Тбилисское 9 апреля: взгляд из Абхазии

В потоке посвященных 30-летию трагических событий в Тбилиси публикаций последних дней российских и грузинских авторов особо запомнились две фразы. Одна – вынесенная в заголовок статьи в каком-то российском СМИ «Как митинг в Грузии запустил процесс распада СССР». С этим утверждением, конечно, можно поспорить, ибо процесс распада происходил в самых разных регионах советской империи и по разным векторам, но можно и согласиться в том смысле, что она стала значимым его катализатором. И вторая – ответ неназвавшейся девушки в ходе опроса на тбилисской улице в рубрике «Голоса» «Эха Кавказа» на вопрос: «Что вы знаете о событиях 9 апреля 1989 года в Тбилиси?» – «Вайме, я ничего об этом не знаю!»

Можно не сомневаться, что юное поколение в Абхазии еще в гораздо меньшей степени знает о том, что такое «9 апреля», чем его ровесники в Грузии. Но когда-то, в последние годы существования Союза, да и потом, немало лет спустя, эта дата на всем его пространстве была такой же «говорящей», как, к примеру, для жителей Абхазии сейчас остаются даты «14 августа» и «30 сентября», а для постсоветского пространства в целом (по крайней мере, для большинства его жителей) – «22 июня» и «9 мая».

Тбилисское 9 апреля: взгляд из Абхазии

Итак, непосредственным поводом для начала бессрочного митинга в Тбилиси 4 апреля 1989 года стали события в селе Лыхны Абхазской АССР. 18 марта там прошел многотысячный митинг с требованием восстановления статуса Абхазии как союзной республики, то есть ее выхода из состава Грузинской ССР. Под соответствующим обращением подписались десятки тысяч человек, в том числе абхазская часть партийного руководства.

Кстати, среди публикаций, посвященных 30-летию тбилисских событий, наткнулся на такую, в russhistory.ru, которая начинается словами: «18 марта, за месяц до трагического митинга, в Абхазском поселке Лыхны был проведен митинг, на котором было принято решение о выходе поселка из состава Грузии и переходе в состав РСФСР». Не устаешь поражаться, как можно при сегодняшнем обилии интернет-публикаций и других источников нести подобную пургу: что ни строчка, то ляп!

Требование о внесении в текст новой Конституции Абхазской АССР положения о праве выхода из одной союзной республики и вхождения в другую (подразумевалась при этом действительно РСФСР) звучало в Абхазии за 11 лет до этого, в 1978 году. Тогда на сухумской площади Ленина (ныне – Свободы) 22 мая собрался многотысячный сход абхазов. Наиболее упорные предлагали не расходиться, пока это требование не будет удовлетворено. В городе между тем уже находились БТРы, к нему были стянуты значительные воинские силы. То есть теоретически события тогда могли пойти по сценарию 89-го года в Тбилиси, но лидеры движения предложили все же разойтись, ибо остальные требования протестующих (открытие университета, телевидения и пр.) Кремль принял. К утру следующего дня площадь опустела. Хотя «абхазские волнения», включая забастовки, продолжались до конца года.

Одним из бросающихся в глаза отличий событий в Абхазии на межнациональной почве 1978 и 1989 годов было то, что в первом случае грузинская общественность хранила молчание. То есть подспудно, в своем кругу недовольство, конечно, проявлялось, но ни в какие публичные выступления оно не вылилось. Очевидно, расчет был на то, что Центр сам «поставит сепаратистов на место». Ситуация 1989 года, в пору горбачевской перестройки, была уже кардинально иной. Абхазское и грузинское национально-освободительные движения развивались тогда до поры до времени как бы параллельными курсами, но рано или поздно должно было произойти их прямое столкновение.

В ответ на Лыхненское обращение по всей Грузии прокатились митинги против решения схода. Что касается бессрочного тбилисского, которым руководили Мераб Костава, Звиад Гамсахурдия, Георгий Чантурия, Ираклий Церетели и некоторые другие, то на нем требования «унять абхазских сепаратистов» полностью сменились к 7-8 апреля гораздо более радикальным лозунгом: «Долой прогнившую русскую империю». В это время генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев находился с визитом в Лондоне. Точно неизвестно, он ли отдал приказ, но в ночь на 9 апреля к проспекту Руставели выдвинулись сотни бойцов внутренних войск СССР, десантники 345-го парашютно-десантного полка, а также отряды ОМОНа и милиции из разных городов…

До сих пор идут споры о деталях того разгона, но они не изменят факта, что случившееся резко обострило общественно-политическую обстановку не только в Грузинской ССР, но и во всем Союзе. 19 человек, погибших при разгоне митинга, 16 из которых были женщинами, в последующие годы были намного численно перекрыты погибшими в разных регионах распадающегося СССР, но эмоциональный шок, испытанный тогда, перевернул сознание грузинского общества. Как достаточно цинично заметил позднее в печати один из активистов грузинского нацдвижения, «мы должны быть благодарны судьбе за 9 апреля, поскольку оно разбудило Грузию».

В том апреле мне врезалась в память попавшаяся на глаза обложка тоненького грузинского сатирического журнала «Нианги», аналога центрального «Крокодила». Всю ее заняла фигура солдата со «звериным оскалом», в зелено-пятнистой плащ-палатке и с воздетой вверх саперной лопаткой. Еще несколько недель до этого такое трудно было представить в грузинской печати. Хотя в ней уже происходили немалые сдвиги... А ведь всего за несколько лет до этого был спешно изъят из продажи и уничтожен вышедший 10-тысячным тиражом литературный ежегодник «Дом под чинарами» за 1984 год. А все потому, что среди произведений в нем авторов, живущих в Грузии и пишущих на русском языке, оказался напечатан ничем не примечательный рассказ некоей З. Битаровой под названием «Этот противный Горбачев». И, о ужас, фамилия героя этого рассказа совпала с фамилией новоиспеченного в 1985 году генсека…

Как тбилисская трагедия была воспринята абхазами? Все люди разные, но лично мне не довелось тогда услышать ни одного злорадного отклика, а чисто человеческое сочувствие звучало не раз. Но когда вскоре грузинские активисты в Сухуме начали возводить самодельные мемориалы в память о жертвах тбилисской трагедии, многие абхазы стали решительно возражать. Обосновывались ли эти возражения тем, что митинг в Тбилиси начинался с нападок на Лыхненское обращение, во многом как антиабхазский? Помнится, далеко не все тогда об этом знали, сужу и по себе. Ведь развитость коммуникаций в то время не сравнить с нынешней. В СМИ происходившее в Тбилиси освещалось очень скупо, выборочно. Зато очень четким был посыл абхазов: пусть они ставят мемориалы в Грузии, а это Абхазия. То есть возведением их здесь грузины, мол, преследуют цель отметить данную территорию как свою..

Драматическая эта коллизия унесла в Абхазии еще одну жизнь. Группа грузинских активистов обратилась к председателю местного сельсовета, абхазу, за разрешением возвести мемориал жертвам разгона тбилисского митинга на северо-западном выезде из Сухума, слева от трассы в селе Ачадара. Сейчас этот косогор превратился уже в большое кладбище, а тогда там было, может, несколько захоронений. Председатель сельсовета разрешение дал, но потом его родственники и другие абхазы предъявили ему столько обвинений, что он не выдержал и застрелился…

Не называю его фамилию не только потому, что не считаю нужным делать это; я ее просто не помню. Ведь история эта распространялась тридцать лет назад лишь по сарафанному радио. Кратко упомянул о ней в своей статье о происходящем в Абхазии какой-то заезжий журналист из Москвы. И то, как это порой у нашего брата бывает, запомнил, что было самоубийство, а потом ошибочно домыслил услышанное и написал: «полез в петлю».

Межнациональное противостояние в Абхазии тем временем стремительно неслось к кровавым столкновениям 15-16 июля 1989 года, а затем уже и к грузино-абхазской войне 1992-1993 годов, унесшей тысячи жизней с обеих сторон. И такой же черной датой, как для Грузии 9 апреля, для Абхазии стало 14 декабря 1992 года, когда в сбитом над селом Лата вертолете сгорело заживо несколько десятков беженцев из блокадного Ткуарчала.

Возвращаясь же к теме 9 апреля, хочу привести мнение грузинского историка Георгия Цикаришвили, который считает, что тот психологический шок, помноженный на полную беспомощность и невозможность адекватного и значимого ответа «обидчикам», привел к формированию не столько антикоммунистических, сколько именно антирусских настроений в грузинском обществе. А также к безоговорочной радикализации всего движения за суверенитет Грузии во многом под антироссийскими, а не антисоветскими и антикоммунистическими лозунгами».

Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции