Есть в истории Абхазии одновременно трагическая и героическая страница. Это судьба известного государственного деятеля советской Абхазии – Нестора Лакоба и его семьи, которая была уничтожена органами советского НКВД. Запредельную трагичность и столь же невероятный героизм истории придает личность и судьба супруги Нестора – Сарии Лакоба (1904-1939). Она погибла ровно 80 лет назад. Вчера в Русском театре драмы прошел посвященный ей мемориальный вечер. Театрализованная постановка была осуществлена по сценарию известного абхазского историка Станислава Лакоба и директора Русского театра драмы Ираклия Хинтба. Режиссер-постановщик – Джамбул Жордания. После представления мы побеседовали со Станиславом Лакоба о судьбе Сарии и ее характере, о репрессиях, жертвах и палачах.
Елена Заводская: Скажите, что вы хотели в этот сценарий вложить? Что донести до публики?
Станислав Лакоба: Я хотел показать человека, личность. Несмотря на то, что она не занимала никаких постов в правительстве, она была женщиной, она была матерью, она была женой, она была великолепным другом и человеком.
Your browser doesn’t support HTML5
Станислав Лакоба: «Были раздавлены тысячи судеб людей в Абхазии»
Хотелось в то же время показать колорит того времени, я имею в виду писателей, которые отметили в 1920-е и 1930-е годы особенности Сухума, Абхазии, и это прозвучало очень здорово! Бабель, Мандельштам, Мариэтта Шагинян, поэма Семена Липкина и стихотворение Мандельштама на смерть Нестора Лакоба «Абхазская песенка», я думаю, что все это создавало определенную атмосферу. И, что интересно, актерский коллектив это воспринял, они буквально за 4-5 дней сделали все это. И я очень благодарен Ираклию Хинтба, генеральному директору театра, за то, что он так отнесся ко всему, потому что был период, когда мы с его дедом Заканбеем Миканба, инженером, который очень хорошо знал Рауфа (сына Нестора и Сарии Лакоба) и дружил с ним, а с братом Сарии – Мусто учился вместе, он ездил в начале 1980-х годов с нами в Батум, чтобы получить их семейный архив, и мы получили часть этого архива.
Я подумал, что не можем мы как-то формально отмечать эту дату, понимаете! Ни круглый стол, ни какие-то речи, ни заседания не нужны, а нужно было как-то неординарно подойти. И я решил, что это возможно сделать силами Русского драматического театра.
Е.З.: На ваш взгляд, что для нашей истории, для Абхазии эта женщина? В чем ее значение?
С.Л.: Ну, видите, очень важно, что здесь, в фойе, выставлено очень много документов и фотографий, и на них очень много женщин, причем великолепных женщин. И они все пострадали, они были либо уничтожены, либо отсидели в годы большого террора. Были раздавлены тысячи судеб людей в Абхазии. Не только женщин, детей убивали, расстреливали. Я думаю, что самое главное, чтобы подобное больше не повторилось. И это говорилось сегодня здесь. Это ведь самое страшное, что только может быть! По сути дела, это был геноцид народа, не только абхазского, а вообще, в стране была такая ситуация, когда миллионы людей пострадали. И есть специальные исследования, где прямо говорится о том, что на территории Грузинской ССР в пропорциональном отношении абхазы пострадали больше всех.
Е.З.: У вас есть эти данные? Сколько человек было репрессировано, сколько расстреляно в Абхазии?
С.Л.: Ну, я вам скажу так: из числа репрессированных в Абхазии 52% были расстреляны, такого нигде не было. Есть данные, что за 1937 и 1938 годы было репрессировано 2186 человек.
Е.З.: Вы работали с документами, какой она была? Вы не могли бы набросать ее портрет?
С.Л.: По документам, по следственным действиям, по тому, как ее пытали и что с ней творили, это же вообще ужас, это просто невозможно читать! Есть свидетельства очевидцев, которые здесь были зачитаны. Адиле Аббас-оглы и другие женщины, которые сидели с ней в тюрьме, они рассказывают об этом. Она была удивительного духа женщина, красивая не только внешне, но и по своему внутреннему содержанию, была очень сильная и красивая. Как я могу вам описать, если на глазах у матери пытают сына, и наоборот, а она держится… Ну, и закончилось тем, чем закончилось: последний допрос был в феврале 1939 года. Все. Потом она попадает в больницу и умирает уже 16 мая 1939 года.
Е.З.: Сколько времени она провела в тюрьме?
С.Л.: По документам она была арестована 23 августа 1937 года, но, видимо, ее задним числом оформили в НКВД. Вообще, называют дату 20-е августа. И неслучайно здесь приводится записка Берия Сталину от 20 июля 1937 года, где он докладывает Сталину, что семья Лакоба, уже погибшего Лакоба, ведет себя очень подозрительно, его жена и мать, и что их нужно арестовать. И получает 13 августа шифротелеграмму от Сталина, где он одобряет эту записку и говорит, что все нужно провести, как доложено, и так далее. А 20-го августа она была арестована.
Е.З.: Где ее держали?
С.Л.: Арестовали в Сухуме, потом перевели в Тбилиси. Умерла она в ортачальской тбилисской тюремной больнице. А сын Рауф сидел в Сухуме, потом был переведен в Москву. И вот это знаменитое дело абхазских юношей, когда в 1941 году 28 июля в один день были расстреляны сын Нестора Лакоба, сын Михаила Лакоба и сын Василия Лакоба.
Е.З.: Сколько им было лет?
С.Л.: Когда арестовывали, им было по 14-15 лет. А когда расстреливали, было уже больше, но сына Василия Лакоба расстреляли, когда ему было 17 лет. По личному указанию Берия это было сделано.
Е.З.: Станислав, история сохранила имена ее мучителей и следователей?
С.Л.: Да, конечно, они все перечислены в документах. Это – нарком внутренних дел Грузии Гоглидзе, в 1953 году, в декабре, его расстреляли в Москве. Это – Давлианидзе, следователь Хазан, была даже женщина, которая ее пытала, Анна Киларджишвили… Кабулов, Кадагишвили, Савицкий, Голованов – это все ближайшие подручные Берия. Это были садисты. Вот видите, как говорит в показаниях следователь Хазан: «Знаю, что женщин избивали так же, как и мужчин». Это потом они уже давали показания в 1950-х годах, когда их допрашивали…
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия