Пандемия увеличила потребление антибиотиков во всем мире. Всемирная организация здравоохранения уже много лет предупреждает о том, что «устойчивость к антибиотикам является одной из наиболее серьезных угроз для здоровья человечества, продовольственной безопасности и развития». Но есть ли у них альтернатива? Могут ли бактериофаги, в производстве которых Грузия занимает одну из передовых позиций в мире, полноценно конкурировать с ними?
Антибиотикорезистентность – это устойчивость бактерий к антибиотикам. Другими словами, невозможность препарата уничтожить приспособившийся микроб, а значит – вылечить болезнь.
Во Всемирной организации здравоохранения заявляют, что антибиотикорезистентность возросла «до угрожающе высоких уровней во всем мире». Новые механизмы устойчивости появляются и распространяются повсюду, угрожая нашей способности лечить распространенные инфекционные заболевания, – говорится в заявлении ВОЗ от июля 2020 года.
Your browser doesn’t support HTML5
Резистентный мир. Бактериофаг не панацея, но…
«Все больше инфекций – например, пневмонию, туберкулез, заражение крови, гонорею, заболевания пищевого происхождения – становится труднее, а иногда и невозможно лечить из-за снижения эффективности антибиотиков (…) В отсутствие неотложных мер на нас начнет надвигаться пост-антибиотическая эра, когда распространенные инфекции и незначительные травмы вновь могут стать смертельными».
Когда закончатся антибиотики?
То, что бактерии вырабатывают устойчивость перед антибиотиками, стало понятно очень быстро после их появления, рассказывает Мальвина Джавахадзе, профессор Тбилисского государственного медицинского университета, инфекционист клиники им. академика Вахтанга Бочоришвили. Так было с пенициллином, а после – и с ампициллином.
«Мы боремся с живыми существами. Это живой мир, который стоит перед нами. Соответственно, он не дает нам возможности расслабиться. Поэтому всегда было и остается актуальным получение антибиотиков все новых и новых поколений. Это не модный термин. Это очень необходимый термин – эти новые антибактериальные средства должны действовать на бактерии, вызывающие инфекции, и побеждать их».
Помимо того, что бактерии сами по себе со временем учатся «отбиваться» от антибиотиков, во многом люди сами способствуют выработке устойчивости. Как говорит Мальвина Джавахадзе, «мы много нагрешили в этом деле». Речь идет о чрезмерном потреблении препаратов, когда их применяют нецелесообразно или в целях профилактики.
При этом «грешат» и врачи, и пациенты: есть категория людей, рассказывает инфекционист, которые будут ходить по врачам до тех пор, пока им не назначат антибиотик или «назначают» его себе сами. В то же время, когда человек пытается вылечить антибиотиками вирусную, а не бактериальную инфекцию – они не только никак не действуют на вирус и, соответственно, не исцеляют, но и способствуют развитию резистентности.
«Вторая проблема – это использование антибиотиков в ветеринарии, животноводстве – в огромном количестве, тоннами, для увеличения продуктивности. Здесь также формируются резистентные штаммы и их распространение после происходит уже очень быстро. Еще одна проблема – я как клиницист могу вам сказать, что у использования каждого антибиотика должна быть своя ниша. В первичном здравоохранении не должны использоваться резервные и антибиотики широкого спектра. Есть пациент, скажем, с жаром, который держится пять дней, пусть даже с пневмонией – выбор не должен падать сразу на резервные и антибиотики широкого спектра, потому что, если эта инфекция у него осложнилась, и он попал в стационар – других средств уже не остается, врач в стационаре должен назначить еще более сильное (лекарство). А если уже пациент, не дай Бог, попадает в (отделение) интенсивной терапии – фактически его уже не спасти, потому что на все резервные антибиотики у микроба, вызвавшего это заболевание, уже будет выработана резистентность».
Нецелесообразное и нерациональное применение антибиотиков происходило и в начале пандемии коронавируса, рассказывает Мальвина Джавахадзе. Часто их назначали чуть ли не с первого дня болезни, когда делать это, говорит инфекционист, было нельзя.
«Очень много усилий понадобилось ученым, врачам, в том числе и мне, чтобы донести, что первые пять дней – фаза активации вируса, и ни в коем случае – если нет серьезных бактериальных осложнений, а такое бывает в 5% случаев – антибиотики не должны использоваться. В начале пандемии антибиотики использовались в целях профилактики, нецелесообразно, нерационально – причем серьезные, антибактериальные средства широкого спектра. Это, конечно, ускорит процесс (наступления) постантибиотической эры».
Наступление постантибиотической эры можно отдалить умеренным и разумным потреблением антибиотиков, с одной стороны, и с другой – разработкой новых препаратов. Но в отношении новых препаратов все пока выглядит не очень многообещающим:
«Если на протяжении последних десятков лет в определенные периоды разрабатывалось 4-5 антибиотиков для выпуска на рынок, то сегодня речь идет об 1-2. И их мы ждем десятилетиями. Здесь целый ряд проблем: выгодно ли заниматься этим фармацевтическим компаниям, к тому же много фильтров – они должны пройти несколько этапов исследования, а это впоследствии увеличивает стоимость антибиотиков, и они могут быть недоступны странам, и тем более населению и т.д. Поэтому сегодня мы стоим перед следующей реальностью – резистентность активно вырабатывается, старые антибиотики не работают, а новых нет».
Все это, по словам инфекциониста, в определенный момент может привести мир к эре без действующих антибиотиков: «эта эра будет катастрофой для мира – пандемия и рядом с ней не стояла», – говорит Мальвина Джавахадзе.
Your browser doesn’t support HTML5
Хороший вирус, или Кто съел плохую бактерию?
Хороший вирус, или Кто съел плохую бактерию?
На постсоветском пространстве есть уникальное учреждение, в котором много лет занимаются в некотором роде альтернативой антибиотикам – это тбилисский Институт бактериофага, микробиологии и вирусологии им. Г. Элиава.
Бактериофаг – это вирус. Если совсем по-простому – «хороший» вирус, пожирающий «плохие» бактерии, вызывающие различные заболевания. Попадая в организм бактериофаг, или просто фаг, находит «плохую» бактерию, крепится к ней, прокалывает ее оболочку и внутри нее создает десятки новых фагов. После, разрушив оболочку бактерии и тем самым уничтожив ее, новые фаги продолжают «путешествие» по организму в поисках других «плохих» бактерий. Когда миссия выполнена – фаги просто покидают организм, предварительно освободив его от бактерий, вызвавших заболевание.
Георгий Элиава и Феликс Д’Эрелль
Первым, кому удалось вылечить человека при помощи бактериофагов стал канадский ученый Феликс Д’Эрелль. В 1919 году он вылечил 12-летнего ребенка от дизентерии – чтобы убедить родителей в безопасности препарата сначала сам выпил лекарство, а уже потом дал ребенку. Через два года после этого во Франции с Д’Эреллем познакомился грузинский микробиолог Георгий Элиава:
«Элиава очень заинтересовала эта тема, и эти два человека решили проводить совместные исследования в этом направлении. Элиава пригласил Д’Эрелля в Грузию, где они решили создать мировой центр по изучению и применению бактериофагов. В 1922 году было оформлено постановление правительства об основании института и через год он открылся», – рассказывает Мзия Кутателадзе, директор института, который сегодня носит имя Элиава.
Впрочем, так было не всегда – более того, долгое время его вовсе пытались вычеркнуть из истории института. В самом прямом смысле этого слова. В конце 30-х Георгий Элиава стал жертвой политических репрессий: после расстрела ученого его имя старательно заштриховали ручкой на множестве документов, которые по сегодняшний день хранятся в архиве института. После тех событий Д’Эрелль больше никогда не возвращался в Тбилиси.
Забытые Западом
Использование фагов тем временем набирало обороты – их массово применяли в Индии для лечения холеры, во Франции, в Германии было две компании, выпускавших фаги, в Америке… Все это продолжалось до 40-х годов – иными словами до тех пор, пока не получили распространение антибиотики, занявшие первое место в лечении бактериальных заболеваний.
После этого на Западе о бактериофагах постепенно начали забывать. И если в Грузии в течение этого века институт Элиава продолжал производить и изучать бактериофаги, то за пределами постсоветского пространства, они сегодня не зарегистрированы в качестве медикаментов и практически не применяются.
«Почему они не признаны (за границей)? Потому что т.н. двойные слепые исследования, double blind исследования (фагов) не проведены на (соответствующем) уровне. Американское управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) не утвердило фаги для терапевтического использования (…) Сейчас FDA утвердила использование фагов в индивидуальном порядке для ковидных пациентов (не для лечения COVID-10, а для сопутствующих заболеваний*). Процесс идет во многих странах. В этом смысле очень активны, например, бельгийцы. Минздрав Бельгии выдал разрешение на лечение фагами в индивидуальном порядке, персонализировано», – говорит Мзия Кутателадзе.
Мзия Кутателадзе
По ее словам, именно поэтому иностранцы часто приезжают для лечения в Грузию. В большинстве случаев это люди, ищущие альтернативную возможность лечению антибиотиками:
«Приезжают люди, попробовавшие все антибактериальные средства и, когда ни одно из них не работает, для них фаги – единственная возможность выжить. Мне вот сейчас пришло письмо из Англии, куда мы отправили фаги – семерым (пациентам) они смогли спасти ноги с диабетическими язвами от ампутаций».
У фагов есть еще одно преимущество перед антибиотиками. Если антибиотик, попадая в организм действует как бомба, уничтожая и «хорошие», и «плохие» бактерии, то фаги – это снайперы, которые «стреляют» избирательно, лишь по «плохим». Людям с хроническими заболеваниями, которым принимать препараты необходимо систематически – фаги в этом смысле помогают сохранить качество жизни:
«90% наших иностранцев (приезжающих лечиться в Грузию) – это люди с хроническими заболеваниями. Это муковисцидоз, кистозный фиброз, например, – генетическое заболевание, у людей, болеющих им, вторичные инфекции легких. Также хронические заболевания пищеварительной системы, которые протекают годами. Эти люди в течение жизни должны получать какое-то антибактериальное средство. Фаги в таких случаях очень хорошее средство, которое помогает сохранить здоровье таким людям».
– Могут ли фаги полностью заменить антибиотики?
«Это исключено. Это не панацея, чтобы лечить все бактериальные заболевания фагами, нет», – говорит Мзия Кутателадзе.
«Если рассматривать фаги в качестве альтернативы антибиотикам, то это должны быть фаги, которые будут использоваться внутривенно. Впрочем, здесь было много противоречий. В этом направлении нужно провести еще очень много работы. Теоретически это действительно очень хорошая (перспектива), но нужен целый ряд практических работ, чтобы они стали реальной альтернативой антибиотикам», – говорит, в свою очередь, Мальвина Джавахадзе.