В 26-ю годовщину подписания Сочинского (Дагомысского) соглашения один из членов югоосетинской делегации – тогдашний министр информации Станислав Кочиев – решил рассказать о малоизвестных деталях переговоров 1992 года в Сочи. Итогом стало прекращение огня, а в зону грузино-осетинского конфликта были введены миротворческие силы.
Станислав Кочиев, старейший политик Южной Осетии, собрал сегодня по поводу важной исторической даты – 26-летия подписания Дагомысского соглашения – пресс-конференцию. На вопрос «Эха Кавказа», почему он решил проявить такую инициативу и рассказать о деталях переговоров сейчас, Станислав Кочиев ответил так:
«Потому что я слышу разные мнения людей, которые никакого отношения к этим переговорам не имеют, какие-то суждения, какие-то комментарии. Я все это время молчал, а в прошлом году я сказал: у меня состояние здоровья нехорошее, я в любой момент могу... А этой информацией только я владею, потому что всех других уже нет. Как говорится, иных уж нет, а те далече».
Your browser doesn’t support HTML5
Станислав Кочиев: «На нашей стороне были Хасбулатов и Руцкой»
По его словам, предметом интерпретаций стала сама суть переговоров, стираются важные детали. Кочиев говорит, что интересны многие из них, «даже то, как сидели участники этой встречи»:
«Вот здесь, допустим, сидела российская делегация, дальше североосетинская, здесь грузинская, а нам поставили стулья рядом с грузинской делегацией. Когда это увидел Торез Георгиевич (Кулумбегов, председатель Верховного совета Южной Осетии до 1993 года), это вызвало его возмущение, и он прямо на стуле, грохоча, переместился в другое место, поставил стул с торца. Встал и я, тоже переставил стул. Потом переместились и другие. Дмитрий Козырев начал возмущаться, он с самого начала был прогрузинской ориентации. Между членами российской делегации тоже чувствовалась вражда, на нашей стороне были очень сильно Хасбулатов и Руцкой. Ельцину было до лампочки: давайте закачивайте! Вот такое настроение у него было. Он отмахивался от нас, как от назойливой мухи, чтобы мы поменьше разбились и помягче упали. Вот такое впечатление было от Ельцина».
Раскрыл Станислав Кочиев и тайну сепаратной встречи с Руцким (Александр Руцкой, вице-президент РФ в 1992 году), о которой молчал долгое время:
«У нас были перерывы, и в один из перерывов к нам подошел полковник и позвал в кабинет к Руцкому. Позвали, закрыли дверь, и Руцкой нам сказал: «Этот разговор должен остаться только между нами. 6 июля Ельцин улетает с официальным визитом на несколько дней в Лондон, я буду его замещать, и я введу полнокровный полк, это больше 2000 человек, комбинированная Псковская и Рязанская дивизии. Миротворцы». Мы, конечно, молчали».
По словам Кочиева, информация стала известна председателю Госсовета Грузии Эдуарду Шеварднадзе. В итоге миротворцев ввели только 14 июля – 350 человек с легким вооружением, а за семь дней ожидания в самой Южной Осетии произошли самые крупные потери среди мирного населения:
«Они ввели их 14 числа, на неделю отложили. А с 7 до 14 июля мы потеряли 31 убитыми, и более 90 (мы фиксировали все в Министерстве печати) – ранеными. Сожженные села, заложники. Такой страшной недели мы еще не переживали».
Станислав Кочиев отметил, что никто из составителей учебника по новейшей истории Южной Осетии к нему за информацией по событиям 90-х годов не обращался. А о написании мемуаров, как живой свидетель важных для республики событий, он пока не задумывался.
Школьные учебники, считает югоосетинский эксперт Юрий Вазагов, не должны содержать воспоминаний действующих лиц, это не тот формат. Другое дело, что параллельно с учебником по новейшей истории Осетии необходимо создавать пособия, хрестоматии, которые и охватят свидетельства очевидцев и важные исторические документы. При этом эксперт отметил, что в республике не развита историческая мемуаристика:
«Это сильно обедняет в целом изучение нашей истории. Хотя мемуары - субъективная форма подачи материала, без них понять эпоху, понять идеологическую подоплеку, понять умонастроения того времени очень сложно. И в Южной Осетии с этим серьезные проблемы. Мне кажется, что одна из главных причин – чрезмерная приверженность политической конъюнктуре наших основных действующих лиц того периода. То есть многие из них по сей день участвуют в политике или занимают какие-то должности. Другие, если даже не занимают постов, связаны с теми или иными деятелями или политическими силами. Поэтому все это достаточно сильно довлеет над их желанием поделиться своими воспоминаниями. И, видимо, не желая искажать свое личное мнение, менять свою точку зрения в угоду каким-то конъюнктурным процессам, они предпочитают воздерживаться от создания мемуаров. Что, на мой взгляд, очень сильно вредит сохранению памяти в целом об этом периоде истории Осетии. Важнейшем, без преувеличения, периоде, который привел к созданию государства южных осетин».
Многие свидетели становления Южной Осетии как самостоятельного государства, отстоявшего это право ценой затяжного конфликта, действительно живы. Но ни одного издания мемуаров (интервью и посты в социальных сетях или политологически-философские изыскания на эту тему мемуарами не считаются) спустя 26 лет подписания Дагомысского соглашения и спустя почти 30 лет начала грузино-осетинского конфликта так и не появилось на свет.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия