ПРАГА---Главной неожиданностью и темой для обсуждения в Дагестане стало выдвижение кандидатуры в президенты России главного редактора журнала «Ислам» и жены муфтия Дагестана Айны Гамзатовой (она также его советник по связям с общественностью). Она возглавляет медиа-холдинг, в который входят исламские и светские СМИ. По национальности аварка. 25 декабря она объявила о своих президентских амбициях, сказав: «Очень важно, чтобы отношение к мусульманке в платке поменялось, возможно, тогда изменится отношение к мусульманам и исламу». Эксперты хором твердят, что без согласования не только с муфтиятом, но и с кремлевской администрацией такое невозможно. Другие говорят: это может улучшить имиджевые позиции России среди мусульманских стран. Центризбирком России отказался зарегистрировать ее в качестве кандидата, сославшись на недостаток справок о доходах. О подоплеке этого выдвижения мы говорим сегодня со спецкорреспондентом дагестанского издания «Черновик» Магомедом Магомедовым.
- Давайте попробуем разобраться, почему вдруг женщина, не принадлежащая ни к одной партии, связанная с муфтиятом, взяла и предложила свою кандидатуру как независимого кандидата. На что был расчет, ведь было ясно, что такая кандидатура Кремлю не нужна?
Your browser doesn’t support HTML5
Дагестанская табакерка
Магомед Магомедов: Начнем с того, что в Дагестане одной из реальных сил, которая влияет на политику, является муфтият – и по своим внутренним организационным моментам, и по идеологическим обстоятельствам, и по многим другим факторам. Эта сила представляет собой ту партию, которой в идеале как бы и должна быть и есть партия власти «Единая Россия». И есть религиозная организация со всеми признаками реальной партии – это Духовное управление мусульман Дагестана.
- А какие-то аффилированные с ней партии еще есть? А партия «Народ против коррупции» – была такая?
Магомед Магомедов: Партия «Народ против коррупции» – конечно, была такая партия, и, в принципе, это был очень прочно ассоциированный с Духовным управлением мусульман Дагестана проект, но те как бы официально не признали ее аффилированность с собой, но, так или иначе, всем было понятно, что эта партия получила добро на участие непосредственно от муфтията. В принципе, эти моменты, о которых я хотел бы сказать, – выдвижение Айны Гамзатовой и такой проект, как "НПК", – имеют общее объяснение.
Дело в том, что муфтият Дагестана де-факто уже давно влияет на политику светской власти Дагестана – будь то вопросы, связанные с лоббированием каких-то отдельных людей в руководящие органы, будь то вопросы, связанные с организацией идеологического противодействия терроризму и экстремизму. Они там выступают и как эксперты, и как люди, которые непосредственно берут на себя обязательство идеологически противостоять всякого рода экстремистским течениям и т.д. Иными словами, это структура, которая очень мощно выросла, она имеет активных членов. В муфтияте есть такое понятие, как тарикат, и есть шейхи, которые являются идеологами этого тариката. У них есть мюриды – таких мюридов у разного рода шейхов насчитывается от 300 до 400 тысяч человек. И, в принципе, мюриды отличаются тем, что это довольно сплоченная сила, и одно из обязательств мюрида заключается в том, что если ему его шейх, муфтият отдают какую-то команду, то он ее исполняет, не задумываясь о том, правильно это или нет, – ему сказали, он должен это сделать.
Таким образом, муфтият представляет собой такую силу, которая легко манипулирует достаточно большими человеческими массами, и в силу этого он способен проводить разного рода нужные ему политические акции. Грубо говоря, нужно им собрать митинг, скажем, в 10 тысяч человек, они спокойно могут собрать; нужно им собрать еще большее количество, они могут так же спокойно это сделать. Одним из таких показателей, насколько сплоченно и быстро мюриды могут собраться, это была трагическая смерть Саида Ацаева – одного из серьезных, влиятельнейших шейхов последнего времени, который умер в 2011 году. Я просто был очевидцем этих событий, и там буквально за несколько часов на месте его смерти собралось примерно 200 тысяч мужчин. Поэтому в этом плане, если уж перекладывать эти моменты на какую-то политическую плоскость, муфтият – это очень влиятельная сила.
Но здесь есть и другой момент: как бы статус религиозной организации несколько ограничивает муфтият, а иногда, если бывает необходимость какие-то политические действия проводить, скажем, через легальные политические институты – те же политические партии, через выдвижение каких-то кандидатов, – в этом плане НПК был таким проектом, который в случае удачного вхождения в парламент позволял бы влиять на политику в республике через Народное собрание Дагестана, т.е. участвовать в формировании бюджета, в обсуждении законопроектов и т.д. Все реальные политические силы, которые есть в Дагестане, прекрасно понимали, что муфтият – это одна из немногих политических сил, которая реально может обеспечить прозрачность выборов. Они реально знали, что могут обеспечить выигрыш этой партии и вхождение в Народное собрание, и поэтому весь административный ресурс был подключен к тому, чтобы эту партию до выборов просто не допустить. Поэтому была целая череда скандалов, непосредственное воздействия на них и т.д., – в общем, удалось довести ситуацию до того, что партию с выборов сняли, а муфтият выступил с объяснением, что как бы никогда не имел отношения к этой политической организации.
Тогда выдвижение "НПК" было связано с тем, что на тот период времени между муфтиятом и действующим главой республики Рамазаном Абдулатиповым наступили холодные отношения, т.е. было некое обострение, непонимание, и тогда выдвижение такой политической силы как бы показывало, что муфтият тоже имеет силу и с этой силой тоже надо считаться. Сейчас ситуация снова поменялась, у республики уже новый руководитель, и видно, что (Владимир) Васильев как бы кризисный управляющий, видно, что он не собирается в полной мере опираться на тот же муфтият. Поэтому это выдвижение Айны Гамзатовой уже не столько даже от муфтията, сколько как супруги муфтия, тоже должно было показать, что это политическая сила, которая есть в республике, и с ней тоже надо считаться.
Грубо говоря, ну что такое дагестанские выборы? Дагестанские выборы – это когда на избирательные участки приходит примерно 15-20% избирателей, голосующих вразнобой, а итоговые протоколы потом отражают, что явка составила 92%, голосование за нужного кандидата – 82% и т.д. То есть реальность – одно, а протокол – это совершенно другое. Участие муфтията, как предполагается, могло привести к тому, что явка была бы, конечно же, обеспечена за счет того, что просто мериды пришли бы со своими семьями – они уже обеспечивали бы реальную явку населения на эти выборы. Но вот распределение голосов показало бы совершенно другую картину, и поэтому здесь тоже есть такой серьезный момент, что такой расклад в бюллетенях, когда за Айну Гамзатову дали бы 30%, за Владимира Путина – 29, мог бы, конечно, привести к такому скандалу, который до опубликования официальных результатов привел бы к политическим торгам, политическим компенсациям. Потому что Дагестан тогда показывал бы очень неприглядный результат, и это было бы чревато для местной политической элиты – не столько даже для Васильева, сколько для той верхушки, которая еще сидит во власти.
- Тогда вопрос: зачем же муфтияту это все нужно, если бы это закончилось таким провалом?
Магомед Магомедов: Муфтияту это нужно для того, чтобы обозначить именно себя как серьезную политическую силу, с которой надо считаться. А серьезная политическая сила, с которой нужно считаться, всегда получает какие-то компенсации либо в виде должностей, либо в виде участия в каких-то госпрограммах, которые финансируются, либо же участия в какой-то реальной политике, где их мнение тоже учитывается, как одно из основных, – вот это и есть реальная политика.
- А дагестанский муфтий в Совете муфтиев России есть?
Магомед Магомедов: Если я не ошибаюсь, он состоит в нем, конечно же.
- И он имеет там какое-то веское слово?
Магомед Магомедов: Дело в том, что здесь мы не должны привязывать ситуацию к какой-то общероссийской. Это локальный момент, локальная проблема, она не имеет никакого отношения к федеральным моментам. Понятно, что за пределами Дагестана у Айны Гамзатовой нет никаких шансов преодолеть даже два процента, но в Дагестане у нее, конечно же, есть возможность набрать 30 и более процентов голосов. Почему Айна Гамзатова? Потому что, во-первых, выдвижение мужчины от муфтията явно бы означило влияние непосредственно муфтията, на него началось бы агрессивное давление, а так, выходит женщина как бы с лозунгом о том, что вот, мы за мирный ислам, мы за то, чтобы мирно относились к хиджабу – это как бы снимает очень многие вопросы. Плюс к этому у нее довольно хорошее реноме, она главный редактор медиа-холдинга, она участник разного рода крупных мероприятий, связанных, в том числе, с Православной церковью, она тесно взаимодействует с РИСИ – это Российский институт стратегических исследований, такая структура, связанная с СВР, – поэтому в этом плане у нее все плюсы. К тому же она очень умна и может публично разговаривать на светские темы, общаться с людьми, грамотно излагать свои мысли, свою позицию, и поэтому в этом плане она как бы довольно идеальный кандидат, во всяком случае, от муфтията, потому что, грубо говоря, умнее нее в муфтияте человека нет.
- А как же доводы из Корана, что женщине не позволено занимать руководящую позицию?
Магомед Магомедов: В этом плане основная причина, по которой вообще ее выдвижение стало скандальным, именно религиозные моменты, потому что до сих пор, во всяком случае, до этой президентской кампании, муфтият утверждал, что место женщины на кухне, с детьми, что единственное место, где она хозяйка, – это кухня, что единственная граница, за которой она простирает свою власть, – это граница ее огорода или сада, что фитнес ей должна заменить прополка и т.д. Но сейчас доводы прямо поменялись, причем, отметим, что эти доводы стали приводить ее сторонники, но никак не шейхи. Ее сторонники в социальных сетях стали говорить, что ее выдвижение может считаться дозволенным, т.к. она не претендует на абсолютную власть, что т.к. это государство не является шариатским и т.д., в этом плане ей как бы можно выдвигаться. Но в вопросе, можно или нельзя, сами же тарикатские шейхи, в том числе ее муж, который является шейхом, а также четыре или пять влиятельных тарикатских шейха, слово которых непререкаемо в этой среде, они не вынесли, во всяком случае, публично не озвучили свое мнение – дозволено это или нет. Если вы заглянете на сайт муфтията, то не найдете там ни одной строчки, которая бы с опорой на Коран, на Сунну, на хадисы объяснила бы, имеет ли право Айна Гамзатова выдвигаться или нет. Вообще, никаких публичных заявлений об этом нет. Эта ситуация, т.к. она была обойдена молчанием этими тарикатскими шейхами, привела к тому, что очень многие их сторонники, в том числе и женщины, возмутились и стали говорить: «Ну как так получается? Когда вам (имеется в виду Духовное управление) выгодно, женщине место на кухне, а когда вам невыгодно, то женщина может выдвинуться и в президенты России, если она жена муфтия». Это вызвало очень неприятный скандал, который перемежался то с насмешками, то с оскорблениями, и в целом он оставил очень сильный негативный след от всей этой процедуры выдвижения.