«В Рождество все немного волхвы», – писал Иосиф Бродский. А в новогодние дни наступает время пророков, поскольку итоги минувшего года уже подведены, а события нового сводятся к бою курантов и звону бокалов. Грузинское экспертное сообщество заполняет возникшую паузу прогнозами с таким драматическим пафосом, что уподобляется Сивилле Вергилия: «Волосы будто бы вихрь разметал... и в сердце вошло исступленье... и голос не так зазвенел, как у смертных».
Обращаясь к гадалкам и астрологам, жители Грузии в большинстве своем хотят услышать что-то благоприятное, но от политологов они почему-то ждут противоположного. Если эксперт просто скажет, что власть не сменится, экономика не рухнет, а русские не нападут, – его не услышат, но если чрезмерно сгустит краски, – засмеют, как алармиста. На стыке двух крайностей рождается жанр «политического саспенса»; все начинается с фразы «в будущем году возрастет опасность социального взрыва» или «террористическая угроза станет более актуальной» – оттолкнувшись от нее, рассказчик постепенно нагнетает напряжение, приближаясь к описанию локального апокалипсиса. Говорят, что невротики влюбляются в свои страхи; кажется, то же самое происходит и с невротизированным обществом.
Your browser doesn’t support HTML5
Год полицейской собаки
Но раз уж Новый год без прогноза похож на свадьбу без невесты, возможно, следует рискнуть и предположить, что самой злободневной в 2018 году станет дискуссия о правоохранительных органах. Полицейское государство старого образца уже не соответствует возросшему уровню развития общества. Для того чтобы преодолеть возникшее противоречие, необходимо провести системную реформу; попытка отложить ее приведет к разрушительным политическим последствиям. Тем более что после ряда инцидентов, произошедших в конце 2017 года, чуть ли не каждый шаг МВД и Службы госбезопасности начал казаться гражданам подозрительным.
25 октября во время ссоры с полицейскими внезапно скончался 33-летний Паата Павлиашвили. МВД тогда заявило, что момент его задержания не был зафиксирован видеокамерами патрульных, и тут же распространило интервью соседей-участников инцидента – они утверждали, что пьяный Павлиашвили вел себя агрессивно. До того силовиков обвиняли в манипуляциях с записями камер наблюдения близ места вероятного похищения азербайджанского журналиста Афгана Мухтарлы. Видео сыграло важную роль и в деле поэта Звиада Ратиани – он утверждает, что 23 декабря полицейские избивали и оскорбляли его в течение нескольких часов. Вместо полной записи момента задержания, МВД предоставило суду, а затем и СМИ, отрывки, снятые (в том числе и на телефон) в разгар инцидента, когда нетрезвый фигурант материл полицейских, а заодно и Патриарха. Руководители министерства, скорее всего, решили, что это лишит Ратиани общественной поддержки.
Служба госбезопасности оказалась в центре внимания 22 ноября после многочасовой неудачно спланированной контртеррористической операции, в ходе которой боевики ранили пятерых силовиков – один из них позже скончался. Ее своеобразным продолжением стала операция 26 декабря в Панкисском ущелье, когда были задержаны четверо подозреваемых в связях с группировкой Ахмеда Чатаева, а пятый – 19-летний Темирлан Мачаликашвили – тяжело ранен. По версии СГБ, это произошло потому, что он попытался взорвать гранату, но родственники утверждают, что Мачаликашвили спал, когда спецназовец выстрелил ему в голову. На следующий день местные кистинцы провели акцию протеста; напряженность в Панкисском ущелье возросла.
Правительство уворачивается от критики, но такие (столь разные) эпизоды будто бы наслаиваются друг на друга, подпитывая неприязнь к органам правопорядка в условиях общего ухудшения криминогенной ситуации. Как далеко зайдет «Грузинская мечта», защищая интересы «корпорации силовиков»? Если игнорировать их вовсе, режим лишится главной опоры, но руководствоваться ими при любых обстоятельствах тоже нельзя.
Прежние власти сделали все для того, чтобы облегчить участь полицейских, замучивших Сандро Гиргвлиани, и уберечь стоявших за ними высокопоставленных лиц. В результате они получили взрывной рост оппозиционных настроений и крайне негативный вердикт ЕСПЧ. А еще возникла своеобразная информационная матрица «народ против полицейских-убийц», и общественное мнение в любом схожем эпизоде формировалось именно на ее основе, что привело к фатальным последствиям для режима.
Одной из главных заслуг «Грузинской мечты» считается снижение уровня полицейского насилия. Но, судя по СМИ и социальным сетям, значительная часть граждан полагает, что имеет дело все с теми же упырями в погонах, чья сущность не менялась вот уже восемь десятилетий со времен Лаврентия Палыча. Иностранные гости умиляются, глядя на наших вежливых патрульных, и не видят скрытого за их спинами полицейского ада, где Данте запытали бы в первом же круге.
Мамука Микаутадзе покончил с собой 6 июля 2013 года, на следующий день после допроса в Главном управлении полиции г. Тбилиси. 8 августа 2016-го в селе Дапнари Самтредского района повесился 22-летний Демур Стуруа. Он оставил записку, в которой утверждал, что полицейский хотел сделать из него информатора, бил и угрожал посадить. 4 ноября 2017-го покончил с собой житель Харагаули Амиран Квирикашвили. За неделю перед этим его допрашивали семь часов, после чего он, по словам сестры, сказал, что ему придется убить полицейских, принуждавших его к сотрудничеству, или умереть самому. Подобные эпизоды оказывают значительное влияние на общественное мнение, несмотря на то, что доказать виновность сотрудников МВД очень сложно.
Полтора месяца назад Министерство внутренних дел возглавил Георгий Гахария. Бидзина Иванишвили доверяет ему с давних пор; он, возможно, стремится усилить контроль не только за потерявшими страх, стыд и совесть соратниками, но и за самой системой, чтобы она на пустом месте не создала смертельно опасную для «Грузинской мечты» проблему. Страсти накалены – один неверный шаг или шальная пуля могут поставить власти перед теми же вызовами, с которыми не справился Саакашвили.
Грузины редко выдвигают экономические лозунги, так как стыдятся говорить о своей бедности, крайне сложно привлечь их внимание к законодательным поправкам или экологическим вопросам. Но на полицейское насилие общество реагирует незамедлительно и очень остро – вкладывая в эмоциональный всплеск все раздражение, накопившееся из-за роста цен, коммунальных тарифов, коррупции и непотизма. Более того, в какой-то момент оно начинает подсознательно искать повод для протеста и очень внимательно наблюдать за действиями силовиков.
Кажется, сейчас мы находимся именно на этой стадии.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции