На уходящей неделе в районных судах Ингушетии рассматривали ходатайства по двум резонансным делам. В обоих случаях задержанных обвиняют в незаконном хранении оружия, но если в одном случае суд счел возможным изменить меру пресечения на домашний арест, то во втором оставил подозреваемого под стражей.
13 марта Назрановский районный суд изменил меру пресечения обвиняемому Альберту Хамхоеву. Решение неожиданное, так как до этого дня при тех же доводах защиты и обвинения суд удовлетворял ходатайство следственных органов и на протяжении последних четырех месяцев продлевал Хамхоеву содержание под стражей. Официально Хамхоева обвиняют только в незаконном хранении оружия, однако при его задержании основной причиной, по которой сотрудники силовых структур пришли к нему домой, называли возможное пособничество преступникам, совершившим в ноябре 2017 года вооруженное нападение на пост ДПС. Несмотря на пытки, психологическое давление и, как утверждают родные Хамхоева, подброшенное оружие, заставить молодого человека оговорить себя не удалось.
Your browser doesn’t support HTML5
Разные меры пресечения
В январе текущего года следственные органы возбудили уголовное дело по факту применения к Хамхоеву насилия. Возможно, это обстоятельство и то, что до сих пор следствие так и не предъявило доказательств связи Хамхоева с бандитами, повлияло на решение суда отправить Альберта под домашний арест. Если исходить из этой логики, то аналогичные решения суд должен принять и по другим задержанным, которых так же, как и Хамхоева, подозревают в пособничестве карабулакской группе боевиков. Ни один из подозреваемых своей вины не признал, равно как и следствие не предъявило им доказательств сознательного пособничества членам НВФ. Основанием для их содержания под стражей по-прежнему остается оружие, якобы найденное у них при задержании или во время обыска в доме.
В другом резонансном деле, где подозреваемым в незаконном хранении оружия проходит известный общественный деятель Магомед Хазбиев, не все так оптимистично. Ингушские силовики три года добивались ареста активиста, пока он находился под госзащитой в соседней республике, и, наверное, поэтому в этом случае суд проявляет принципиальность и отказывается смягчать оппозиционеру условия ограничения его свободы. Адвокат Хазбиева несколько раз обращалась в суд с ходатайством об изменении меры пресечения, делая упор на то, что ее подзащитный добровольно явился в правоохранительные органы, а также акцентируя внимание правосудия на болезни Хазбиева, входящие в перечень болезней, препятствующих содержанию под стражей.
14 марта защита Хазбиева попыталась оспорить в суде отказ руководства ингушского СИЗО о проведении медицинского освидетельствования, но и в этом случае не добилась желаемого результата. Для принятия положительного решения суду не хватило оригиналов медицинских документов.
Сам Магомед Хазбиев 12 марта в знак протеста против фабрикации уголовного дела по обвинению его в незаконном хранении оружия объявил голодовку. 15 марта у оппозиционера появилась возможность высказать свои претензии к следствию лично прокурору республики Андрею Васильченко, проводившему в СИЗО плановую инспекцию. Прокурор пообещал рассмотреть жалобу Хазбиева и принять соответствующие меры.
В тот же день в камеру к Магомеду заглянули Уполномоченный по правам человека Джамбулат Оздоев и председатель республиканского ОНК Аюб Цуров. Их визит в следственный изолятор был связан с подготовкой к выборам президента РФ. Заодно правозащитники проверили условия содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных. Как сказано в пресс-релизе пресс-службы ингушского омбудсмена, жалоб на условия содержания от находящихся в СИЗО не поступило. Основные вопросы, с которыми обращались арестованные, касались хода следствия и несогласия с судебными решениями. Свое несогласие с тем, как проводятся следственные мероприятия, высказал и Магомед Хазбиев. Уполномоченный пообещал в случае письменного обращения на его имя перенаправить жалобу Хазбиева в надзорные органы.
Хотелось бы надеяться, что принятые надзорными органами решения побудят Хазбиева отказаться от крайней формы протеста и станут дополнительными основаниями в суде для изменения меры пресечения.