Москве переводчиком. У них родилась дочь. В 1934 году в Абхазию на каникулы приезжал Хрущев, и Вардания возил его повсюду, показывал Гагру, Новый Афон, Рицу... В 1936 году молодой инженер возглавил Сухумский горсовет. А в январе 37-го на него написал донос первый секретарь Сухумского горкома партии. Удивительно, но спустя годы, «разжалованный», он стал учителем в Очамчыре и преподавал дочери Вардания. Ирина Анатольевна вспоминает:
«И Платон Иванович Кикория преподавал историю. Он урок начинал с того, что, «вы знаете, какой папа хороший был у Ирины Вардания. Он был очень умный и образованный человек, она на него очень похожа...» Итак, «секретарю Абхахского обкома товарищу Гобечия. Считаю необходимым сообщить следующее. 11 января 37-го года мной был вызван в горком партии по рассмотрению проекта решения бюро горкома партии по электростанции тов. Вардания. Пока мы рассматривали проект, тов. Вардания завел разговор относительно решения ЦК КП Грузии о снятии с работы доктора Семерджиева за антисоветские контрреволюционные высказывания в связи со смертью Лакоба. Тов. Вардания говорил: «Товарища Семерджиева зря сняли с работы и даже, говорят, хотят репрессировать. Это я считаю неправильным. Семерджиев был прав, когда требовал пересмотра акта о смерти Лакоба, потому что там дело было не в пульсе. Теперь, говорят, получили исчерпывающий ответ, где указаны все детали, которые требовал Семерджиев. Поэтому я считаю, что нет никаких оснований привлекать доктора Семерджиева и снимать его с работы». Наивный человек... Далее. «После рассмотрения решения бюро мы поехали в столовую «Рица» обедать. Когда вышли из машины, он говорит: «Видишь, Диомид (Диомид Гобечия – первый секретарь обкома партии) приглашает всех грузин на работу, а у меня больше нет сил подписывать им ордера на квартиру. Если Диомид увидит какого-нибудь грузина, у него кружится голова и он сразу его на работу устраивает». Все это я считаю непартийными разговорами со стороны кандидата в члены бюро обкома партии. Подпись: Кикория». Значит, это был январь. Папа проработал до сентября, потому что много было работы. Он хорошо работал, и ему надо было многое закончить. Его арестовали в сентябре, а расстреляли 2 января 38-го года. У них так – все по плану. Они встретили Новый год, 38-й, в кругу семьи. Первое число было в воскресенье, а второго числа приступили к работе – расстреливать всех. С папой и Алешу Вардания расстреляли, и Захара. Маму следом арестовали, нас выгнали всех на улицу. Бабушка рассказывала: соседи все спрятались, они боялись. Близких никого нет, всех варданиевцев вместе с их женами арестовали. Шамиль Вардания, мой двоюродный брат, вместе с Зурабом Анчабадзе, они вообще в парке спали, ночевали в парке, хулиганами потом стали».
Напомню, что по версии, распространившейся сразу после смерти Нестора Лакоба в Тбилиси в конце декабря 1936 года, он был отравлен за обедом в доме Лаврентия Берия.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия