Об итогах года, о качестве управленческих решений экономического блока правительства и влиянии их на основные показатели мы беседуем с Хатуной Шатипа, кандидатом экономических наук, заведующей отделением экономики Центра стратегических исследований при президенте, который был разработчиком Стратегии социально-экономического развития Абхазии до 2025 года.
Елена Заводская: Хатуна, хотелось бы поговорить о нашей экономике, о тех управленческих решениях, которые в течение этого года принимались, и о том, как наш кабинет министров управлял нашей экономикой.
Хатуна Шатипа: Действительно, по долгу службы мы обязаны отслеживать не столько управленческие решения, сколько их влияние на показатели социально-экономического развития нашей страны. Здесь нужно оговорить, что полные данные за 2018 год мы получим только в ноябре 2019 года, поэтому сегодня, если мы будем говорить об экономических показателях, то оперировать будем данными 2017 года.
Your browser doesn’t support HTML5
Хатуна Шатипа: «Экономический блок правительства игнорирует элементарные экономические законы»
Е.З.: Почему мы получаем данные год спустя? Чем вы можете это объяснить?
Х.Ш.: Такая сложилась практика. Лет десять тому назад такие цифры появлялись в середине года, в июне-июле. Я не могу точно ответить, с чем связан такой режим подачи информации. Может быть, это объяснят нам в Управлении статистики?
Е.З.: Чем для вас и для общества чревата такая ситуация?
Х.Ш.: Статистические данные очень важны для макроэкономики, для прогнозирования и проведения комплексного анализа, причем желательно оперативного, так как жизнь очень быстро меняется. И, когда статистические данные так задерживаются, это серьезно сказывается на качестве нашей научно-исследовательской работы, особенно страдают аналитические материалы, которые мы не успеваем вовремя подготовить, и никто в Абхазии их подготовить вовремя не может: ни кабинет министров, ни мы. Данных нет.
Е.З.: Тогда давайте вернемся к тому, как управленческие решения влияют на те показатели, которые у нас есть?
Х.Ш.: 2017 год для нас интересен тем, что в Стратегии социально-экономического развития до 2025 года были даны два сценария развития нашей экономики: инерционный и оптимальный. И прогнозные расчеты были сделаны именно на 2017 год. Сравнение нам показывает, что наиболее важные социально-экономические показатели ниже, чем инерционные параметры.
Е.З.: Проиллюстрируйте это, пожалуйста, цифрами.
Х.Ш.: Например, ВВП ниже инерционных показателей на 13%, внешнеторговый оборот меньше на 16%, прибыль – на 33%, средняя номинальная заработная плата меньше на 28%. Все эти показатели меньше худшего варианта развития экономики, который был нами обозначен в Стратегии.
Е.З.: О чем эти цифры говорят? Что это такое?
Х.Ш.: Это значит, что правительство не смогло удержать развитие экономики даже по инерционному сценарию. И это означает, что серьезные болевые проблемы нашей экономики остаются. Я бы хотела назвать эти проблемы. Самое главное, что экономика не создает рабочие места и увеличивается ее теневой сегмент.
По данным социологического опроса, наших респондентов больше всего беспокоит высокий уровень безработицы. Для сравнения: за два года – 2016-й и 2017-й – численность занятых в экономике увеличилась только на 36 человек. Есть еще полугодовые отчетные показатели за 2018 год, если их сравнить с аналогичным периодом 2017 года, мы увидим значительный спад: численность занятых сократилась на 4367 человек.
Е.З.: Чем это объяснить? Что у нас происходит?
Х.Ш.: Это продолжение инерционного сценария, мы предполагали при разработке Стратегии, что возможен инерционный сценарий развития. Если не внедряется программно-целевой метод управления экономикой, то она развивается по инерции, и проблемы только увеличиваются.
Е.З.: Правильно ли я вас понимаю, что наша экономическая реальность хуже того худшего прогноза, который вы давали в вашей Стратегии?
Х.Ш.: К сожалению, вы правы. И есть еще один показатель, который нас очень тревожит. С 2010 года в Абхазии расхождения между доходами и расходами населения не было, а были даже годы, когда доходы превышали расходы. И вот в 2016 году расходы населения превышали доходы на 3 млрд рублей, а по данным на 2017 год – на 12 млрд рублей.
Е.З.: Поясните, пожалуйста, как такое возможно?
Х.Ш.: К сожалению, эти цифры подтверждают нарастание теневого сегмента нашей экономики. Не надо быть экономистом, чтобы это понять, например, на семейном бюджете. Если наши расходы превышают доходы, это значит, что мы или доходы не показали, или живем в долг. А на уровне государства имеющиеся данные позволяют нам судить о том, что это, скорее всего, так выросла теневая составляющая.
Е.З.: Вы можете оценить объем этой теневой составляющей?
Х.Ш.: По экспертным оценкам нашего отдела экономики, объем теневого оборота составляет 50-53% от ВВП. При нашем годовом ВВП, размер которого 30 млрд рублей, более 15 млрд рублей находятся в тени. Если учитывать, что собственные доходы нашего бюджета составляют около 5 млрд рублей, то это, конечно, очень значительный объем для нас.
Е.З.: Как, по-вашему, почему наша страна идет по худшему инерционному пути?
Х.Ш.: Я думаю, что это самый актуальный вопрос сегодня, на который и мы ищем ответ. На наш взгляд, экономический блок правительства игнорирует элементарные экономические законы и методы управления социально-экономическими процессами. Я бы сказала так: они используют «локомотивный» метод. Они все время находятся в поиске такого проекта, такой программы, которая бы вытащила нашу экономику на рельсы развития. Но, к сожалению, я могу привести примеры только того, как этот метод не работает. Он мог бы работать, если бы экономика развивалась поступательно и стояла задача ускориться. Но в нашем случае, когда у нас затянувшийся системный кризис, этот метод не работает, и те проекты, которые они осуществляют, не становятся локомотивами.
Е.З.: Что это за проекты? Чего от них ждало Министерство экономики и что получило в реальности?
Х.Ш.: Например, они считали, что надо открыть Инвестиционное агентство и это даст результаты. Но пока, к сожалению, если посмотреть на данные 2017 года, объем инвестиций в экономику по сравнению с 2015 годом снизился на 1 млрд 700 млн рублей. Разрабатывался проект криптовалюты, в марте этого года планировалось введение национальной криптовалюты. На пиар этого проекта было потрачено много сил. Молодежь заинтересовалась, начала изучать новые технологии, блокчейны и биткоины, но на выходе мы получили в теневом секторе криптофермы. Это не стало двигателем нашей экономики. Был введен институт уполномоченных по экономическим вопросам на местах, была запущена программа кредитования субъектов малого предпринимательства, и опять, к сожалению, цифры не дают нам положительную отдачу при реализации этих программ. Например, численность занятых в частном секторе сократилась на 385 человек. Если мы возьмем отдельно торговлю, то там увидим, что число индивидуальных предпринимателей сократилось на 122 человека. Была также программа поддержки экспорта. Она и сейчас продолжается. Тут мы видим, что экспорт в 2017 году у нас снизился на 1 млрд 800 млн рублей. Очевидно, что здесь неверно расставлены акценты. Поддержка экспорта – это хорошо, но сначала надо поддержать местного производителя. Если его не поддержать, то он не произведет товар, и поддержка экспортера ничего не даст. На наш взгляд, надо переместить акценты с экспортера на производителя. Потом была программа развития «25 шагов»…
Давайте себе представим нашу экономику в виде железнодорожного состава. Правительство сформировало этот состав, оно знает количество вагонов, знает, в каком порядке их надо выстроить, оно укомплектовало их проводниками, нашло локомотив и профессионального машиниста, диспетчерская служба знает, в какой точке мы находимся и куда должны приехать. А теперь представим себе, что железнодорожных рельсов нет. Получается, что все эти действия второстепенные, мы меняем проводников, ищем новый локомотив, меняем диспетчеров, но, к сожалению, наш состав не двигается, он остается на запасном пути. Хуже того, некоторые вагоны живут уже по каким-то своим автономным правилам, потому что такое состояние – благодать для криминала.
Е.З.: Очень выразительный и интересный пример. Но что в нашем случае должно сыграть роль железнодорожного пути?
Х.Ш.: Это государственная программа социально-экономического развития Республики Абхазия.
Е.З.: Каким образом программа вытащит нашу экономику из того состояния, в котором она находится? Я, например, знаю, что такая программа разработана и есть у России, однако ее экономика развивается не лучшим образом. Поясните, пожалуйста, что именно даст нам программа?
Х.Ш.: Вы задаете правильный вопрос. Экономическая наука и практика показывают, что любая страна планирует свое развитие. Ставится определенная цель на среднесрочную перспективу, и очень точно должны быть прописаны сроки реализации, кто ответственен за то или иное мероприятие, каков объем финансирования. Только имея программу, можно выйти из кризиса. Если мы не будем организовывать реформы, они сами к нам не придут, и мы никогда к ним не приступим и никогда не получим результаты.
В 2000 году был принят закон о государственном прогнозировании и программах. Но до сих пор, уже 18 лет, наше правительство работает без программы.
Е.З.: Если государственная программа так нам нужна, если она может серьезно повлиять на нашу экономику, то почему ее до сих пор нет?
Х.Ш.: Этот вопрос надо адресовать как раз кабинету министров и, в частности, Министерству экономики, потому что в соответствии с законом эту программу должны разрабатывать они.
Е.З.: Мне все равно не понятно, почему наше Министерство экономики эту программу не делает?
Х.Ш.: Я могу очень уверенно сказать, что только президент Абхазии Рауль Джумкович Хаджимба имеет четкое представление об иерархии этих стратегических документов и их необходимости, потому что именно его поддержка позволила нам довести до конца работу над Стратегией. Со стороны кабинета министров было большое противодействие. А потом кабинет министров сообщил президенту, что такая программа у них появится, и она будет разработана московской консалтинговой компанией. Когда программу принесли на презентацию в начале 2017 года, президент подписал распоряжение №75 от 13 февраля 2017 года, где поручается Центру стратегических исследований разработать среднесрочную программу социально-экономического развития на 2018-2020 год. Договор с нами должен был заключить кабинет министров. И вот опять мы вернулись к ним. В феврале будет год, как распоряжение президента не выполняется. И мы сами ищем ответ на вопрос: почему кабмин не воспринимает идею программы и отталкивает ее?
Е.З.: И все же почему исполнительная власть тормозит принятие этой программы, должно быть какое-то понятное объяснение?
Х.Ш.: По-моему, программа ставит чиновников в определенные рамки, ставит перед ними важные государственные задачи, которые они обязаны выполнять в определенные сроки. Вместо этого они сегодня решают какие-то текущие задачи, ведомственные задачи, еще какие-то задачи, и они не обременены важными показателями, на которые должны выйти к определенной дате. Вот, на мой взгляд, чем это объясняется.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия