Все продолжаю и продолжаю задаваться извечным вопросом: будь я во власти, неужели у меня тоже крыша полетела бы с концами? Неужели я бы тоже сладострастно руководил потоками и направлениями? Неужели и у меня появился бы отстраненный взгляд и я перестал бы отвечать на звонки? И неужели потом, когда срок подошел бы к концу, у меня тоже невозможно было бы вырвать штурвал из рук? И еще много разного рода «неужели».
Стоило бы попробовать, провести, так сказать, эксперимент над самим собой, чтобы понять: я такой, как все, или чуть-чуть поадекватнее, поздоровее? Но таких, как я, власть к себе не берет, так что попробовать не удастся.
Чтобы войти во власть, надо этого очень желать. Надо обладать такими стенобитными качествами, как наша Нино Бурджанадзе, которая, несмотря на проигрыши по всем направлениям, не прекращает борьбу за место под солнцем. И за уши тянет за собой своего сына Анзорика, хочет обеспечить сынишке властное будущее. Помня, что капля камень точит, я верю: рано или поздно она своего добьется, где-то сможет прорваться и получит желаемое. Ее бы рвение да на благие дела, на созидание и строительство, она бы второй Светицховели построила бы. Но ей не до Светицховели, ей парламент подавай! Парламент ей пока что не поддается. Держится из последних сил, но уже, как мне кажется, начинает трещать по швам.
Дайте мне волю минут на пять, и я бы запретил всем «бывшим» заниматься политикой. Есть же закон, который нарушителям УК запрещает занимать разного рода госдолжности? Такие же правила неплохо бы принять и по отношению к «бывшим». Почему-то именно мадам Бурджанадзе вызывает у меня особую «симпатию», так как бэкграунд у нее слишком пестрый. Меня многие политики раздражают, почти все – и нынешние, и бывшие, но Нино Бурджанадзе – особенный случай.
Что же такое происходит в этой власти, что она не отпускает от себя почти никого? Неужели персональный автомобиль, подобострастие окружающих, льготы, полеты в бизнес-классе за народные деньги и право командовать парадом создают настолько всепоглощающее чувство? Не знаю. Я там не был, и ничего сказать не могу.
Хотите верьте, хотите нет, но сам я очень не желаю быть на виду, протягивать руку для поцелуев и брезгливо смотреть на смотрящих на меня снизу. Видимо, что-то во мне устроено неправильно, никогда этого я не любил и всегда избегал всех попыток возвыситься. На то у меня есть веские причины.
Одна из главных причин та, что я трус и боюсь ответственности. Я даже собаку не могу завести, несмотря на то, что уже давно созрел для собаки. Но не завожу. Боюсь! Не того боюсь, что покусает, а ответственности боюсь. Беря в дом живое существо, которое полностью зависит от меня, я должен взять на себя массу обязательств. Существо должно быть сыто, пьяно и нос в табаке, т.е. полностью и всем удовольствовано. Само существо, в данном случае собака, за собой смотреть не сможет. Надо ее утром-вечером выгуливать, смотреть, чтобы во время гуляния она никого не куснула, чтобы ее никто не куснул, чтобы все ее выделения были убраны в целлофановый пакет и выброшены в соответствующее этому место. Чтобы собака ничего на улице не сожрала, дабы потом не мучиться животом, ну и очень многое другое. Большая, очень большая ответственность – взять в дом собаку. Кошку намного легче, но тоже головная боль, если вовремя не кастрировать. И главное, если, не дай бог, хозяин вынужден уехать в дальние страны, а то и еще дальше, то встает извечный вопрос, а куда пристроить домашнего питомца, который разлуку переносит очень сложно?
Вспоминаю грустную историю. Одна одинокая пожилая дама прощалась с этим миром, и больше всего ее волновал вопрос, кто же будет после нее смотреть за ее двумя смешливыми мопсиками? Остальное ее не волновало. Ей оставалось немного, и она звонила и умоляла друзей и знакомых после нее присмотреть за ее любимцами. Вот так.
К чему я столько разглагольствовал? А к тому, что власть, даже самая ничтожная, это ответственность, которую я боюсь. Боюсь, что не осилю. Никто, правда, мне ее и не предлагает, но все-таки!
Помню, на срочной службе наш командир, бравый капитан Василий Пономарчук, назначил меня «замком» (замкомвзвода) нашей музроты. Почему меня? А потому, что я был после института, мне было 24 года, и среди «срочников» я был самый старый. И он, наш златозубый капитан (у него передние зубы были золотыми, в тех краях, откуда он был, это считалось красиво), так вот, капитан наш думал, что я очень ответственный и со мной наш коллектив будет упакован по полной. Для меня это стала трагедией, так как я жил по принципу:
«Я не хозяин никому,
И никому я не слуга».
(Роберт Бернс)
Но отказаться не вышло. В армии отказываться не принято. Могут обидеться и больно наказать. Пришлось согласиться и полтора года отвечать за 40 душ бесшабашных музыкантов. И стало мне очень тоскливо на душе. Я должен был отдавать приказы, строем вести солдат в столовую, организовывать хозяйственные работы, ставить в наряд, проводить очищающие политбеседы, политинформации, политзанятия. И главное, я отвечал за них всех. Если кто-то допускал промах, в первую очередь спрашивали с меня. А так как жестокости во мне никогда не наблюдалось, я был очень мягким начальничком и никому ничего не запрещал. В итоге, все закончилось малой катастрофой; я развалил военно-политическую работу нашей музыкальной команды, и работник политотдела, наш куратор из штаба округа, идеологический фанатик капитан Коля Ямчук, меня возненавидел и обещал испоганить всю мою дальнейшую гражданскую жизнь. Но не успел, грянула перестройка, и на какое-то время политработники затаились.
Понесло меня по волнам моей памяти, а я ведь хотел про другое. Про то, что лично я во власть не ходок. Даже несмотря на то, что за долгие годы чиновничьей службы я так или иначе научился управленческой дисциплине и правилам, дело это я так и не полюбил. Да, я не скажу, что, предложи мне пост, скажем, министра культуры, я бы отказался. Нет, наверное, не отказался бы. Но это не значит, что я с удовольствием побежал бы садиться в то кресло. Я хорошо знаю культурную область, знаю, где там слабые места, знаю, что там надо делать, знаю, как нашу культуру можно вытянуть за волосы из болота, и потому я бы согласился. Скрепя зубами, согласился бы, но без удовольствия. А вот другие области мне совершенно незнакомы. И если бы я дал согласие на кресло, скажем, министра обороны или директора института физики или начальника подотдела очистки г. Тбилиси от бродячих животных, то я был бы абсолютно безответственным человеком. А безответственность и безответственных я не люблю. На моем жизненном пути сущие профаны брались за неведомые им профессиональные дела и руководили ими, не имея на то ни малейшего морального права. Но они действовали по принципу «Бог не выдаст, свинья не съест». Рано или поздно свинья их все-таки съедала, но некоторые проскочили. И теперь чувствуют себя неплохо. Я бы даже назвал фамилии, но, наверное, не нужно.
Все это я говорю потому, что, когда я вслушиваюсь в нашу политическую разноголосицу, вижу количество желающих влезть во власть, меня оторопь берет, откуда у нас такая жажда руководства? Неужели мы всегда были такими или сейчас наступило такое время?
Один мудрец мне сказал: когда в стране нечего делать, когда нет работы, когда нет любимого занятия, которое может принести хоть какую-то прибыль и заработок, людям ничего не остается делать, как лезть во власть, потому что только там есть приличный оклад и шанс заработать себе и своим близким какие-то дивиденды.
Подумав, я согласился с мудрецом и решил начать работать над собой, чтобы измениться и стать:
«Так же, как все, как все, как все…»
(Пугачева)
Хотя… может быть, уже поздно, а?
Но, попытка не пытка, не так ли, Лаврентий Палыч?
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции