ПРАГА---Премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили не исключил возможности возобновления транзита товаров третьих стран через территории Абхазии и Цхинвальского региона, что вызвало волну возмущения со стороны оппозиции. Тему транзитных коридоров в рубрике «Гость недели» мы обсудим с экспертом из России Александром Караваевым.
Вадим Дубнов: Премьер Грузии Георгий Квирикашвили заявил, что в случае форс-мажора к транзиту, о котором Грузия договаривается со швейцарской фирмой и Россией, могут подключиться другие региональные игроки, включая Армению, Иран, Турцию. Давайте поговорим об этом с точки зрения политики и с точки зрения экономики, – с чего вам удобнее и первичные начать.
Александр Караваев: На самом деле, проблемы с этим транзитом с политической точки зрения для Грузии, мне кажется, притянуты немного искусственно, потому что, если мы говорим о балансе между интересами политики и экономики, здесь все-таки в значительной степени выигрывают экономические интересы. Необходимость того, чтобы Грузия получала средства за транзит товаров через свою территорию из Ирана, Армении и, соответственно, России в эти же страны, все-таки гораздо более весомая, нежели другие политические мотивы, включая мотив, связанный с тем, насколько политика Грузии комплементарна интересам Азербайджана в этом же регионе, да и интересам Азербайджана в Грузии относительно того, что Армении предоставляется дополнительный доступ к экспорту товаров на территорию России. Ну и, соответственно, насколько эта политика открытого транспортного коридора соответствует, опять же, интересам Грузии в отношении Южной Осетии и Абхазии, насколько это соответствует тем критериям о необходимости реинтеграции этих территорий и, соответственно, механизмов, которые должны быть включены в рамках этой реинтеграции, и насколько эта транспортная политика сопрягается с необходимостью иметь определенные механизмы давления.
Your browser doesn’t support HTML5
Гость недели – Александр Караваев
Вадим Дубнов: Не драматизируем ли мы этот маятник, что если Тбилиси предоставит некие преференции Армении, то ровно в этой степени он что-то потеряет с Азербайджаном, ведь у Азербайджана же совершенно объективная потребность в Грузии.
Александр Караваев: Дело в том, что Азербайджан имеет реальные рычаги давления на Грузию, т.к. эти рычаги как раз тоже находятся в экономической плоскости. Азербайджан, в принципе, держит в своих руках значительные части экономики именно по транзиту и логистике через территорию Грузии. Это политика закрытых дверей для Армении, которую Азербайджан пытается проводить через Грузию, в том числе, хотя Грузия в отношении Армении официально ее не проводит, т.е. это же не отношения между Арменией и Турцией, которая официально заблокировала торгово-экономические связи с Арменией, а Грузия – нет, но при этом Грузия все-таки не может открыто расширять и запускать больше транспортных компаний, которые будут направлять грузы в Армению именно в связи с тем, что существуют неформальные договоренности с Баку, именно с тем, что Баку имеет достаточно большой объем реальных механизмов воздействия именно в экономическом плане, не говоря уже о политике. Поэтому этот вопрос опосредованно все-таки имеет место. Но другое дело, что Грузия же независимая страна, и она вольна все-таки самостоятельно находить баланс между получением выгоды и какими-то отрицательными политическими моментами, а надо сказать, что автомобильный транспортный коридор, в принципе, ограничен естественными лимитами по объему передвижения грузов – это достаточный импульс для малого и среднего бизнеса, но в то же время, допустим, с точки зрения макроэкономики, может быть, пока это будет оказывать не столь периодное воздействие на ту же армянскую экономику или те грузинские компании, которые получают выгоду от расширения транзита. Т.е. здесь речь идет, в общем, о неком локальном продвижении вперед, но все-таки это движение в позитивную сторону.
Вадим Дубнов: Если мы говорим о выгодах, зачем это нужно России, если не считать каких-то стратегических вопросов?
Александр Караваев: России это нужно для того, чтобы наращивать больше экономических связей, именно завязанных на российский капитал и российский бизнес и рынок. Дело в том, что если российский рынок в большей степени открывается для поставщиков из Армении, и в том числе, из Грузии, то, соответственно, эти страны более ориентируются, и получаются определенные последствия в политическом поле. Вот это, прежде всего, главный интерес. Более широкий, стратегический, связан с тем, чтобы вернуться в какой-то степени к той плотной транспортной сети, соединяющей Северный и Южный Кавказ, которая была в советское время, которая, собственно говоря, носила такой квазиинтеграционный характер. Т.е. чем больше открытых дорог – автомобильных, железнодорожных, – чем больше работает аэропортов в направлении этих соседних стран, тем, соответственно, их экономика развивается именно в том направлении, о котором я говорил, – вовлекаются компании сопредельных стран во взаимодействие между собой, совершенно без необходимости вступления в какие-то интеграционные союзы, подписания каких-то соглашений о расширенных зонах свободной торговли. По факту наращиваются торгово-экономические связи. Вполне хороший и объективно положительный результат, который устраивает Кремль и к которому, собственно говоря, стремятся многие другие.
Вадим Дубнов: Правильно ли я понимаю, что в перспективе рассматривается возрождение той дорожной карты, условно говоря, которая в этих краях была до 2004 года, когда через Эргнети подключались, действительно, и Турция, и Иран?
Александр Караваев: Конечно, мы же должны говорить о том, что здесь локальную зону интереса между Арменией, Грузией и Россией накрывает интерес отношений, которые в последнее время наращиваются между Турцией и Россией. Дело в том, что часть турецких потоков, которые шли, может быть, в том числе, направлены через территорию Грузии к России. Вне зависимости от того, что происходило, допустим, в российско-турецких отношениях в связи со сбитым самолетом, если мы возьмем годы правления (Владимира) Путина и (Реджепа) Эрдогана вместе, мы увидим просто кривую поступательного наращивания различных торгово-экономических проектов, которые, естественно, отражались и на товарных потоках, в том числе. Поэтому я соглашусь с тем, что этот локально-региональный транспортный коридор или автодорожный участок коридора «Север-Юг» определенно будет иметь положительное воздействие и на российско-турецкие экономические отношения.
Вадим Дубнов: Ну, если мы заговорили о таких больших геостратегиях, то мы не можем не вспомнить о том, что вроде бы договорились о разделе Каспия. О чем реально могли договориться стороны?
Александр Караваев: Знаете, как я вижу, если мы вкратце сведем это все к одной проблеме, хотя их нанизано несколько одна на другую, в связи с разделом Каспия, – это и акватория, и судоходство, и использование биоресурсов, в плане рыбной ловли, то главная проблема все-таки недра, эксплуатация ресурсов, и их выход на рынки. Вот это главное, что тормозило подписание, и до сих пор это еще пока находится в подвешенном состоянии. Главное, что ограничивают подписание Конвенции о Каспийском море – единого такого комплекса документов. Как можно было выйти из этого положения, каким образом и как из него выходят? В случае, например, с отношениями между Азербайджаном и Ираном четко видно, что, когда стороны решили, что будут совместно эксплуатировать это спорное месторождение, которое приводило 17 лет назад даже к вооруженным столкновениям на границе, сразу эта тема с проблемой подписания соглашения как бы приобрела позитивный характер. Когда подобное же соглашение вроде было достигнуто между (Ильхамом) Алиевым и (Гурбангулы) Бердымухамедовым, соответственно, то же самое произошло по линии азербайджано-туркменских отношений. Значит, в тройке Россия-Казахстан-Азербайджан эти вопросы уже были сняты достаточно давно, т.е. уже около десяти лет назад, соответственно, если они приходят к какому-то пониманию того, что добывающие компании совместно начинают эксплуатировать эти ресурсы и в рамках консорциума договариваются об их экспорте, то это в конечном итоге приведет к подписанию Каспийской конвенции.
Вадим Дубнов: Правильно ли я вас понял, что удалось договориться о каких-то контурах подобных консорциумов?
Александр Караваев: То, что мы видим, допустим, по отношениям между Азербайджаном и Ираном, да, видно, что удалось договориться.
Вадим Дубнов: А по отношению России, Туркмении, Казахстана и Азербайджана, – вот в этом квадрате?
Александр Караваев: Вот здесь, допустим, в тройке Россия-Азербайджан-Казахстан тоже удалось добиться уже многого, и, собственно говоря, этот вопрос практически снят. По поводу Туркмении сказать сложно, потому что я лично не владею достаточной информацией, чтобы сделать подобный вывод, но, видимо, логика этого всего движения приведет к тому, что и с Туркменией удастся договориться, и такой проблемы, блокирующей подписание соглашения, наверное, не будет. Во всяком случае, вопросы, связанные с Туркменией, могут как-то вывести из этой международно-правовой проблематики, оставив это как бы доигрывать на следующие годы. Еще одна проблема связана с тем, возможно ли прокладывать тот газопровод, который был камнем преткновения для России – имеется в виду Транскаспийский газопровод из Туркмении до азербайджанской территории с дальнейшим присоединением его к экспортному газопроводу Баку-Тбилиси-Эрзурум, или строительство новой ветки, которая проектируется под вторую стадию «Шахдениза». Это действительно было для России в определенной степени камнем преткновения, но учитывая, что Туркмения сейчас продает все эти запасы, которые добывались и продавались «Газпрому» на протяжении 90-х и первой части 2000-х, теперь эти запасы продаются в Китай, то получается, что по этим долгосрочным контрактам Транскаспийский газопровод не даст никакого преимущества ни Туркмении, ни Азербайджану, потому что слишком маленькие объемы там будут прокачаны, т.к. они уже полностью по соглашениям с Китаем вынуждены поставлять все в Китай. Это, мне кажется, тоже есть определенный фактор. Я не скрою, в общем, это вопрос дискуссионный, и как бы здесь могут быть, наверное, разные точки зрения, но фактор Китая здесь, безусловно, присутствует.