Который день группа политических экстремалов продолжает призывать общественность, чтобы она (общественность) вышла и поддержала их в борьбе за дело! А дело состоит в том, что эти опостылевшие всем лица борются за свое сытое будущее, и мне подобные смерды почему-то обязаны на своих плечах внести их в теплое помещение и усадить на хлебные места. В этом выражается святая цель их борьбы.
Неутомленные протестанты взывают к нашей совести и патриотизму, чтобы вместе, всем кагалом свергнуть режим Иванишвили. Несогласных с этой их точкой зрения они называют рабами. Я не согласен с ними, и значит, я раб, правда, не знаю чей. Я раб, потому что не хочу, чтобы во власть вернулись те физии, от которых мы с трудом избавились, кстати, не без львиной помощи все того же Иванишвили. Избавились, но очень частично. Иванишвили убрал только тех, кого он (видимо) лично очень не переваривал. А остальные остались жить и здравствовать. Вот и доздравствовались. И сегодня все эти непотопляемые Бокерия, Вашадзе, Хоштария, еще один Вашадзе и т.д. думают, что мы забыли про их художества, и что у часто упоминаемой ими «общественности» короткая память. Общественность они знают плохо. Хорошо же знают они лишь только то, что им хочется назад во власть: распоряжаться, отдавать приказы, ездить с охраной, стричь купоны и снова внушать страх. Что-что, а страх они внушать умели. Они и сейчас пытаются угрожать, еще не будучи на пьедестале. Представляю, что они начнут творить, если по чьему-то злобному капризу они вернутся. Они уже угрожают мне, вам, органам правопорядка, всем несогласным и всем отворачивающимся. Бывший кандидат в президенты от ЕНД, усатый Гришка Вашадзе, даже может позволить себе на одной из стачек ударить полицейского по голове. Хотелось бы мне, чтобы он это посмел сделать в демократических странах Запада. Но он там такое себе не позволит, он знает, что за это его так скрутят, что он долго не сможет вживую увидеть, как его прелестная супруга Нино крутит фуэте. Но у нас он себе это разрешает, потому что уверен в своей безнаказанности. А Губаз Леванович Саникидзе? Этот некогда пламенный борец с саакашвилевским режимом, а теперь его первый брательник? Сидя в теплой студии телекомпании «Кавкасия», он, надувая свои и так перенадутые щеки, обращается к полицейским: «Будьте осторожны, а то полмиллиона грузин выйдет с двустволками охотиться на вас». Слова настоящего гуманиста и мыслителя. Интересно, как в странах, чтящих закон и порядок, можно квалифицировать подобные публичные речи? Разве эта не прямая или косвенная угроза физической расправы? Разве за такое не существует статьи? Наверное, где-то существует, только не у нас.
Екарный Бабай, и вот тут я хочу спросить нашу власть: доколе? Доколе она (власть) будет вести себя как нежное мороженое? Доколе мы будет жить в режиме нервного срыва? Доколе весь э(н)тот выпендреж будет продолжаться? Очень боюсь, как бы не начались стычки не между органами правопорядка и оппозицией, а между т.н. оппозицией и теми гражданами, кому уже поперек горла все это светопреставление. Во всяком случае, голоса об этом уже раздаются. Закон должен быть для всех один – и для Гришки Вашадзе, и для Вардена Мамиконяна, и для меня. Если я стукну полицейского по шлему, то уверен, мне заломают руки с полной конфискацией. И правильно сделают. А Гришке Вашадзе это проходит даром. Где гарантия, что в следующий раз он не позволит себе что-то еще более непотребное?
Мне нужно верить в силу моей полиции. Если полицейский не может сам себя защитить, то как он меня защитит от более грозного противника, чем трусоватый Гришка? Гришку полицейский не трогает, а это значит что? Это значит, что у Гришки карт-бланш на все свои действия. И министр внутренних дел не должен выходить перед митингующими и, стоя на коленях, постоянно просить прощения. Ребята в погонах, вы или следуйте букве закона, или снимайте шинели и расходитесь по домам. Я знаю, что низшее звено наших правоохранителей ни в чем не виновато: они исполняют приказ, а приказ им дается свыше. Хотелось бы встретиться и поговорить с этими «свыше», чтобы понять их политику. Но они, наверное, тоже исполняют чей-то приказ, который исходит свыше, и свыше, и свыше...
И тут я встаю перед дилеммой, что лучше, жить в государстве тоталитарной диктатуры (пример Саакашвили), когда полиция творила полный беспредел, зато была тишина и никто не смел пикнуть под страхом, что ему подбросят анальгин и пошлют в Сибирь собирать снег. Или быть в окружении мягкотелой власти, которая перед всеми расшаркивается, во избежание обвинений со стороны многочисленных NGO.
Я теперь говорю не только от своего имени, я выражаю мысли многих людей, с которыми имею близкие контакты первой и второй степени. Всем надоело, всем поперек горла, у всех комом в глотке то, что сегодня происходит. И тут я уже начинаю обвинять не оппозицию, а именно власть, которая не в состоянии справляться с возложенными на нее обязательствами. Не хочет она быть грубой, невежливой и непредупредительной. Однако «благими намерениями вымощена дорога в ад». Оппозиция набирает обороты, видя свою безнаказанность, и явно идет на провокации. Очень ей хочется, чтобы у кого-нибудь не выдержали нервы и случилось бы непоправимое. Не дай бог, чтобы до этого дошло. Не дай бог!
Мой сосед Сурик, доморощенный аналитик и наследник всех политических течений, недавно популярно объяснил мне, почему так происходит, почему полиции дан приказ к непротивлению злу насилием.
– Он же ницшеанец, этот твой Иванишвили, – сказал мне Сурик, когда я сидел у него на кухне и пил чай с печенюшками.
– Он такой же мой, как и твой. Он общий – ответил я и схрумкал «юбилейное» печенье, – а ну, объяснись!
– Помнишь, что говорил Ницше?
– Помню. Ницше говорил: «так говорил Заратустра», – с гордостью ответил я, помешивая шесть ложек сахара в стакане.
– Молодец! – похвалил меня Сурик, – хотя сейчас не про то. Кроме как про болтливого Заратустру у Ницше есть еще другие работы.
– Да не может быть? – ахнул я и снова потянулся за печенюшкой, но тут Сурик хлопнул меня по руке:
– Ты уже достаточно съел, хватит. Слушай сюда. Ницше сказал: «Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird».
– Е-мое! Это еще на каком языке, на арамейском?
– На немецком, дура. А по-нашему это значит: кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем.
Я задумался! А может, прав Сурик, может, Иванишвили остерегается, чтобы самому не превратиться в того, с кем он пытается бороться? Хотя пытается ли? Пытается или просто делает вид, что пытается?
Не буду спорить с Ницше, тем паче что ответить он мне уже не сумеет. Я знаю лишь одно: что на склоне своих непростых лет наконец хочу получить простого человеческого общегражданского счастья. А что надо человеку для счастья? А для этого надо:
• Обеспечение пропитанием;
• Обеспечение комфорта;
• Защита;
• Достаток;
• Религиозный культ;
• Справедливость.
Когда все это обеспечивается государством, то человек счастлив и спокойно проживает свой век. Разве кто-нибудь не согласен с перечнем? И ведь главное, что перечень этот не я придумал. Его до меня, в четвертом веке до нашей эры, написал один умный парень по имени Аристотель. Прошло около двадцати пяти веков, и что изменилось в перечне? Все «донашейэровские» ценности остались такими же ценными. Ничего не изменилось. Религиозный культ в его истинном значении мне не нужен, мне его заменил культ музыки, литературы и художественной гимнастики, но от перемены мест слагаемых сумма не изменяется.
И, может быть, я бы еще, для полного счастья добавил в перечень бесплатный Wi-Fi. Думаю, Аристотель не был бы против, если бы знал, что это такое.
Так вот, я требую от нашего правительства обеспечить меня счастьем по Аристотелю, плюс бесплатный Wi-Fi!
А не то проголосую за коммунистов. С ними я уже жил и еще помню, как их обдуривать. А вот с нынешними все никак и никак.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции