Зураб Читая: «Я достаточно потрепанный жизнью пессимист, чтобы понимать, что могло бы быть хуже»

Как выживает ресторанный бизнес в условиях пандемии и ограничений в Грузии? Какие объекты дойдут до финала «фильма-катастрофы», от чего это зависит и насколько полезной была помощь, предложенная представителям сферы государством? Наш гость недели – предприниматель и журналист Зураб Читая.

– Я бы хотела начать, вероятно, с самого главного и в то же время болезненного вопроса – все ли из тех объектов, которыми вы владеете, как вы думаете, смогут открыться после снятия ограничений?

– Нет, у меня совершенно нет в этом уверенности, потому что на данный момент из пяти объектов работает один. И тот работает только благодаря доброй воле владелицы помещения, которая идет на уступки, и работает исключительно для того, чтобы сохранить хотя бы какую-то часть сотрудников, которым некуда идти и не на что кормить семьи. Во-вторых, это ценные сотрудники, которых терять не хочется. Пока мы готовы работать даже в минус ежемесячно, чтобы их сохранить и, собственно говоря, сохранить имя, бизнес. Как-то до весны мы, может быть, доживем, но и это совершенно не факт. Это вопрос, который решается буквально в конце каждого месяца.

Гость недели – Зураб Читая

– А тот один объект, который вы упомянули, он работает на вынос и через доставку?

– Конечно, это доставка, которая для этого, да и для любого объекта – только при каком-то фантастическом стечении обстоятельств может быть работой в ноль. Но на самом деле – это работа в минус, потому что, если это не специальное предприятие, которое изначально рассчитано на работу на доставку, то доставка для него – это не выигрышная, ни в коем случае, а в большинстве случаев минусовая история для ресторанов. Службы доставки забирают в среднем около 30% от оборота. В условиях, когда поднимать бесконечно цены невозможно, то, конечно, любой ресторатор вам скажет, что доход при этих 30% – какая-то фантастика. Так что в самом лучшем случае, при огромном везении – работа в ноль.

– При этом платежеспособность людей, надо полагать, тоже сократилась…

– Это одна из важнейших проблем. Конечно, платежеспособность падает. И более того, она падает практически соразмерно тому, как растут цены на продукты. Закупочные цены растут невероятными темпами – и из-за курса, и из-за сезонности. Почему и было очень важно чуть раньше объявить о локдауне – если он должен был случиться, то его лучше было сделать раньше и заранее предупредить людей и дать им возможность как-то подготовиться. А вместо этого нам говорили, что локдауна не будет ни при каких обстоятельствах, что все под контролем, что все хорошо, и в итоге пришли к тому, что сейчас зима, расходы на все непомерно возросли, кроме лимонов у нас сейчас сезонных продуктов, в общем-то, и нет и, соответственно этому, цены взлетели. Та же коммуналка – у нас вот только что подняли цены на газ для коммерческих объектов на 30%. Все это вместе вынуждает нас поднимать цены в условиях, когда это делать ни в коем случае нельзя, потому что покупательская способность точно такими же темпами падает. Ситуация абсолютно тупиковая, с учетом того, что в течение всех этих 9-10 месяцев меры, принятые по поддержке бизнеса – особенно малого и среднего бизнеса – я считаю, что это просто насмешка.

– Ожидали ли вы помощи от государства, какой именно и что получили в итоге?

– Многого мы не ожидали, понятно. И по объективным и по субъективным причинам. Наше небогатое государство, не имеющее больших финансовых возможностей, серьезную поддержку нам не могло оказать и так, но к этому добавляется еще совершенно чудовищный менеджмент и нецелевое расходование средств – бюджетных, взятых в кредит и той (финансовой) помощи, которая поступала нам от международных партнеров. Исходя из всего этого и понимая все это, максимум, на что мы надеялись – это, что государство максимально (грамотно) сможет потратить эти деньги, если не на нас, то на укрепление медицинского сектора в течение всего этого периода, с начала первого локдауна. Сумеет максимально подготовиться к тому, что в итоге все равно случилось сейчас.

Мы на первом месте в мире по заболеваемости и у нас катастрофически заканчиваются медицинские ресурсы. Мы рассчитывали, что хотя бы эти ресурсы будут укреплены и найдены, что на это государство потратит все силы и все финансы, а вместе с этим нам даст возможность самим выжить и выкрутиться без всякой существенной помощи. Потому что понятно, что помощь в 100 лари, 200 лари – это насмешка. Точно так же, как и то, что нам объявили только сейчас – что будут рассмотрены наши заявки о субсидировании кредитов. Точнее, даже не кредитов, а процентов по кредитам. Для большинства это тоже насмешка, потому что процент по кредиту, как вы понимаете, это гораздо меньше, чем кредит. Условно говоря, если сейчас правительство обещает рассмотреть мою заявку и субсидировать процент моего кредита на 70%, и условно из 10 тысяч кредита, взятого на этот бизнес, мне государство покроет 800, это не поможет мне выжить. Мне бы помогло выжить, если бы государство разработало четкий план по созданию возможностей для (ведения) работы тем или иным сферам. И оказало бы прямую финансовую помощь тем структурам, которые никак не смогут работать без нее.

– Как работа шла летом? Приносила ли она реальный доход, или все было и тогда довольно зыбко?

– Я могу так сказать: из пяти наших объектов доходным был только один. И это тоже было следствием какого-то удачного попадания в яблочко. Это был объект, который сумел принести какой-то доход, и он тоже пошел на частичное покрытие кредитов. С такой покупательской способностью в условиях регуляций, работать и получить хоть сколько-нибудь пристойный доход не представлялось возможным. В режиме выживания мы находимся с марта этого года, и этот режим подразумевает, по сути, две фазы. Это работа и какое-то покрытие расходов и долгов, хотя бы частично, или не работа вовсе, как сейчас, в ужасе ожидания будущего – это уже зависит от черт характера, насколько ты пессимист, или оптимист.

– А вы кто – пессимист, оптимист?

– Я пессимист, но я достаточно потрепанный жизнью пессимист, чтобы понимать, что могло бы быть хуже.

– Что будет, когда закончится пандемия? Я понимаю, что это все равно что придумывать финал к фэнтези-истории, но тем не менее – как вы себе это представляете? Есть мнение, что до конца дойдут только лучшие заведения. Как бизнес будет подниматься, сколько времени ему понадобится, чтобы вернуться к тем показателям, которые были до пандемии?

– Во-первых, не верьте тем, кто говорит, что выживут лучшие. Никакой прямой связи нет. Выживут те, кому повезет. Чуть больше, наверное, повезет тем, кто аффилирован так или иначе с соответствующими структурами или деньгами. Некоторые даже нагреют руки на этой пандемии. Такие есть и в нашей отрасли – те, кто ловко перепрофилировались благодаря необходимым знакомствам, благодаря коррупции, соответствующим заказам, тендерам, откатам и т.д. И, конечно, эти люди и связанные с ними получат по бросовой цене созданное теми, кто создавал это что-то хорошее, большое, интересное, создавал это на последние деньги – на кредиты, на занятые деньги – и многие из этих людей не выживут. Когда мы выйдем на уровень 2019 года? Тут невозможно делать прогнозы, действительно все зависит от очень многих факторов и вопросов, на которые нет ответов сейчас – когда вернется туризм, когда экономика начнет хотя бы как-то оздоравливаться… Нам, конечно, говорят, что она уже начала оздоравливаться, но это абсолютная чепуха. Такое говорить могут только некомпетентные люди, которых, к сожалению, в нашем кабинете министров хватает. Вот они и говорят об этом. Ни о каком оздоровлении, конечно, никакой речи пока не идет, и когда оно начнется – непонятно.