Две темы были на слуху на этой неделе в Южной Осетии. В Знаурском районе граждане потребовали вернуть им земельные угодья, которые власти решили передать сторонним инвестора. А в Цхинвале суд демонстрировал независимость от некоторых пожеланий российских партнеров.
Во вторник 10 января жители четырех сел Знаурского района встретились с представителями парламента, правительства и районной администрации. Встреча состоялась в селении Аунеу, у здания местного клуба. Граждане потребовали от властей вернуть им земельные угодья, которые у них забрали под строительство животноводческого комплекса, а теперь отдают сторонним инвесторам.
29 ноября жители Знаурского района направили в парламент Южной Осетии письмо с просьбой защитить их от инвестора, которому передают все пахотные земли: «Мы крайне обеспокоены информацией, подтвержденной министром экономики Бекоевым и другими чиновниками о том, что 450 га пахотных земель от села Аунеу до границы передаются в чужие руки… Это лишит средств к существованию жителей сел Аунеу, Тулджита, Мугут, Чорбаули, всего 180 семей. Они вынуждены будут покинуть родные места, села опустеют», – говорится в письме.
Среди тех, кто откликнулся на письмо, был депутат югоосетинского парламента Давид Санакоев. Во вторник он посетил селения и присутствовал на встрече местных жителей с представителями властней и инвестором. Им оказался известный в республике человек Алан Татаров, рассказывает лидер партии «Ныхас» Давид Санакоев:
«Была встреча местных жителей с инвестором, там были глава района, представители разных структур. Инвестор объяснял, что он хочет сделать на территории, которую он взял в аренду. Загвоздка в том, что часть этих земель уже обрабатывается местными жителями. Она у них в аренде, многие свои участки уже вспахали, некоторые засеяли озимыми. Получился такой конфликт интересов: он должен сажать фундук на поле, которое уже вспахали и подготовили под свои нужды местные жители. В этой истории у меня вопросов к инвестору нет – он попросил, ему дали. У меня вопрос к тем представителям власти, которые занимаются выделением земельных угодий и фактически на пустом месте создают конфликтные ситуации. Они накладывают одни отношения на другие – между местным жителем, который эти земли обрабатывает, и инвестором, которому выделили эти же земли. Каким образом это происходит? Вот к этому вопросы возникают и у меня, как у депутата, и у местных жителей тоже. Я их прекрасно понимаю».
В общем-то это продолжение истории про животноводческий комплекс у селения Аунеу, который должен был озолотить местных жителей и вывести республику на новые горизонты развития. Его начал строить еще премьер-министр Вадим Бровцев в 2011 году, а продолжил уже президент Тибилов. Потратили 600 миллионов рублей, но ферму так и не построили.
Единственное, что получили от этого проекта местные жители, – все их земли оказались отведенными под комплекс. А пока комплекс не достроен, им давали землю лишь в краткосрочную аренду – на 11 месяцев, чтобы, как только его достроят, сразу забрать земли под племенное животноводство. Теперь, по условиям аренды, в апреле местные крестьяне должны освободить участки для инвестора. Только не из-за того, что комплекс введен в строй, а потому что землю отдают в аренду инвестору на 25 лет под производство фундука.
Среди тех, к кому люди обратились за помощью, и правозащитник Фатима Маргиева: «У нас есть свои традиционные формы землепользования, когда в местах постоянного проживания каких-то фамилий за ними закрепляются земельные участки. Такое землепользование у нас было всегда, и трогать его нельзя. Сейчас из-за сокращения Министерства обороны многие остались без работы. У них была надежда заняться крестьянским трудом. Но власти вместо того, чтобы передать им землю в аренду, отдают пашню инвестору. Фактически людей сгоняют с земли».
По законам земля в собственности государства. Когда в республике шел процесс гармонизации местного законодательства с российским, рассматривалась также возможность приятия частной собственности на землю по российскому примеру.
Но тогда от этого отказались. Аргументация звучала такая: чтобы защитить небогатого местного жителя от захвата земель инвесторами. Дескать, все угодья скупят богачи, а местные останутся батраками на своей земле. Тогда, кстати, в качестве аргумента в пользу государственной собственности на землю говорили о необходимости защитить именно традиционное осетинское землепользование. Пока непонятно, как это могло бы выглядеть на бумаге, но никто и не торопит, придет время, люди или придумают, как эту традицию институализировать, или забудут про нее, выберут другую форму отношений.
Вместо этого получилось какая-то другая история, хозяином земли стал чиновник, который по своему усмотрению стал распоряжаться землей, как своей. Аргументация произвола, естественно, государственническая – про интенсивное сельхозпроизводство, про прибыли с гектара и необходимость наполнять бюджет, про светлое будущее республики, как сельхоздержавы.
Только человеку, который пришел жить в село, это неинтересно. Послушайте, что ответили инвестору жители Знаурского района в ответ на его аргументацию про прибыльность плантаций орешника. Мне эту историю рассказал Давид Санакоев: «Я что, свою скотину твоим фундуком буду кормить? Я понимаю, что это прибыльный бизнес, но я хочу другое. Я все делаю правильно, я воевал за эту землю, я ее отстоял, я собираюсь и дальше на ней жить так, как мне хочется. Дайте мне эту возможность».
Это самое интересное, что я слышал по поводу сельского хозяйства со времени освоения российских траншей на его развитие. Никогда Южная Осетия не станет Голландией, т.е. страной с интенсивным сельским хозяйством. Причин тому множество, назову одну, самую главную, – это никому не нужно.
Село, неважно какое, – абхазское, осетинское или грузинское, – это, прежде всего, среда обитания. Это место, где неконкурентный в городе человек может прожить, не теряя человеческого достоинства, в ладу со своей совестью. Неконкурентный по разным причинам: например, нет элитного образования, нет протекции и при этом масса этических ограничений. Город неконкурентных мужчин ставит на колени, он их унижает нуждой. А в деревне он хозяин своей судьбы. Пусть бедный, но хозяин. Главное – не лениться. При этом ценность его в том, что он является частью среды, где сохраняется традиционный уклад, родной язык, национальная культура. Он никому не обязан быть эффективным или каким-то другим. Он здесь живет, это его земля.
А тут, представьте картину: приходит некий инвестор и говорит: «Вы ничего не понимаете. Это неэффективно, поэтому завтра на работу, без опозданий, и чтоб все трезвые. Я этого не люблю».
К другим новостям. 13 декабря Ленингорский районный суд оставил в заключении грузинского врача Важу Гаприндашвили. Предварительное слушание состоялось в Цхинвале под председательством судьи Фатимы Парастаевой.
Напомним, грузинский врач был задержан 9 ноября по обвинению в незаконном пересечении государственной границы, которое наказывается денежным штрафом, принудительными работами на срок до двух лет либо лишением свободы на тот же срок.
Судебное заседание прошло в закрытом режиме, продолжалось немногим больше часа, из которых около 40 минут занял перерыв. По окончании заседания Гаприндашвили быстро вывели из зала суда, надели наручники и увезли в цхинвальскую тюрьму.
Попытка журналистов пообщаться с адвокатом грузинского врача Владимиром Фидаровым как до начала судебного процесса, так и после него успехом не увенчалась. Он наотрез отказался от комментариев «Эху Кавказа», сославшись на запрет семьи Гаприндашвили общаться с журналистами.
Это было предварительное заседание, по закону судья не может на нем выносить решение. Следующее разбирательство по делу Гаприндашвили состоится 20 декабря. Один из высокопоставленных сотрудников суда на вопрос, будет ли сегодня грузинский врач отпущен на свободу из зала суда, заметил: «Меньше слушайте Бурджанадзе».
Заявление бывшего спикера парламента Грузии Нино Бурджанадзе, в котором она выразила 100%-ную уверенность, что Гаприндашвили освободят в пятницу 13 декабря, вспомнил и депутат парламента Южной Осетии от Ленингорского района Заза Дриаев в интервью моей коллеге Зарине Санакоевой: «Хотим мы этого или не хотим, это решает суд. Это во-первых. А во-вторых, то, что в Грузии в своих политических целях это используют, и Нино Бурджанадзе заявляет о том, что его выпустят сегодня… Хочу напомнить, что у нас свой суд это решает. В Грузии, начиная с детства, все политизированы. Любое упоминание Южной Осетии они превращают в политику, а о народе никто не думает…»
На эти реплики по поводу прогнозов Бурджанадзе обратил внимание российский политолог Николай Силаев. При этом он отмечает один момент: вполне понятно, что в основе прогнозов Нино Анзоровны была некая обнадеживающая информация из Москвы или даже обещания. В Цхинвале не могли этого не знать, говорит Николай Силаев:
«История с несбывшимся прогнозом показывает, какой рычаг есть у югоосетинских властей в российско-грузинских отношениях. Она показывает, что даже если российские и грузинские политики о чем-то договорятся, у Южной Осетии есть возможность эти договоренности сорвать или испортить. И сколько бы в Грузии не говорили о том, что Абхазия и Южная Осетия управляемы со стороны Москвы, такие эпизоды показывают, что они далеко не в полной мере управляемы.
– Зачем Цхинвалу срывать договоренности по доктору Гаприндашвили, если они, конечно, были? В чем здесь логика?
– Какой могла быть логика. Нино Бурджанадзе налаживает отношения с российскими политиками. Вот она объявила, что Важу Гаприндашвили отпустят, и, конечно, это будет выглядеть как плод ее договоренностей с Россией. А мы не дадим ей воспользоваться этим преимуществом в грузинской политике, потому что грузинские политики, которые хотят договариваться с Россией, – это, оказывается, совершенно не друзья Южной Осетии, там они не рассматриваются в качестве таковых. В Южной Осетии предпочли бы, чтобы российско-грузинские отношения были плохими».
Действительно, как показала история с Арчилом Татунашвили, президент Бибилов плохо управляем из Москвы, особенно когда чувствует себя задетым или когда, по его мнению, из-за уступок он может показаться слабым. При этом, как показала эта история, его совершенно не смущают репутационные издержки. А сейчас как раз такой случай, потому что, установив полицейский пост у селения Цнелис, Тбилиси, прежде всего, причинил колоссальный политический ущерб лично президенту Бибилову.
Еще в 2018 году на протяжении нескольких месяцев депутаты парламента публично предупреждали президента о необходимости срочно строить забор и выставлять посты на границе именно в тех местах – на западном участке. А он по непонятным причинам демонстративно проигнорировал эти предупреждения. Вкупе с другими у президента набирается критическая масса ошибок, которая может стоить ему политического будущего. Поэтому Анатолий Ильич пытается сейчас их исправить – то есть вынудить Тбилиси убрать полицейский пост с территории Южной Осетии. Закрытие пунктов пропуска на границе, из-за которого сложилась сложная гуманитарная ситуация в Ленингорском районе, арест доктора Гаприндашвили – это все комплекс мер, предпринимаемых Цхинвалом, чтобы вынудить Тбилиси убрать полицейский пост.
Москве эта история явно не нравится. Она пытается оказывать давление на Цхинвал. В результате Совбез Южной Осетии уже принял некоторые послабления для больных и пенсионеров Ленингорского района, они смогут пересечь границу. Посмотрим, чего добьется Москва по «делу доктора Важи».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия