Коронавирус COVID-19 меняет жизнь Грузии – число заболевших растет, а новые ограничения пугают и раздражают граждан. Юмор, разбавленный алкоголем, как и прежде, помогает многим оттеснить страх в дальний, затемненный угол сознания, но он возвращается вновь и вновь, словно белый медведь из психологического эксперимента Дэниела Вегнера. «Попробуйте задать себе задачу: не вспоминать о белом медведе, и увидите, что он, проклятый, будет поминутно припоминаться», – писал Достоевский в 1863-м. С коронавирусом дело обстоит точно так же.
Страх, скрытый под напускной бодростью и безразличием, прорывается в суетливых жестах посетителей аптеки, заслышавших кашель, в злобных репликах пассажиров, заприметивших в вагоне китайца или иранца, в сетевых истериках и сбивчивых рассуждениях о срыве туристического сезона или грядущем подорожании продуктов. «Самая страшная чума – это страх», – заметил Лютер, описывая эпидемию 1539 года в Виттенберге. «Страх, боязнь и меланхолия уже сами по себе являются чумой», – добавил Муратори два столетия спустя.
Разумеется, нынешнюю эпидемию нельзя сравнивать с опустошительной «Черной смертью» XIV века или с «испанкой» 1918-19 гг. Медицина с тех пор шагнула вперед, а ценность человеческой жизни значительно возросла – по крайней мере, мы так считаем. Но СМИ и соцсети, подобно увеличительному стеклу, позволяют фиксировать малейшие изменения в коллективном сознании, и порой кажется, что, если масштабы бедствия увеличатся, безумные эксцессы Средневековья повторятся.
Your browser doesn’t support HTML5
Политический пир во время чумы
Защитных масок на улицах меньше, чем в зарубежных странах. Многие жители Грузии по-прежнему не любят выделяться – мужчины, которые стыдятся взять в руки (к примеру) зонтик, вряд ли прикоснутся к маске или медицинским перчаткам. Возможно, они думают, что будут казаться окружающим трусливыми и смешными. Вместе с тем уровень гигиенической культуры в стране ниже, чем в Европе, и, что бы там не рекомендовал Минздрав, далеко не все готовы отказаться от приветственных поцелуев или начать регулярно мыть руки.
Директор Национального центра по контролю заболеваний Амиран Гамкрелидзе сообщил, что некоторые авиапассажиры принимали жаропонижающее, чтобы скрыть симптомы и избежать изоляции в карантине. Его сын Николоз Гамкрелидзе заразился от сотрудников, вернувшихся из Италии, предположительно, во время рабочего совещания. Очевидцы писали в соцсетях о согражданах, которые вели себя агрессивно и скандалили с врачами при прохождении медконтроля в аэропорту. А жительница Телави, прилетевшая из Италии вместе с одним из больных, нарушила режим самоизоляции и пошла в парикмахерскую - красота, как и водится, потребовала жертв. За всем этим, помимо вспыльчивости, безалаберности и банальной глупости, может скрываться и глубочайшее недоверие к государству и к любой из его подсистем – «каждый пытается выжить самостоятельно, оказавшись в отдельной лодке со своими знакомыми и родственниками. Отдельной от чего? От республики, от res publica, то есть общественного дела» (Мераб Мамардашвили). Впрочем, уже не каждый – часть молодежи ведет себя вполне сознательно и прислушивается к рекомендациям. Эпидемия стала еще одним парадоксальным тестом на зрелость нации.
Просмотрев репортажи о коронавирусе и комментарии в соцсетях, можно заметить, что многих грузин раздражают термины «самоизоляция», «карантин» и т.д. Они будто бы хотят отодвинуться от сопутствующего одиночества, противоречащего не только их общительному характеру, но и самой сути грузинской истории и культуры, в контексте которых изоляция является предвестником смерти. «Пустота таит в себе страх и отчаяние», – писал анонимный португальский хронист, рассказывая о распространении опасной болезни в середине XVII века. Эпидемии разрушают соединительные ткани общества. «Собственная безопасность так занимала каждого, что полностью вытесняла способность сочувствовать посторонним», – отмечал Даниэль Дефо в «Дневнике чумного года». А Альбер Камю в своем знаменитом романе говорил об «укоренении в настоящем» – его, несомненно, следует считать ключевым симптомом регресса: «Чума лишила всех без исключения способности любви и даже дружбы. Ибо любовь требует хоть капельки будущего, а для нас существовало только данное мгновение».
«Укоренение в настоящем» разрушает сюжеты и дробит их на множество второстепенных эпизодов, мелькающих в новостной ленте. Реформа избирательной системы, которую значительная часть населения игнорировала и раньше, в последний месяц превратилась в сугубо внутреннее дело политической элиты. Часть комментаторов попросту перестали следить за обменом заявлениями и мельтешением цифр – 100 на 50, 110 на 40, 120 на 30, 130 на 20… (депутатов, избираемых по пропорциональной и мажоритарной системе, соответственно). С какого-то момента эти предложения перестали подкреплять рациональными аргументами («Так разумнее», «Так демократичнее» и т.д.), так как правящая партия и ее оппоненты уже не скрывали, что их единственная цель – не дать противнику победить. По сути, фундаментом «одноразовой реформы» (с 2024 года, согласно Конституции, мы перейдем к другой, пропорциональной системе) стали примерная оценка потенциалов сторон и чуть ли не данные недавних соцопросов, что само по себе выглядит патологически.
Вчера в резиденции посла США стороны пришли к соглашению: 120 (а не 77, как раньше) депутатов будут избраны по пропорциональным спискам, 30 (а не 73) – в мажоритарных округах, электоральный барьер снизят до 1%. И «Грузинской мечте», и ее противникам пришлось пересмотреть позиции, которые они ранее называли окончательными, но это вряд ли помешает им объявить себя подлинными победителями. Традиционное преимущество правящей партии в мажоритарных округах потеряло прежнее значение, но если оппозиционерам не удастся договориться о единых кандидатах (скорее всего, не удастся), все (или почти все) 30 мандатов, как и в 2016-м, могут достаться «Грузинской мечте». В то же время, низкий процентный барьер способствует разделению сил оппозиции – множество лидеров «малых партий» попробует завладеть как минимум 1-2 мандатами, и среди них, несомненно, будут сателлиты Бидзины Иванишвили. Вероятно, именно с их помощью «Мечта» попытается преодолеть новый законодательный барьер, не позволяющий политическому объединению, набравшему меньше 40% голосов по пропорциональной системе, получить большинство в парламенте. Правящей партии пришлось отступить, но она по-прежнему опирается на «мажоритарную фору» и огромные финансовые ресурсы Иванишвили и с помощью сателлитов все еще способна сохранить контроль над высшим законодательным органом, но о практически неограниченной власти ей – и не только ей – придется забыть (и это очень важно!). Впрочем, пока «главный призом» для Иванишвили является то, что после заключения соглашения оппозиции будет намного труднее поставить легитимность выборов под сомнение. А угроза внеочередных (вслед за октябрьскими) выборов стала для него менее актуальной, поскольку, согласно новым правилам, первые из них пройдут по системе, описанной выше, и лишь следующие – по пропорциональной, которая считается комфортной для оппозиции. Нужно также учесть, что разобщенным оппозиционным партиям, даже если они получат в совокупности больше 50% мест, будет очень трудно договориться о формировании правительства.
Предвыборное усиление поляризации по линии ««Грузинская мечта» – «Нацдвижение»» по-прежнему останется важным фактором, который вот уже восемь лет позволяет этим партиям описывать ситуацию в терминах Армагеддона и получать на выборах больше голосов, чем можно было бы предположить на основе соцопросов. К примеру, после первого тура президентских выборов 2018-го «Грузинская мечта» находилась в ужасной ситуации, но во втором она лишь немного не дотянула до победных показателей 2012 года, набрав 1 147 701 голос (в 2012-м было 1 184 612). С учетом шести лет бездарного правления и слабости кандидата такой результат выглядел фантастическим. Разумеется, у парламентских выборов иная специфика, но если биполярная модель («мечтатели» против «националов») сохранит актуальность, шансы партии Иванишвили возрастут. Остается выяснить, подыграет ли ей лидер «Нацдвижения» Михаил Саакашвили – до сих пор он навязывал избирателям строго двухполюсную картину мира.
Но перед тем как погрузиться в пучину предвыборных прогнозов, нам следует поблагодарить западных партнеров – без них компромисс вряд ли был бы достигнут. Воскресное соглашение – это, безусловно, шаг вперед для грузинской демократии, несмотря на то, что политические партии не сумели договориться самостоятельно.
Выборы – очень увлекательная тема, но сотрудники СМИ в последнее время отмечают, что интерес к ней в целом снизился. К общей усталости от политического кризиса, начавшегося в ноябре, добавился коронавирус, изменивший приоритеты и восприятие ближайшей перспективы. Не исключено, что выборы и сопутствующая им эскалация перестанут казаться гражданам самым страшным, что может случиться с Грузией. Западные партнеры усадили стороны за стол переговоров и чуть ли не вынудили их договориться – после этого многие, вероятно, решат, что нечто похожее произойдет и осенью, если противники полезут друг на друга с ножами. Коронавирус же выглядит более непредсказуемым и опасным, чем продажная, очень жестокая, но в то же время бесконечно трусливая политическая элита.
Тема эпидемии порождает разнообразные, порой противоречащие друг другу импульсы. Каждый день возникают новые поводы для критики – кто-то пишет о плохой санитарной ситуации в больницах, кто-то сетует, что врачи спрашивают о контактах с прибывшими из проблемных стран и не обращают внимания на угрожающие симптомы, многие твердят, что власти действуют медлительно (авиасообщение с Италией не было прервано сразу же и т. д.). С другой стороны, войны, эпидемии и стихийные бедствия, по крайней мере, на первых порах, традиционно сплачивают бóльшую часть населения вокруг правительства, поэтому, критикуя его в связи коронавирусом, оппозиция вынуждена высказываться относительно сдержанно. «Мечтатели», в свою очередь, напоминают «националам», что при Саакашвили, в декабре 2009 года, инфекционную больницу продали за 12 250 000 долларов, и с февраля 2012-го власти были вынуждены арендовать здание у новых владельцев (Aversi-Pharma). Ни прежнее, ни нынешнее правительство не сумело обеспечить страну новой, соответствующей современным стандартам больницей. При этом компания Aversi-Pharma постоянно стремилась вышибить Центр инфекционной патологии, СПИДа и клинической иммунологии из здания. Когда конфликт достиг кульминационной точки, в Грузию пришел коронавирус. Так оно обычно и бывает – эпидемии, войны, лесные пожары и даже проливные дожди начинаются именно тогда, когда мы меньше всего к ним готовы.
Индексы падают, словно костяшки домино, нефть летит в тартарары, китайская экономика накренилась, как Пизанская башня. Эксперты во всем мире тщетно пытаются определить масштабы негативных последствий, но пока сходятся лишь в том, что ситуация ухудшится. Уже сегодня очевидно, что в Грузии пострадают туристический сектор и индустрия развлечений, а реализация ряда проектов замедлится. По словам министра регионального развития и инфраструктуры Майи Цкитишвили, восемь китайских компаний не смогли привезти в Грузию около 500 специалистов, а приехавшие попали в карантин. Пока проблемы кажутся небольшими, но в случае ухудшения ситуации множество фирм и их сотрудников, скорее всего, столкнутся со значительным снижением доходов за несколько месяцев до выборов. Из-за того, что грузины не любят говорить о своей бедности и почти никогда не выдвигают экономических требований, политикам придется разработать стратегии, которые направят недовольство в сторону противников под аккомпанемент сугубо политических лозунгов.
Коронавирус может резко усилить нигилизм в обществе и негативно повлиять на отношение к выборам. Усталость, страх, недоверие и презрение к старым партиям, вероятно, подведут многих граждан к выводу о том, что изменить что-либо к лучшему нельзя и надо отгородиться от шумного, опасного, заразного мира, сделать так, чтобы «отдельная лодка» отплыла подальше от его политики и этики. Подобные настроения помогают гибридным режимам, словно опасным болезням, порабощать умы и целые народы. И нам, должно быть, следует вспомнить еще одну цитату из романа Камю: «С той самой минуты, когда население позволяет себе лелеять хоть самую крошечную надежду, реальная власть чумы кончается».
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции