Стихийное бедствие в высокогорной Сванетии: могло ли оно быть спровоцировано строительством Ненскра ГЭС? Какие процессы могут последовать за запланированной на близлежащей территории вырубкой 700 гектаров лесного массива и почему этим вопросом не заинтересовалось профильное министерство? Можно ли предотвратить стихийное бедствие и как удалось избежать человеческих жертв сейчас? Обо всем этом рассказывает представитель «Зеленой альтернативы» Давид Чипашвили.
Анастасия Словинская: Давид, вы можете сказать, что произошло – не почему, а что именно?
Давид Чипашвили: В том-то и дело, что это пока не ясно. Был ли это обвал горного массива, селевой поток, что-либо, вызванное искусственным вмешательством человека, – это должно установить следствие.
А. С.: Премьер-министр Грузии Мамука Бахтадзе сегодня заявил, что стихийному бедствию способствовала бессистемная вырубка леса.
Your browser doesn’t support HTML5
«Я не знаю ни одну страну в мире, в которой бы на таких реках строили ГЭС»
Д. Ч.: Эта территория находится слишком далеко от чуберской общины, для того чтобы местные могли там заниматься незаконной вырубкой. До 2015 года там даже дороги не было. Дорогу сюда провела компания, это ареал осуществления проекта Ненскра ГЭС, и ответственна за этот ареал именно она, эта компания. Соответственно, если это стихийное явление было вызвано вырубкой леса, – хотя это никто не устанавливал, об этом просто заявил премьер-министр, – тогда здесь должен быть поставлен вопрос ответственности компании, которая либо сама занималась незаконной вырубкой, либо не смогла проконтролировать территорию и это сделал кто-то другой, или же, если вырубку компания проводила на законных основаниях, тогда вопрос в том, почему риски и угрозы не были выявлены и оценены.
А. С.: Я понимаю, что говорить о том, что могло стать причиной стихийного бедствия, пока можно только на уровне версий. Но какие в целом факторы могли повлиять?
Д. Ч.: Когда мы говорили с местными, они утверждали, что меньшего всего такого ожидали от Окрили. У реки Ненскра есть намного более сложные притоки непосредственно на территории резервуара. Несмотря на то что она покрыта лесным массивом, там отчетливо видно около десяти притоков и лавиноопасных мест. Соответственно, если это произошло на реке Окрили и было обычным стихийным явлением, мы можем сказать, что это может произойти в любом месте в любое время. Избежать стихийного явления, разумеется, невозможно, но важно узнать причины. Расследование должны провести не геологи, нанятые компанией, а государство, в этом случае министерство должно пригласить независимую комиссию по оценке воздействия на окружающую среду. Например, голландскую. Аналогичная практика была применена в случае с Худонской ГЭС в 2013 году. Они, с одной стороны, должны изучить, что произошло там на самом деле, а с другой – оценить те угрозы, которые исходят от запланированного строительства гидроэлектростанции Ненскра. Из-за нее непосредственно на территории резервуара планируется вырубка 400 гектаров лесного массива, а в общей сложности в ареале проекта – это более 700 гектаров. Это ведь не один-два гектара. Это лесной массив достаточно большого объема, и какие процессы могут развиться после его вырубки, эти риски – отдельный вопрос для изучения, который, кстати, в отчет (компании) по воздействию на окружающую среду включен не был, но министерство его одобрило.
А. С.: Помимо того, что необходимо исключить искусственное вмешательство человека в определенные процессы, что еще можно сделать для того, чтобы снизить риски?
Д. Ч.: Избежать стихийного бедствия, я повторюсь, невозможно, это исключено. Некоторые т.н. эксперты, после того, что произошло в ущелье Вере в Тбилиси, говорили, что, мол, необходимо строить плотины, чтобы избежать повторения бедствия. Но строительство плотин никак не может повлиять на это. Яркий пример тому – то, что произошло в Италии с плотиной Вайонта в 60-х, когда горный массив обвалился в резервуар. С плотиной ничего не случилось. Но вода перелилась через нее, и в результате в населенных пунктах, расположенных ниже, погибло 1800 человек.
Единственное, что может сделать человек – это именно не осуществлять таких проектов, которые могут увеличить возможность того, что стихийное бедствие произойдет.
Что же касается систем раннего предупреждения: учитывая то, сколько в подобных притоков и рек в регионе, – даже не знаю... Конечно, хорошо будет, если они будут установлены везде. Но нужно понимать, что их задача – максимально снизить возможное количество жертв. Кстати, в этом случае, можно сказать, что своего рода система предупреждения и сработала, ее роль выполнили пастухи, которые позвонили в села родным и предупредили их. У людей появилось время, чтобы уйти от берегов реки, и это позволило избежать жертв.
А. С.: Какие похожие зоны риска есть еще в Грузии?
Д. Ч.: Вся наша, скажем так, северная часть в таком положении. Аналогичные опасные, а может даже еще более опасные зоны – в верхней части Аджарии, где похожее произошло в случае с Шуахеви ГЭС. В то время, когда считалось, что люди проживающие там, и без этой ГЭС – это потенциальные экомигранты, на этой территории, без каких-либо геологических исследований построили Шуахеви ГЭС. В результате, с одной стороны, разрушился главный тоннель этой ГЭС, и будущее этого проекта теперь весьма туманно, а с другой – пострадали местные и сами села. Обрушились дороги, в целый ряд сел вообще невозможно попасть и т.д. В Грузии таких мест множество. Когда ведется речь о нашем гидропотенциале, о 26 тысячах рек, мы все должны помнить, что абсолютное большинство этих рек опасны с точки зрения формирования селевых потоков. И я не могу вспомнить ни одну страну в мире, в которой бы на таких реках кто-либо строил ГЭС.