Выступая вчера на заседании Генассамблеи ООН в Нью-Йорке, президент Грузии Саломе Зурабишвили в очередной раз проявила «трогательную заботу» об абхазском языке: «Моим выступлением хочу предупредить весь мир, что в оккупированной Абхазии абхазский язык и абхазская идентичность находятся на грани уничтожения». Между тем, заявила она, исчезновение абхазской идентичности, культуры и традиций «станет для человечества невосполнимой утратой».
Ну, просто слезы на глаза наворачиваются от переживаний госпожи Саломе за судьбу малочисленного абхазского этноса вследствие, как она неоднократно заявляла, «русификаторской политики Кремля на оккупированных грузинских территориях».
Президент Грузии плотно «оседлала» эту тематику в конце мая нынешнего года. 26 мая, когда отмечался национальный праздник – День независимости Грузии, Саломе Зурабишвили в обращении к народу Грузии выразила сожаление, что абхазский язык «находится на грани исчезновения, несмотря на заботу о нем грузинского государства». На следующий день МИД Абхазии отреагировал на это заявлением, где было сказано: «…Госпожа Зурабишвили ярко продемонстрировала присущую грузинской элите историческую амнезию и неадекватное восприятие современных реалий». Ведь именно во времена нахождения Абхазии в составе Грузинской ССР, было подчеркнуто в заявлении, абхазский язык находился на грани исчезновения, а абхазская интеллигенция, выступавшая за сохранение языка и расширение прав абхазского народа, подвергалась гонениям. Но об этом сегодня в Грузии предпочитают не вспоминать, «гораздо выгоднее тиражировать абсурдный тезис о «русификации» Абхазии.
Your browser doesn’t support HTML5
Из Абхазии с иронией и возмущением
Похоже, калбатоно Саломе обрадовало, что на ее выступление обратили-таки внимание в Сухуме. И 31 мая на конференции в Тбилиси «Государственный язык для развития гражданской интеграции и человеческого капитала в Грузии» она продолжила тему: «Грузинский язык – это государственный язык. Но у нас есть второй государственный язык – абхазский, действующий на сегодняшний день на оккупированной территории в Абхазии. Абхазский язык в очень тяжелом состоянии. Об этом я сказала в ходе выступления 26 мая и после этого получила ответ от так называемого правительства (Абхазии), что ничего такого нет и не происходит русификации. Это хорошо, что они посчитали нужным отреагировать на это. Это признак того, насколько правдив анализ сложного состояния языка».
Не правда ли, сногсшибательная логика: если отреагировали, значит, ее анализ правдив? А если бы не отреагировали, можно было бы, очевидно, сказать: молчат – значит, нечего возразить на мой правдивый анализ?
А продолжение ее речи огорошило, мне кажется, не только абхазскую, но и грузинскую общественность: «Мы должны защищать абхазский язык. Очень важно, что сегодня в Грузии гораздо больше мест, где обучают абхазскому, чем в самой Абхазии».
Хорошо известно, что в самой Грузии ее нынешний президент подвергается в обществе постоянной критике и даже осмеянию. Причем порой не только со стороны политической оппозиции, но и со стороны провластных сил, которые так старались в прошлом году сделать ее главой государства. Что ни выступление Зурабишвили, то общественный скандал. Да, как и предшественник ее на посту президента Грузии Георгий Маргвелашвили, госпожа Саломе обладает сильно урезанными властными полномочиями главы государства, но, благодаря неуемной говорливости, складу характера и зачастую недостаточной ориентации в новом для себя общественном пространстве, «грузинка французского разлива» то и дело попадала в результате своих речей и поступков впросак. Дошло до того, что зазвучали уже в Тбилиси предложения заранее «проверить» на предмет адекватности текст ее предстоящего выступления на Генассамблее ООН: как бы снова чего лишнего, невпопад не наговорила…
Но тезис Саломе Зурабишвили об опасности, нависшей над абхазским языком в результате «политики русификации», в грузинском обществе никто публично опровергать, конечно, не станет – по принципу «кашу маслом не испортишь»; ведь это попадает, как говорится, в струю «правильной грузинской политики». Хотя в душе многие в Грузии понимают, что г-жа президент по своему обыкновению перегнула палку и проявила отсутствие «ориентации в пространстве»: ну, как в Грузии может быть больше «мест» для изучения абхазского языка, чем в Абхазии? Только на том основании, что его «для политики» изучают в т.н. Сухумском университете в Тбилиси?
На самом деле, если взять только обучение в общеобразовательных школах, которых в Абхазии порядка полутора сотен, то абхазских школ среди них 60, абхазо-русских – 15, русских – 47… Примечательно, что в советские времена (60-80-годы), когда об изучении абхазского языка заботилось Министерство просвещения Грузинской ССР, в столице Абхазии была только одна абхазская школа из двадцати существовавших – 10-я СШ. Сейчас в Сухуме большинство школ – абхазские и абхазо-русские (где часть классов – абхазские, а часть – русские).
В сегодняшней Абхазии функционируют два театра на абхазском языке, несколько госансамблей песни и танца, молодые кинорежиссеры снимают игровые фильмы на абхазском языке, отмечаемые на международных фестивалях… В Сухуме, в отличие от советских времен, абхазский постоянно слышен в общественном транспорте, на улицах.
В Аджарии, как известно, живут так называемые батумские абхазы – около полутора тысяч потомков абхазских махаджиров девятнадцатого века. Но если там можно встретить в школах обучение абхазскому языку, то только, насколько знаю, на факультативной основе.
Любопытно, что в публикации на «Эхе Кавказа» 31 мая с.г. «Грузинский президент вступилась за абхазский язык», подготовленной тбилисским корреспондентом, жительница Батуми Ада Кутелия, родившаяся в Абхазии и много лет преподававшая абхазский язык в воскресной школе в столице Аджарии, вспоминая о своем посещении Абхазии три года назад, фактически опровергает Саломе Зурабишвили: «У меня такой боли, что там не говорят на абхазском, нет. Может быть, такая проблема есть в правительстве Абхазии, делопроизводство ведется на двух языках. Или некоторые заседания идут только на русском языке, вот это меня действительно беспокоит. Но я вижу, как обучают в школах, возродилось все это, и интерес появился, и сами абхазы с гордостью начали лелеять свой язык – вот это я вижу».
В том, что с сохранением абхазского языка в городской интернациональной среде в Абхазии, и особенно среди подрастающего поколения, существуют большие проблемы, нет никаких сомнений. Я вовсе не смотрю на ситуацию сквозь розовые очки, посвящал ей и еще буду посвящать немало публикаций. Это сегодня глобальная проблема для малочисленных народов, живущих в полиэтнических государствах. Обусловлена данная ситуация многими причинами, но среди них нет вины, некой целенаправленной политики Кремля, это точно. В Москве, конечно, могут быть недовольны чем-то происходящим в Абхазии, но просто дико представить себе, чтобы там попросили или потребовали ограничить у нас сферу применения абхазского языка, число учебных заведений на нем и т.д.
Вовсе не хочу сказать при этом, что такого понятия, как русификаторство, нет и быть не может. Врезался в память эпизод прочитанной в детстве книжки, где ее автор, выросшая в царской России еврейка, вспоминает, как польским детям запрещали в школе даже на переменах говорить на родном языке. Но в современной Абхазии абсолютно другая картина: ее руководящая элита, часто критикуемая за моноэтничность, постоянно предпринимает усилия по расширению сферы употребления абхазского языка; другое дело, что пока плохо это у нее получается.
А еще для многих в Абхазии забота Саломе Зурабишвили об абхазском языке воспринимается как нечто циничное, поскольку куда деться от исторической памяти народа. У нас хорошо помнят, каким образом выражалась эта «забота» со стороны Тбилиси с конца тридцатых годов прошлого века, после того, как был устранен абхазский лидер Нестор Лакоба. В 1937 году абхазская письменность, вопреки желанию абхазов, была переведена на непонятную им грузинскую графику. В 1945 год под давлением властей Грузинской ССР преподавание во всех абхазских школах было переведено на грузинский язык обучения. Был взят твердый курс на превращение абхазского народа, вопреки принадлежности его языка к другой языковой группе, в один из грузинских субэтносов. И все это продолжалось вплоть до смерти Сталина и ареста Берия, за спинами которых тбилисские экспансионисты чувствовали себя как за каменной стеной.
Кто-то из моих оппонентов, наверное, скажет: «Нельзя быть такими злопамятными. Сейчас совсем иные времена». Не знаю, не знаю… Очень часто гораздо больше свидетельствует о реалиях не то, что люди произносят с трибуны, а то, о чем проговариваются. Вот как проговорился грузинский журналист Георгий Циклаури, который в октябре 2010 года откликнулся на мою публикацию на «Эхе Кавказа» «Юное бесстрашие» своим комментарием на форуме сайта. В публикации упоминалось письмо Сталину в защиту искореняемого абхазского языка, которое написали в конце 1952 года сестры Екатерина и Тамара Шакрыл, причем это было спустя несколько лет после того, как за аналогичное письмо в ЦК ВКП (б) подвергся гонениям их дядя Константин Шакрыл. И Георгий уже в наше время пишет: «Вот такие письмеца застрочили абхазские коммунисты и комсомольцы после советизации Грузии. Вообще, весь абхазский сепаратизм – это внебрачное дитя большевизма». И далее шло оскорбительное выражение в адрес Нестора Лакоба…
Иными словами, автор комментария не скрывал своих мыслей: чтобы пресечь сепаратизм на корню, надо было отнять у абхазов их язык, заставить говорить, читать, писать, думать по-грузински – и дело было бы в шляпе. И разве не о таком «решении абхазской проблемы» мечтают в душе многие и многие его единомышленники? Только им хватает ума не высказывать подобное публично.
Помню, как лет тридцать назад, во время обострения межнациональных отношений в Абхазии, ныне покойный поэт Юрий Лакербай рассуждал: «Почему абхазы не видят со стороны русских покушения на свой язык, а со стороны грузин видят? Не потому, что русские хорошие, а грузины плохие. Просто для России, для русских как для более чем стомиллионной нации это совершенно не нужно. А вот для грузин грузинизация абхазов очень важна, поскольку это было бы решающим этапом окончательного завоевания Абхазии как территории».
Согласитесь, логика в этих мыслях есть. Потому и воспринимают сегодня в абхазском обществе соответствующие призывы к мировому сообществу госпожи Зурабишвили в лучшем случае с усмешкой и иронией, а в худшем – с возмущением.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции